применяя тот же аргумент к договорам, по которым Пруссия после 1740 г. приобрела Силезию, Западную Пруссию, Познань, Саксонию, Рейнскую область, Вестфалию и Шлезвиг-Гольштейн. Они не стали упоминать тот факт, что Пруссия безо всяких договоров завоевала и присоединила королевство Ганновер, курфюршество Гессен, герцогство Нассау и республику Франкфурт. Из 12 земель, которые в 1914 г. составляли прусское королевство, девять были добыты в победоносных войнах в 1740–1866 гг. Да и Франция в 1871 г. уступила рейху Эльзас и Лотарингию отнюдь не по доброй воле.
Но с националистами спорить бессмысленно. Немцы искренне убеждены, что когда они применяют насилие по отношению к другим народам, это честно и справедливо, но такое же насилие по отношению к ним – преступление. Они никогда не смирятся с мирным договором, не удовлетворяющим аппетит к новым территориям. Никакой надлежащим образом подписанный мирный договор не помешает им предпринять еще одну военную агрессию. Не стоит ждать, что немецкие националисты подчинятся статьям какого бы то ни было договора, если им покажется, что созрели выгодные условия для очередного нападения.
Новая война неизбежна, если антигитлеровская коалиция не сумеет утвердить мировой порядок, который не допустит перевооружения немцев и их союзников. Пока существует экономический национализм, союзникам придется денно и нощно охранять свои границы.
Союз держав-победительниц должен стать постоянным. Германию, Италию и Японию необходимо разоружить. Следует лишить их права иметь армию, военно-морские и военно-воздушные силы. Можно разрешить только небольшие полицейские силы, вооруженные лишь стрелковым оружием. Недопустимо производство любых видов оружия. Стрелковое оружие и боеприпасы для полицейских сил должны предоставляться из арсеналов стран-союзников. Следует запретить развитие авиации и авиастроения в странах-агрессорах. Коммерческой авиацией на территории их стран должны управлять иностранные компании, использующие иностранные самолеты и иностранных пилотов. Но главным средством предотвращения перевооружения этих стран должен стать прямой контроль импорта силами стран антигитлеровской коалиции. Нельзя разрешать импорт странам-агрессорам, если они возобновят производство вооружений или попытаются накапливать запасы сырья. Такой контроль нетрудно организовать. Если какая-либо страна под предлогом своего нейтралитета устранится от безоговорочного сотрудничества в этом вопросе, против нее необходимо применить те же методы.
Никакое производство эрзаца{130} не может подорвать эффективность этого плана. Но если система контроля перестанет быть действенной из-за изменения технологических возможностей, нетрудно добиться повиновения: запрет на импорт любых видов продовольствия – весьма эффективное оружие.
Конечно, в таком решении проблемы мало радости, но оно единственное обещает быть достаточно действенным, если только страны-победители сохранят свой союз и после войны.
Неверно рассматривать одностороннее разоружение как несправедливость по отношению к побежденным. Если они не планируют новой агрессии, то им и не нужно оружие. А если они мечтают о новой войне и не смогут ее начать из-за отсутствия оружия, одностороннее разоружение окажет им не меньшую услугу, чем странам-победительницам. Даже при отсутствии возможностей для нападения на другие страны их независимость и право на самоуправление не будут нарушены.
Нужно видеть реальность такой, как она есть, а не какой нам хотелось бы ее видеть. Если эта война не приведет к тому, что немцы навсегда будут лишены возможности начать новую войну, они рано или поздно попытаются разжечь новый конфликт. Поскольку страны-победительницы не дадут им того, что они хотят, – мирового господства, они не откажутся от планов агрессии до тех пор, пока сохранятся два главных стратегических преимущества – большая численность населения и компактность территории. Тогда нацизм возродится в новой форме и под новым именем.
Мирный договор должен предусмотреть наказание нацистов, виновных в пытках и убийствах невинных. Нужно заставить немецкий народ заплатить компенсацию за грабежи, осуществленные их вождями и бандитами. Это не воскресит убитых. По прошествии стольких лет невозможно дать каждому справедливую компенсацию. Но чрезвычайно важно заставить немцев ответить за все, что они натворили. Было бы абсурдом оставить без наказания все их зверства. Нацисты воспримут это как успех и оправдание собственного поведения. Они подумают: «В конце концов, мы достигли хотя бы частичного успеха; мы уменьшили население и богатство «низших» рас; основные тяготы войны легли на них, а не на нас». Будет позором, если немцы меньше пострадают от последствий собственной агрессии, чем те, на кого они напали.
Пакт Келлога{131} объявил войну вне закона. Германия, Италия, Япония, Венгрия и Румыния подписали этот документ. Если в этом договоре был хоть какой-то смысл, то он заключается в том, что агрессоры виновны в совершении незаконного деяния и должны нести за это ответственность. Те граждане этих стран, которые не выступили открыто против диктаторов, не могут ссылаться на свою невиновность.
Все стремления к достижению прочного мира останутся тщетными, пока будет царить фальшивый культ героев, и жалость к поверженному агрессору будет сильнее, чем к его жертвам. Культ Наполеона I, носивший почти всеобщий характер в Европе XIX в., представлял собой вызов здравому смыслу. Его вторжение в Испанию и Россию – непростительные ошибки; он не был страдальцем; в ссылке на острове св. Елены он наслаждался бесконечно большим комфортом, чем многие тысячи людей, искалеченные по его воле. Просто возмутительно, что избежали наказания виновные в нарушении нейтралитета Бельгии в 1914 г. Позднее это послужило им оправданием для пренебрежительного отзыва о договорах как о бесполезных клочках бумаги. Серьезной ошибкой было отношение публики – французской и бельгийской – к вопросу о выплате Германией репараций. Это послужило стимулом для немецкого национализма. В будущем нужно избежать подобных промахов.
2. Критика некоторых других предложений
Не стоит надеяться, что разгром изменит умонастроение тех, кто потерпел поражение, и внушит им любовь к миру. Они захотят жить в мире, только если лишить их всякой надежды на завоевания. Иллюзорны все планы умиротворения, исходящие из того, что в Германии найдется партия, которая сразу после поражения отвергнет агрессию и выберет политику искреннего сотрудничества. Если появятся малейшие шансы на успех новой агрессии, немецких политиков, которые попробуют помешать войне, постигнет судьба Эрцбергера и Ратенау.
Когда-нибудь немцы возьмутся за ум. Они вспомнят, что внесли свой вклад в современную цивилизацию, и смогут вернуться к идеалам Гёте и Шиллера. Но этот процесс возрождения должен идти изнутри. Его нельзя навязать Германии – так же как и Японии или Италии – с помощью победоносных армий или обязательного обучения у иностранных учителей. Немцы должны заучить раз и навсегда, что их агрессивный национализм самоубийственен, и что он уже навлек на них непоправимые беды. Им придется добровольно отказаться от своих нынешних принципов и вернуться ко всем тем идеям, которые они сегодня отбрасывают как христианские, западные и еврейские. Из народных глубин должны появиться
