— По паспорту вроде так.
— А на самом деле? — перестал листать разложенные на столе бумаги майор.
— Русь триста лет татары топтали.
— Было такое, — отмяк Алимов. — Где твой младший брат Эдуард, а, Олег? «Татарин он что ли?»
— Не в курсе, гражданин начальник, а что очень нужен?
— В председателя «Юникса» стрелял парень ростом выше среднего, мы думаем не твой ли это братец?
— Не сочиняйте. Позвоните моей жене, она передаст Эдьке и я уверен, что он сразу придет.
— Думаешь явится?
— Конечно, прятаться от милиции ему не зачем.
— Ты случайно к этому убийству руку не приложил?
— Нет.
— Тогда может подскажешь, откуда ветер дует?
— Не знаю, но просто так людей не убивают.
Вечером в ментовку пришел Эдька и покачав его минут сорок, оперативники вообще потерялись, где шукать и кого, что докладывать высокому начальству.
— Хер его знает, — потер воспаленные глаза Алимов. — Опознание утром устроим и все, это последний шанс раскрыть преступление по горячим следам, которые смыл дождь.
На следующий день в шеренгу невыспавшихся подозреваемых пристроили троих молодых высоких, под стать Эдику, поселковых парней и будничным голосом Черноухов объявил.
— Сейчас будет проведено опознание, — высморкался в клетчатый носовой платочек прокурор. — Когда в кабинете будет находиться потерпевшая, прошу всех присутствующих соблюдать тишину. Абсолютно всех. — глянул он поверх стекляшек очков на милиционеров.
Отворились без скрипа двойные дермантиновые двери и робко, полубоком вошла сожительница Манто. Заранее предупрежденная, что скорее всего убийца стоит в шеренге, Нина со страхом и некоторым любопытством, не слушая о чем монотонно говорит Черноухов, вперилась в подозреваемых. Прошло три-четыре минуты глухой тишины.
— Вот этого отведите в сторонку, — наконец ткнула она пальцем в Эдика. Прокурор молча взял его под руку и поставил у окна, предварительно пошире отдернув шторину.
— Тот был в куртке.
— На, надень, — с готовностью сдернул с себя куртешку один из оперативников и подал Эдьке.
— Гражданин прокурор, — среагировал на ментовский ход Святой, — сейчас прикинете его в куртку, потом приклеете ему усы, бороду. Так из любого человека убийцу можно слепить.
— Подозреваемый прав, — кашлянул Черноухов. — заберите куртку и еще раз напоминаю, тихо.
Еще одна долгая минута томительного ожидания закончилась тем, что сожительница бывшего председателя «Юникса» отрицательно покачав аккуратной прической головы, выдавила.
— Не он, у того были ноги другие.
Морщинистое лицо прокурора подернулось улыбочкой.
— Физиономия значит та, а вот ноги нет, так я вас понимаю? Давайте поконкретней, тот это человек, который стрелял в Манто или нет?
— Нет, не похож.
— Тогда все свободны, а вы пожалуйста распишитесь в протоколе опознания, вот тут.
***
Двадцать девятого Олег, Беспалый, Эдик, Агей и Слепой пили чай с блинами в кафе «Лотос» и поджидали Культурного. Глава городской мафии каждый день приезжал на «стрелку» ровно к двенадцати часам. За соседними столиками сидели только уголовники. Многих из этой братии «Святой» встречал за колючей проволокой и иногда в знак приветствия кивал то одному, то другому. Без пяти двенадцать к невысокому бетонному крылечку кафе подкатила серебристая «Тойота», подаренная Пал Палычу Калиной, и кряхтя, выбросив из нее худые ноги, старый бандюга спустя парочку минут подсел за столик первомайцев.
— Привет, шпана, решили значит проведать пенсионера. Расскажите про радость и горе?
— Все, как надо, кого только нашли из богатеев — обложили, шугаем короче коммерсантов. Секретарь тебе уже наверное доложил, что мы председателя «Юникса» двадцать пятого завалили?
Культурный, не ожидавший, что Святой ответит так откровенно, беспокойно оглянулся и понизил голос.
— Не так громко давай?
— Здесь ведь все свои вроде?
— Вот именно вроде. Так что на такие темы лучше базарить на рыбьем языке. Помощь нужна? Вообще-то какая вам помощь, — поскреб он чисто выбритую щеку, — если вы там барыг шмаляете. Тогда, братва, у меня до вас просьба. Нерчинск ведь от вас совсем рядышком, там зона строгого режима находится, да вы и сами знаете. — махнул Пал Палыч сухой рукой с «рыжим» браслетом на запястье. — Может возьметесь ее греть, силенок думаю у вас хватит. Денег на грев мы вам с городского «общака» выделим».
— У нас свой «общак» имеется и «капусты» в нем прилично, — Олег вынул из кармана брюк сто тысяч и положил перед Культурным. — Отправишь в крытую тюрьму Тулуна на «воров».
— Запиши, — подошедшему Нугзару приказал Пал Палыч, — от первомайской шпаны на «воров» сто штук, число пометь. В Нерчинск значит я никого больше не посылаю?
— Нет конечно.
— Ништяк, — упала гора с его плеч. — Уколетесь?
— А че, есть? — блеснул большими глазами Слепой.
— Сейчас сварганим.
— Мак уже подсох на корню, я думал у тебя бинты есть, а с сухого туго варить. — Святой перебил Слепого.
— Благодарю, Паха, мы «черняшкой» вмажемся, сейчас на рынок шагнем, а потом домой.
На базаре было, как на базаре. Шум и гам висели не только в высоком здании, но и вокруг него.
— Вешайтесь, вешайтесь! — орал что есть мочи в засаленней футболке с оторванными рукавами курчавый цыганенок у ржавых украденных с железнодорожного вокзала весов.
— Не вешайтесь, а взвешивайтесь, — поправил его Оелг„- а то всех клиентов распугаешь.
— Вешайся, дяденька, — упрямо повторил пацаненок, — не дорого, всего сто колов, нет двести, — сообразил он, что у этого путем прикинутого дяди можно раскуриться.
— Двести так двести, — ступил на шаткую площадочку Святой. — «Черняшки», шплинт, неси.
— Много?
— Десять грамм.
— За услуги сто рублей.
— Разумеется.
— И закурить.
— Не курящий я, Рома.
— А мне-то дело?
— Уговорил, родной, заметано. Чеши давай.
Пока цыганенок летал за «отравой», сходить с весов негласный закон рынка запрещал, и Олегу пришлось чуточку потерпеть под любопытными взглядами зевак, торговцев и покупателей. Немножко впереди весов остановился двухметровый детина с небрежно ложматым русым чубом на высоком лбу.
— Васька, сфотай меня?
Но матерый КГБэщник Ушатов сфотал не его, своего начальника майора Грознова, а парня на весах. Святой не обратил на них внимания, он ждал Рому, который, раздувая паруса пошитых бабушкой шароваров, мчался обратно к покупателю «черняшки».
— Деньги вперед.
Олег сунул в его грязную ладошку заранее приготовленные филки.
