я бы двести раз не присел? — хорохорился Фред Дэвис, подбирая с травы свою спортивную рубашку и ощущая, как мелко подрагивают ставшие ватными ноги. Ему шел пятьдесят третий год, и, несмотря на занятия теннисом по субботам и плаванием по воскресеньям, возраст все же давал себя знать. Но зато как восхищенно смотрит на него Сэди. Нет, если вы уж решились завести ребенка только в тридцать семь лет, то будьте добры и в пятьдесят два соответствовать возрасту своей дочери, которой нужен молодой сильный отец, а не старая брюзжащая развалина. Все-таки он показал ей сегодня, — а если бы потренировался перед этим с недельку, то мог бы присесть гораздо, больше. Фреда Дэвиса просто распирало от гордости, и Сэди, чувствуя это, охотно ему подыгрывала, хоть и хихикала про себя над смешным тщеславием отца.
В кухне Элизабет сидела перед остывающим завтраком и думала, что ради того, чтобы выглядеть в глазах дочери боевым петухом, Фред готов на любую глупость. Неужели он не понимает, что просто смешон, когда бегает с ней наперегонки по дороге или ныряет в бассейне на спор, кто дольше пробудет под водой.
— Однажды тебя просто увезут в больницу после таких упражнений, — сказала она, когда муж с дочерью, запыхавшиеся и потные, ввалились в кухню. Сказала немного резче, чем хотела. Думала произнести это равнодушно-осуждающе, но получилось резковато. Раздражение Элизабет от этого только усилилось, особенно когда она перехватила заговорщицкий взгляд, которым обменялись отец с дочерью. Элизабет даже показалось, что дочь иронически подняла брови, как бы говоря отцу: "Ну что с мамы возьмешь — не обращай на нее внимания". Что она себе позволяет, эта девчонка! Вымахала здоровая акселератка, грудь как у взрослой женщины, а умишка кс>т наплакал. Начинаешь ее ругать, так она глазищи свои потупит, ресницы на полщеки, а про себя усмехается. Нет, это все от того, что Фред совершенно распустил дочь. Он держит себя с ней, как с подружкой, абсолютно никакой дистанции. Наверняка это не только она замечает, но и все их знакомые тоже. Элизабет встала и, сдержавшись, чтобы не шваркнуть с размаху тарелку о стену, аккуратно поставила ее в моечную машину.
— Ты опоздаешь в контору, Фред, если не поторопишься. Не думаю, что мистер Кэссиди будет этому рад.
— Да-да, Бетти, — заторопился Фред, — я уже иду переодеваться. Спасибо за завтрак.
Он выбрался из-за стола, мимоходом провел рукой по шее дочери и вышел из кухни. Сэди допила апельсиновый сок и тоже встала.
— Спасибо, мам. Я доеду с папой до центра, а там зайду к Мэгги, порисую. Ладно?
— Что-то ты зачастила с утра к Мэгги. Каждый день выходишь в полдевятого, как на работу. Майку могла бы другую надеть. Уже неделю в одной и той же ходишь. Не забудь, что скоро в школу. Ты бы лучше учебники полистала перед новым учебным годом, больше пользы бы было. Или ты думаешь, что если станешь художницей, то знания тебе уже не нужны будут?
— Нужны, нужны, — серьезно ответила Сэди, только в глазах ее плясали чертенята. — Знания нужны каждому, кто хочет занять достойное место в обществе и пользо ваться уважением окружающих.
Она сделала умное лицо и вышла из кухни. Элизабет посмотрела из окна, как Фреди выводит из гаража машину, открывает дверцу дочери, выезжает с участка, хрустя гравием на дорожке, и скрывается за деревьями на улице. Лицо Элизабет Дэвис было задумчиво и невесело. Она вспомнила кое-что давнее, что очень хотела бы забыть, и от этого готова была заплакать.
Фред Дэвис вернулся с работы в половине седьмого и, весело насвистывая сквозь зубы, прошел в гостиную. Элизабет сидела в кресле, уставившись в телевизор, и при виде ее неестественно выпрямленной спины и напряженных плеч Фред понял, что скандала не избежать. Интересно, какой повод жена придумала на этот раз. В прошлый раз, что же послужило поводом в прошлый раз? А га, он не починил газонокосилку перед отъездом в Нью-Йорк, и трава на лужайке перед домом целую неделю не подстригалась. Какой кошмар! Фред усмехнулся про себя и подумал, что сегодня Элизабет найдет наверняка не менее серьезный повод для скандала. Настроение у него было великолепное. Утром он подписал контрюкт с фирмой "У.Б.Холендер" по поставке комплектующих деталей и справедливо полагал, что его шеф Джон Кэссиди учтет это обстоятельство при распределении акций в конце года. Фред Дэвис постарался придать своему лицу выражение серьезного внимания, сел в кресло и приготовился слушать то, что намерена была ему высказать жена.
Элизабет сохраняла каменную неподвижность перед телевизором еще добрых пять минут прежде чем повернулась наконец к мужу и сказала ровным, спокойным тоном, который не смог бы обмануть и человека, менее знавшего ее, чем Фред.
— Только что звонила Мэгги Портленд, спросила, не пришла ли Сэди домой. Я ответила, что нет. Тогда она таким невинно-елейным голоском и говорит: "Ах да, она же сегодня, наверное, задержится". Я чувствую, что она какой-то подвох готовит, но спокойно спрашиваю, что он хочет этим сказать. И эта маленькая сплетница с торжеством в голосе заявляет мне: "Просто ваша дочь поехала кататься с каким-то мужчиной в его машине, так что я думаю, она сегодня явится попозже". Ты представляешь, что я должна выслушивать? И от кого?! От пятнадцатилетней сопливки, которая сейчас, наверное, уже обзванивает всех подруг Сэди, те скажут своим родителям, и завтра уже весь город будет знать, что твоя дочь садится к каким-то мужчинам в машину и неизвестно чем там с ними занимается.
Хорошее настроение Фреда Дэвиса как ветром сдуло. Он выпрямился в кресле, не веря своим ушам, и громко рявкнул:
— Не пори ерунды. Повторяешь всякую чушь, которую тебе наплела Мэгги Портленд. У Мэгги вообще язык без костей, как и у ее мамаши, — та еще сплетница. Дай ей только зацепку — будет молоть языком целый год.
Но, Фредди, — возразила Элизабет, слегка напуганная неожиданной вспышкой ярости мужа, — я же тебе об этом и говорю. Мегги и ее мать — известные сплетницы, и нельзя давать им ни малейшего повода для пересудов. Ты должен поговорить с Сэди, когда она придет домой, и выяснить, что это за мужчина и почему она села к нему в машину. Она уже не маленькая и должна понимать, чем это может кончиться.
— Ладно, хватит!
Фред ударил кулаком по столу так, что чуть не обломил край столешницы.
— Не верю я в весь этот бред, — рявкнул он. — Придет Сэди, я сам ее спрошу, а пока больше не хочу слушать об этом.
