Брайан видел, как она смущена, и поскольку не понимал причин, то пришел в раздражение.
— Я бы не стал устраивать такие пышные приготовления, — сухо заметил он. — Уверен, им обоим известно, что мы прибыли сюда совсем недавно. А поскольку они живут совсем рядом, то наверняка знают, что в поместье требуется много работы. Они вряд ли ждут от нас роскошного приема.
— Да, но мы обязаны его предложить! — возразила Элиза и вновь опустила глаза. — Прошу тебя, Брайан! Я не хочу, чтобы они жалели меня…
— Жалели?
Она подняла глаза — бирюзовые, чистые и огромные, и протянула руку.
— Брайан, пожалуйста! — попросила она еще мягче. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о наших… ссорах.
Он вздохнул.
— Ступай переодеваться, герцогиня. Мы с Аларихом вытащим из погреба всю лучшую еду, и если зимой кто-нибудь в доме будет голодать, так тому и быть.
— Никто не будет голодать! — возразила она, подхватила юбки и взбежала по лестнице, поскольку ее не видел никто, кроме Брайана. Он смотрел ей вслед, не зная, отчего его жена решила нарядиться — из гордости или потому, что еще надеялась привлечь потерянного возлюбленного.
Сжав зубы, он отвернулся. Запыхавшийся Аларих только что вошел в зал.
— Пойдем, Аларих, ты покажешь мне, какое вино осталось в погребе. Надо выбрать то, что получше, — герцогиня собирается развлечься.
Аларих не понял, почему его господин так мрачен. Он кивнул и провел Брайана на кухню, а оттуда в сырой погреб.
В сущности, Брайан не питал вражды к Перси Монтегю. Он считал, что его сосед-рыцарь обладает странными убеждениями и опасно вспыльчивым нравом, но за это мог его только пожалеть. Перси был влюблен в Элизу — по крайней мере, думал, что это так. Благодаря своему превратному понятию о чести Перси потерял ее, однако был достойно вознагражден, получив Гвинет. Но как бы то ни было, Брайану досталась женщина, которую любил Перси. Рыцари не допускали несправедливости по отношению друг к другу, и потому Брайан считал, что обманул Перси: не важно, намеренно или невольно. Если бы тот доверился Элизе…
В погребе оказалось несколько пыльных, оплетенных паутиной фляг бордоского вина. Брайан велел Алариху принести их наверх, а затем вернулся во двор и приказал Уоту привести коня. Элиза хотела оказать гостям радушный прием, и ему следовало выехать к ним навстречу.
Через несколько минут он встретился с гостями. Гвинет радостно помахала ему рукой и приветствовала чарующей улыбкой. Перси сдержанно пожал Брайану руку и извинился, придерживая пляшущего коня.
— Вероятно, нам не следовало приезжать: говорят, вы только что прибыли сюда. Но знаешь, Стед, все дело в Гвинет. Меня вызывают в Лондон, к Ричарду, и мне было бы спокойнее, если бы Гвинет и Элиза подружились. — Он смутился на мгновение. — Гвинет ждет ребенка, а поскольку мы живем в глухом месте, я был бы рад знать, что поблизости у нее есть подруга.
Брайан быстро взглянул на Гвинет и поздравил супругов.
— Я очень рад и уверен, Элиза тоже будет рада вашему счастью. Вы — желанные гости здесь в любое время. Правда, мы сами прибыли домой совсем недавно, но рады будем принять вас.
Они направили лошадей к дому. Гвинет заговорила о том, что лучше всего растет на каменистой почве Корнуолла, Перси сообщил, что Ричард уже начал сбор средств для крестового похода. Рыцарь, который не желал участвовать в нем, мог «выкупить» свой отказ. Король Шотландии предложил вместо себя несколько тысяч воинов, и его примеру последовало большинство герцогов, баронов и эрлов. Торговцы ссорились за право поставок для армии, возрождались титулы и звания, и за определенную сумму любой человек мог купить себе место в свите короля.
— О, разумеется, Ричард проявляет большую осторожность. Некоторые рыцари уже объявили, что так или иначе отправятся в поход с королем.
Брайан рассмеялся.
— Во всем этом чувствуется умелая рука королевы Элеоноры, — ответил он Перси. — Это она предупредила Ричарда, что королю не следует облагать свой народ непосильными налогами, а потому ему придется стать торговцем. Великолепно!
Они достигли дома. Брайан приятно удивился, увидев, что Уот и еще два парня в чистой одежде подошли, чтобы принять поводья лошадей и проводить свиту Перси в сторожку, недавно приведенную в порядок.
Элиза ждала их, стоя у камина. Вовсе не отрицая того, что его жена выглядела прекрасно в крестьянском наряде, Брайан восхитился ее новым чудесным преображением. Элиза выбрала ярко-зеленое бархатное платье, длинное, с узкими рукавами. Вырез платья и подол были отделаны золотым шитьем, простой покрой удачно подчеркивал фигуру Элизы. Волосы были убраны в сетку и тщательно уложены под венцом из жемчуга и золота. С венца спускалось легкое покрывало из светлого шелка.
Она шагнула вперед, приветствуя гостей:
— Леди Гвинет, Перси! Какая радость видеть вас здесь! Проходите, проходите! Должно быть, вы устали в пути.
Брайан следил, как она обращалась к гостям, — она проявляла такое радушие, что ему хотелось встряхнуть Элизу за плечи. Он не мог понять выражения бирюзовых глаз, устремленных на Перси, но с трудом сдерживал желание отвесить Элизе пощечину.
Она улыбалась своей манящей улыбкой и плыла по комнате, направляясь к столу. На нем уже стояло перелитое в серебряный графин вино и четыре инкрустированных драгоценными камнями кубка. Прежде Брайан не видел этих кубков и догадался, что Мишель привез их из Монтуа в числе прочих вещей.
Гвинет и Перси проследовали за Элизой к столу, Брайан направился за ними. После того как все устроились на своих местах, завязался оживленный разговор. Перси расписывал деяния короля Ричарда, Гвинет приглашала Элизу поохотиться в лесах.
Брайан заметил, как быстро проходит время. Слуга стоял у стола, и Элизе требовалось только поднять руку, чтобы он тут же наполнял кубки.
Никто и никогда бы не подумал, глядя сейчас на Элизу, что эта женщина только что оторвалась от забот, вышла из жаркой кухни, где вместе со слугами заготавливала мясо на зиму: казалось, что самой трудной задачей для нее был выбор подходящего платья для встречи гостей.
«Я восхищен, герцогиня», — сухо подумал Брайан.
Хозяева показали Перси и Гвинет весь дом, и Брайан улыбнулся, увидев, как ловко Элиза избегает вводить их в комнаты, которые еще не были вычищены и обставлены. Единственная неловкость случилась в спальне, когда Гвинет воскликнула от восхищения и зависти, увидев ванну.
— Какое чудо! — простонала она.
— Да, в самом деле, — ответила Элиза. — Вода постоянно подается по трубе — особый механизм поднимает ее из источника рядом с домом. Нам сказали, что это устройство придумали в Риме.
