– Да, я знаю, – прошептала я. – Ты меня ненавидишь с тех пор, как поступил в Хиткрофт и я назвала тебя пустышкой.
Я и сама это поняла только теперь, когда произнесла вслух. И в этот момент я поняла еще очень многое – например, почему пристрастилась к вину.
– А ты возненавидела меня за то, что я отказался общаться с тобой в школе и не пришел к тебе, когда был нужен, – сказал Каллум.
Я не стала отрицать.
– Тогда почему мы до сих пор вместе? – тихо спросил Каллум, обращаясь к самому себе: он словно забыл, что я тоже здесь, в комнате, прямо перед ним. – Почему я до сих пор считаю тебя…
– Своим лучшим другом? – закончила я. – Потому что ты знаешь, что это взаимно. Потому что… потому что я люблю тебя. И, по-моему, ты тоже любишь меня.
Мои слова пробудили Каллума от раздумий – и срикошетили со страшной силой. Он поглядел на меня злобно и насмешливо. Я ждала, что он что-нибудь сделает: засмеется, ударит меня, возразит, уйдет – да что угодно. Но он не сделал ничего. Тогда я предприняла вторую попытку.
– Ты слышал, что я сказала? Я тебя люблю.
– Любви в природе не существует. И дружбы тоже, особенно между нулем и Крестом. Не бывает такого, – ответил Каллум.
Он говорил совершенно серьезно.
– Тогда что ты делаешь в моей комнате? – спросила я, задыхаясь. – Зачем ты пришел?
Каллум развел руками:
– Ума не приложу.
Я вздохнула, шагнула к кровати и села. Каллум помедлил немного, но потом подошел и сел рядом со мной. По-моему, нам никогда в жизни не было настолько неловко. Я мучительно подыскивала нужные слова. Отважилась покоситься на Каллума – и по его лицу сразу поняла, что у него те же трудности.
Мне нужно было столько ему сказать. Слова метались в голове, толкались, путались, от них плыло перед глазами. Но наружу не прорывалось ничего. Я повернулась к Каллуму и медленно протянула к нему руки. Он такого не ожидал, зато лицо у него прояснилось. Он пристально глядел на меня. Я опустила глаза. Вечно я со своими дурацкими идеями. Я решила убрать руки. Тогда он взял меня за запястья и пододвинулся поближе.
Он обхватил меня и улегся на покрывало, увлекая меня за собой. Мы глядели друг другу в глаза. Я нервно облизнула губы. И что теперь? Каллум поцеловал меня. Я ответила на поцелуй. Мы целовались, чтобы утешиться, а больше ничего. Обхватили друг дружку, чтобы унять боль. Стиснули друг друга в объятиях. Сжали так, что было трудно дышать, так, словно хотели слиться воедино. Когда мы наконец ослабили хватку, нам удивительным образом стало… спокойнее. По крайней мере физически. Но не душевно.
– Повернись, – шепнул Каллум.
Я хотела возразить, но вовремя передумала. И послушалась его. Он обхватил меня. Мы пристроились друг к дружке, словно ложки в кухонном ящике. Я подумала было, не предложить ли ему забраться под одеяло, но решила не торопить события. Не хотела дать Каллуму повод испугаться и уйти. Может, есть какой-то способ намекнуть… деликатно? Я подняла бровь. Деликатно?! Ха-ха. Но как это было бы чудесно. Только мы с Каллумом, вдвоем, за запертой дверью, отгородившись от всего мира. Блаженство. Но все должно быть постепенно. Кроме того, в том, что мы сейчас делаем, нет ничего особенно неприличного! Уж лучше так, чем ненавидеть друг друга. Лучше так, чем вообще никак.
Каллум вздохнул. Я пододвинулась к нему еще ближе. Ощутила, как он расслабился, почувствовала тепло его тела. И тоже вздохнула – будто эхо.
– Тебе удобно?
Его теплое дыхание щекотало мне ухо.
– Угу, – пробормотала я.
– Я тебя не задавлю?
– Не-а.
– Точно?
– Каллум, помолчи.
Я не увидела, как он улыбается, только почувствовала. Наверное, он очень давно не улыбался.
– Только перед уходом оставь мне новый адрес и телефон, – прошептала я. – Не хочу снова терять тебя.
Я даже не знала, слышал ли он меня, но не стала переспрашивать: очень уж было уютно. Потом мне пришло в голову еще кое-что. Кое-что такое, что пробилось сквозь летаргический туман. Кое-что такое, что мучило меня уже некоторое время.
– Каллум, – шепнула я. – Прости, пожалуйста, что я села за ваш стол.
– О чем ты говоришь?
– За ваш стол. В школе, – сонно пробормотала я. – И прости за то, что было на похоронах Линетт.
И прости еще за миллион с лишним поступков, которые я совершила за всю свою жизнь – благонамеренных, но необдуманных. Поступков, у которых была одна цель – чтобы мне было лучше. Поступков, которые не помогали Каллуму, а больно ранили его. Прости меня, Каллум. Прости. Прости.
– Да брось. Я давно простил.
Теплое дыхание Каллума погладило мне щеку, а потом он поцеловал ее.
Я закрыла глаза – пусть мысли текут куда хотят. Я лежу в обнимку с Каллумом, и на сей раз это время принадлежит нам и только нам. С
