Он хотел было в тот же день поднять ветрила на челнах и отправиться в обратный путь. Но тут прискакал от Святослава боярин Славута. Низко поклонился и передал два письма: полное отчаяния от Владимира с просьбой немедленной помощи и строго деловое от Святослава с наказом идти на Зарубинский брод и переправиться на переяславскую сторону.
Давид вскипел.
— Об этом речи не было! Святослав звал меня Киев спасать, а теперь хочет непонятно куда загнать!
— Не непонятно куда, а лишь до Переяславля, княже, — спокойно и твёрдо возразил Славута. — Разве не всё равно, где бить Кончака — под Переяславлем или на Днепре? Этим мы обороняем и Киев, и Чернигов. Да и Смоленск тоже…
— Нет, не всё равно! — горячился Давид. — Мои люди устали за такую дальнюю дорогу, набили кровавые мозоли на руках: день и ночь сидели на вёслах! Наконец, где мы возьмём коней? А пешими идти в степь смоляне не привыкли!
Смоленские бояре поддержали князя:
— Мы плыли к Киеву! Без коней в степь не пойдём! Если бы тут была рать с Кончаком, то бились бы, а непонятно где искать встречи с ворогом не можем: и без того изнемогли!
Славута поскакал к Святославу. Что делать?
Святослав позвал Рюрика — вместе составили письмо. Уговаривали Давида не отступать от всеобщего русского дела и сообща ударить на врага. А Рюрик от себя написал отдельно: «Брат, положение у Владимира Глебовича на переяславской стороне крайне тяжёлое. Если мы не перейдём на ту сторону, вина за тысячи загубленных душ ляжет на нас. Помоги, брат! Не осрами род Ростиславичей! Не повтори так, как ты сделал девять лет назад, когда не помог мне и брату Роману в битве с половцами возле Ростовца, и поганые поэтому захватили шесть берендейских городов, победили нас, а многих воинов и бояр полонили».
Однако Давид оперся.
— На ту сторону не пойду! Придёт Кончак на сей бок — буду биться! А на ту сторону не пойду! Воины изнемогли в походе!
Несколько дней продолжались эти переговоры, несколько раз Славута, не жалея ни себя, ни коней, скакал то сюда, то назад. Наконец в один из дней, прибыв в Триполье с новыми письмами от великих князей, увидел с кручи удалявшиеся Давидовы челны, которые под порывами попутного ветра направлялись вверх по Днепру… Давид увёл свои полки назад, сбежал, не пожелав даже издали увидать противника.
Горестный стон вырвался из груди старого боярина.
— Давид, Давид, неразумно поступаешь! Поганые, как стервятники рвут живое тело Русской земли, а ты им помогаешь, крамолу чинишь, межусобицы княжеские зачинаешь, как некогда делал Олег Святославич! Тот же Олег крамолу ковал и стрелы по земле рассеивал! Тогда, при Олеге Гориславиче, засевалась и прорастала усобицами Русская земля, погибали жизни Даждьбоговых внуков. В княжьих крамолах век людской укорачивался! Тогда, в те времена по всей Русской земле редко ратаи перекликались, зато часто вороны кричали, падаль меж собою деля, и воронье галдело, на прокорм летя! О, стонать Русской земле, вспоминая прежние времена и прежних князей!.. Один-единственный князь был, что водил свои хоробрые полки на поганых за землю Русскую — Владимир Мономах, сын Всеволода! Половцы им детей своих пугали! Литва из болот и на свет не высовывалась. Угры-венгры заперли каменные города железными воротами, только бы в них Владимир Великий не въехал! А немцы радовались, что далеко проживают, аж за синим морем!.. Жаль, что старого Владимира нельзя было навеки оставить на горах киевских! Ныне одни его стяги стали Рюриковы, а иные — Давидовы! И теперь их полотнища в разные стороны реют, в разные стороны их копья летят!
Развернул Славута коня и, крикнув свите, вихрем помчался назад, к князю Святославу.
Выслушав боярина, князь нахмурился.
— В этом и зло — князья мне не помогают, худо времена обернулись! Но что поделаешь, не затевать же войну с Давидом, если с Кончаком не закончили. Не знаю, как там мой брат Ярослав, выступил ли на Переяславль или за Десной отсиживается, как это он уже не раз делал. Давид хоть до Триполья прибыл было, а Ярослав, может, и с места не тронулся. — Святослав вздохнул и после недолгого раздумья сказал решительно: — Больше нам помощи ждать неоткуда, сегодня же переходим Днепр и ударим на Кончака! Начинайте переправу!
В тот же день все русские полки, а также черные клобуки, перейдя Днепр, двинулись к Переяславлю, готовые дать решительный бой половцам.
Но Кончак не стал испытывать судьбу. Он быстро снял осаду и, перегруженный добычей и полоном, пошёл в низовье Сулы, а оттуда, ещё раз пограбив Посулье и вырезав почти всех жителей города Римова, отправился домой, в землю Половецкую…
Страшными оказались последствия необдуманного и наспех подготовленного обособленного похода князя Игоря.
Лишь решительные действия Святослава Киевского, Рюрика Русского, сынов Святослава — Олега и Владимира и особенно героическая оборона переяславцев во главе с Владимиром Глебовичем остановили половцев и обратили их вспять.
Но угроза нового нашествия, вероятно, более страшного, оставалась, и это начали понимать все, кому была дорога судьба отечества. Пожалуй, пребывая в далёкой половецкой неволе, начал это понимать и князь Игорь.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
1
В левадах за Тором заливались соловьи, но Янь ни на минуту, ни на миг не задержался послушать их или пошутить с джигитами-сторожами, как он делал каждый вечер, а сразу влетел в юрту. Ещё от входа выпалил:
— Княже, беда!
Свеча от его быстрого появления замигала и едва не погасла.
Все кинулись к нему.
— Что? Что случилось?
Янь оглянулся и перешёл на шёпот:
— Виделся с Настей лишь минутку — вернулся из похода хан Туглий… Переяславля половцы не взяли, и Кончак, отступив, осадил Римов и принялся разорять Посулье, а его, Туглия, отправил впереди объявить родичам о победе. И он говорит, что полону Кончак тянет видимо-невидимо!.. Но не в этом дело. По дороге Туглию встретился хан Кза, который возвращался из-под Путивля…
— Ну и что там? — так и подскочили Игорь и Рагуил. — Говори, не томи!
Ждан помертвел. Перед глазами всплыла Вербовка — вся в огне, в криках при половецком погроме. Что там? Как там? Неужели все погибли?
Янь перевёл дыхание.
— Кза Путивля тоже не взял, княже… Князь Святослав спас — прислал с дружинами сынов и те погнали поганых… Но и не в этом дело!
— Так в чём же, наконец? — вздохнул облегчённо князь.
— Там погибли сын и зять хана Кзы, и их везут домой, чтобы похоронить по своему обычаю в родной земле. И разозлённый Кза грозится насыпать над ними курганы из голов урусов, и прежде всего обезглавить наших князей… Прости, княже, за такие слова, но я пересказываю то, что слыхал…
Известие ошеломило всех.
— Не может того быть! — воскликнул Рагуил.
Но Игорь, вспомнив, как погиб в гриднице Святослава Кобяк, подумал, что такое вполне может свершиться.
— От бешеного Кзы можно всего ожидать, — тихо произнёс он.
— Что же делать? — спросил Ждан. — Что говорит Настя?
— Настя советует немедленно бежать… Пока не прибыли Кза и Кончак… А их со дня на день ждут…
— Да, нужно бежать! — воскликнул Ждан. — Княже, нужно бежать!
Игорь молчал. В глазах застыла боль. Все понимали, о чём думает он — брате, о сыне, о племяннике. Да и о своих дружинниках и воинах, которые из-за его безрассудства оказались в половецкой неволе.
— Княже, иного выхода нет, — тихо произнёс Рагуил. — Бежать немедля! Благоприятней времени не будет!
— Я хотел бы переговорить с Кончаком…
— Да ты что?! С кем говорить? — удивился Рагуил. — Если Кза и другие ханы настоят, он ни тебя не спасёт, ни твоих родных. Он не противопоставит себя всему ханскому курултаю! Для него важнее сохранить власть над Половецкой степью, чем сомнительную дружбу с северскими князьями… Надо сообщить Овлуру, чтобы с конями, оружием и запасом харчей ждал за Тором в условленном месте! Соглашайся, княже! Одно твоё слово — и простелется дорога к дому! Я отдам за Овлура свою дочь, если он поможет спастись тебе, княже!
Игорь вновь задумался, охватив голову руками. Нелёгкие чувства бурлили в его сердце, лицо исказила болезненная гримаса, а из груди рвался глухой стон.
— Ладно, передайте Овлуру, пусть готовит коней.
— Нет, княже, — перебил его Янь, — коня… Только для тебя! Бежать вдвоём с Овлуром безопаснее, чем целой гурьбой… Но и мы не останемся здесь дожидаться верной погибели, Кза и Кончак не хватятся нас, пока не узнают, что ты бежал… При первой же возможности тронемся и мы!
Игорь удивился.
— Пешком?
— Пешим лучше. Половцы будут искать всадников, а мы тем временем по зарослям да бурьянам как звери доберёмся до леса… По ночам станем пробираться… Даст Бог — спасёмся…
И Рагуил, и Ждан поддержали Яня.
