Когда Брайан вернулся домой, Элиза была в зале, отдавая распоряжения Мэдди о том, что подать на стол. Брайан прошел к камину, облокотился на его доску и молчал до тех пор, пока Мэдди не ушла на кухню. Элиза пристально следила за ним через комнату, и Брайан не понимал, почему блестят ее глаза, что в них: вызов или мольба.
Нет, она никогда не станет ни о чем умолять его. Сейчас волосы Элизы были тщательно уложены, одежда вычищена, а сама она высока, горда, как обычно, и… совершенна.
Брайан мог поклясться Богом, что не знал, любит ее или ненавидит. Она была в его мыслях днем и ночью. Вероятно, его отъезд пойдет им обоим на пользу. Долгие месяцы сражений заставят его забыть о том, как странно очаровала его Элиза.
Он поклонился.
— Ты неплохо потрудилась, герцогиня.
Она пожала плечами.
— Мне не хотелось жить в свинарнике. А теперь, если позволишь, я бы хотела вымыться — Мэдди вскоре подаст ужин…
— Нет. Прежде мы поужинаем, — отрезал Брайан.
Она вскинула голову, затем вздохнула с терпеливым и снисходительным видом.
— Как пожелаешь, — и прошла через зал к арке в дальнем его конце. Спустя несколько минут она вернулась. Брайан уже сидел во главе стола, и Элиза заняла место рядом с ним. Появилась Мэдди вместе с молодым слугой, они подали на стол ароматное жареное мясо, пироги, осенние яблоки, сыр и эль.
Еда была хороша, эль — еще лучше, но Брайан, помня о прошлой ночи, пил с осторожностью. Он с удовольствием замечал, что Элиза пьет гораздо больше его. Она казалась обеспокоенной — вероятно, она не могла дождаться, когда он уедет, чтобы самой управлять этими землями.
Мэдди и слуга стояли за спинками их стульев, готовые по малейшему знаку наполнить бокалы или тарелки. Брайан отметил, что Элиза не делала вид, будто не замечает слуг, как это подобало знатной леди, а негромко благодарила их за каждую услугу.
Брайан болтал о пустяках, зная, что даже лучшие из слуг жадно прислушиваются к каждому слову своих господ, а потом сплетничают, оставшись на кухне. Потому сейчас Брайан хвалил кузнеца, объяснял, как следует ковать меч, чтобы он был надежным. Элиза почти все время молчала, но вежливо отзывалась на его замечания и, казалось, понимала его желание укрепить свои владения.
— В Монтуа, — пробормотала она, — почти всегда было спокойно, я уверена, потому, что наши стены были неприступными, а отряд — многочисленным и крепким.
Наконец все было съедено. Доедая последние сочные яблоки, они допили эль. Затем Элиза поднялась; слуга унес блюда.
— Как я устала… — пробормотала Элиза, и Мэдди подошла к ней.
— Я помогу вам лечь, миледи.
— Герцогиня не нуждается в помощи, Мэдди, — возразил Брайан. — Я тоже очень устал. А еда была отличной, ты заслуживаешь похвалы.
Элиза не стала спорить, Брайан так и думал, что в присутствии слуг она сдержится. Он взял ее за руку и с удовлетворением отметил, что рука дрожит. Оказавшись в спальне, она застыла посреди комнаты, пока Брайан закрывал на засов дверь.
Оглядевшись, Брайан заметил, что тюфяк положили на кровать, застелили его свежим льняным бельем и тяжелым меховым одеялом. Огонь по-прежнему ярко пылал в камине и за чугунной решеткой очага у ванны.
— Эта комната недурно выглядит, — заметил Брайан, садясь на стул и стаскивая сапоги.
— Да, — сдержанно согласилась Элиза. — Среди жителей деревни есть много чудесных резчиков, они жаждут обставить наш дом искусно сделанными вещами. С полей, хотя большей частью они заброшены, осенью можно ждать хорошего урожая, а обилию скота остается только радоваться. Во Фландрии дорого платят за английскую шерсть — наш годовой доход значительно возрастет, стоит только привести дела в порядок.
Она по-прежнему стояла в центре комнаты. Брайан подошел к ней сзади и принялся выбирать шпильки из ее волос. Он чувствовал ее дрожь, вдыхал аромат ее волос с уже знакомым ощущением вожделения в чреслах. Приподняв ее волосы, Брайан прижался губами к шее Элизы.
— У тебя настоящий талант очаровывать людей, верно, миледи?
— Что, милорд?
— Я говорю о наших крестьянах.
— Нет, я просто напомнила им, что их новый повелитель — любимец короля, прославленный рыцарь, справедливый, но обладающий горячим нравом.
— Гм… — Он провел ладонями по ее рукам и плечам под широкими рукавами туники. Понадобилось незначительное усилие, чтобы спустить одежду с плеч, и роскошная изумрудная ткань легла на пол.
Он продолжал ласкать ее плоть, прикрытую только тонкой тканью нижней рубашки.
— И ты веришь собственным словам?
Она ответила ровным тоном, но Брайан заметил, как дрогнул ее голос.
— Ты и в самом деле любимец Ричарда, а твой нрав весьма… горяч.
— А твой, миледи? — Он просунул пальцы под тесемки рубашки.
— Он вспыхивает, только когда… меня выводят из терпения.
Рубашка мягко упала на пол. Брайан обнял Элизу, лаская ладонями ее груди. Она обернулась и с тихим стоном положила голову ему на плечо. Встав перед ней на колени, Брайан снял с нее обувь и чулки, а Элиза молча позволила ему сделать это.
Поднявшись, он сбросил собственный плащ, тунику и рубашку.
— Значит, ты еще не успела искупаться, герцогиня? — учтиво осведомился он.
— Только утром, — пробормотала она.
— Эта штука вместит несколько человек, а для двоих она даже слишком просторна.
Он рассмеялся, подхватил Элизу на руки и опустил в теплую воду. Избавившись от остальной одежды, Брайан присоединился к ней и, прихватив мочалку, уселся напротив. Склонившись вперед, он поцеловал Элизу, намылил мочалку ароматным мылом и принялся массировать ее шею и грудь. Он спускался все ниже, пока Элиза со смехом не прервала поцелуй.
— Ты смеешься надо мной?
— Нет… мне просто щекотно…
Брайан засмеялся, отбросил мочалку, чтобы освободить руки, и придвинулся ближе к Элизе.
— Значит, тебе щекотно? — переспросил он, проводя рукой по ее животу. Элиза вздохнула и прикоснулась губами к его плечу, а затем протянула к нему руку. Возбуждение Брайана заставило ее вздрогнуть, и теплая вода стала расходиться вокруг них кругами. Изгибаясь под его прикосновениями, она набралась смелости и последовала примеру Брайана. Ее руки бродили под водой, губы исследовали кожу его груди.
Брайан провел языком по ее уху, и Элиза вновь рассмеялась, прижимаясь к нему. Внезапно он поднялся, подхватил Элизу на руки, и понес к разобранной постели, не обращая внимания на капающую с их тел воду. Смелость еще не покинула Элизу, игра возбуждала ее. Едва Брайан лег рядом, она принялась слизывать капли воды с его загорелой кожи. Его хриплые стоны вызвали у Элизы восхитительное ощущение собственной власти, и она продолжала дразнить Брайана, прижимаясь к нему телом, лаская грудью, целуя до тех пор, пока его возбуждение не стало окончательно нестерпимым.
