— Если бы она смогла забыть… Если бы только мы оба смогли забыть! — прошептал Ри.
— Поговори с ней, — тихо молвил Ларс.
— Нет! Я не могу! Да и она не захочет даже смотреть на меня, после того, что случилось… — начал юноша и лишь потом, увидев, что лицо горожанина повернуто к Нинти, понял, что тот обращался к ней.
— Что я ей скажу? Как утешить? Я не умею… Нет, — она отчаянно замотала головой, — нет! Все мои попытки, разговоры… Они… Слова только все испортят! — в ее глазах плавилась боль отчаяния. — Я знаю, так было всегда!
— Нинти, — Ларс сжал ее плечо. — Успокойся. Мы ведь не заставляем тебя… Мы просто просим — помоги.
Девушка обернулась, чтобы бросить взгляд на маленькую фигурку, затем вновь качнула головой, проговорив:
— Я вылечу любую рану тела, но душа… Когда ранена она, я все лишь испорчу. Я совершила достаточно ошибок, за которые приходится расплачиваться до сих пор, чтобы пытаться вновь. Прости! — ее глаза горели болью, умоляя понять. Казалось, что еще несколько мгновений, пара слов, и она расплачется, не в силах преодолеть собственную беспомощность.
— Все хорошо… Все хорошо… — горожанину ничего не оставалось, как постараться хоть как-то утешить ее. "Она так похожа на Лику! — который уж раз, глядя на свою новую знакомую, думал он. — Так же чиста и… прекрасна!" Он поймал себя на том, что не может отвести от нее глаз.
Ри какое-то время молчал, глядя на них, не осуждая вдруг вспыхнувшего чувства, не завидуя ему, лишь горюя по потерянному, оставшемуся позади, за пустыней боли и разочарований, или ненавидя, проклиная оставшиеся, не успев покрыться снегом, следы того, что еще совсем недавно казалось светлым, составляя основу будущего пути, а потом, так внезапно, обернулось шагом вниз с обрыва самой ужасной из трещин.
"Но может быть… — он свел брови, с силой прикусил губу. — Может быть… Ну, что случилось, то случилось. Пусть. Забудем. Все равно ничего нельзя изменить. Нужно идти дальше…"
Осторожно сняв со своего плеча израненную руку Ларса, Ри поднялся.
— Я попытаюсь… — проговорил караванщик. И, повернувшись, он зашагал к Сати, торопясь, в страхе, что мгновение промедления заставит его остановиться, передумав что-либо предпринимать.
Ларс и Нинти проводили его взглядами. Но стоило ему приблизиться к своей подруге, как горожане поспешно отвернулись, словно боясь помешать своим вниманием, которое можно было бы признать праздным любопытством.
— Как ты? — почувствовав, как напряглась, сжавшись в кулак, рука Ларса, встревожено спросила незнакомка.
— Нормально, — горожанин огляделся. — Нужно поскорее убираться отсюда, — чуть слышно проговорил он.
— Я не могу… — качнув головой, та отодвинулась к стене.
— Почему? — удивленный, Ларс взглянул на девушку. — Я знаю все подземные ходы, проложенные под этим городом. Что же до замков, то я открою любые, даже те, на которых лежат заклятия…
— Куда бежать? — она взглянула на него с сочувствием, не желая рушить надежды, но не в силах лгать, скрывать истину от друга. — От бога не скроешься… А от себя тем более…
— Пусть так. Но я не намерен просто ждать конца загнанным на бойню бараном! — сощуренные глаза Ларса, обшаривавшие темницу в поисках не столько выхода, сколько ответа на свои вопросы, коснулись быстрым взглядом караванщика. И в них зажглись огни, губ тронула улыбка.
— Ты что-то придумал? — спросила Нинти, не спускавшая взгляда с его лица.
— Вспомнил. Эти ребята говорили… Они верят, что в их караване идет бог…
— Нергала никто не любит, — девушка расправила свой плащ, укрываясь им, словно прячась от окружающего мира. Ее голова опустилась на грудь… Сорвался тяжелый вздох, упреждая слова: — Но вряд ли найдется кто-то, кто захочет с ним связываться. Он силен, дерзок, не чтит никаких законов… И вообще… — она качнула головой. — Если уж даже Эрешкигаль предпочла уйти в тень, лишь бы не попадаться ему на глаза…
— Да, конечно… Это ведь город госпожи Кигаль… — Ларс свел брови.
— Не надейся, что она поможет. Она не станет ни во что вмешиваться…
— Ты многое знаешь о небожителях. Откуда? Ты из семьи служителей?
— Нет… — поспешно ответила Нинти, а затем замолчала, задумавшись, понимая, что одного краткого слова недостаточно, а как объяснить — не зная. — Я просто… Я просто очень долго была здесь…
— Рядом с храмом, — он понимающе кивнул. — Да… Говорят, что возле него, где-то на земле, над нею или в подземелье, находятся врата в мир богов. И когда небожителям надоедает свой мир, Они приходят сюда…
— Да, — она вздохнула после чего, чуть слышно, добавила: — И не всегда по собственной воле…
— Кто же может заставить бога?! - удивленный, воскликнул Ларс.
— Другой бог, более сильный и властный… Ведь ты знаешь, что небожители не равны между собой.
— Да, конечно… Есть старшие, великие — господин Шамаш, госпожа Кигаль, а есть младшие, такие как Ашнан и Лахар, богини растений и животных…
— И Нинтинугга…
— Да, твоя божественная покровительница… Но ведь старшие боги, Они должны следить за исполнением законов мироздания, иначе все оно рухнет!
— Шамаш бы не отказал в помощи… Однако его нет… — она снова тяжела вздохнула.
— Подожди, — он, опершись на локти, сел, несколько мгновений молчал, переводя дыхание и собираясь с силами, а затем, наконец, проговорил: — Но они ведь о Нем и говорили!
Нинти взглянула на Ларса с удивлением, не понимая, что тот хочет ей сказать.
— Ри и Сати сказали, что караванщики верят, будто с ними странствует господин Шамаш, бог солнца…
По мере того, как он говорил, лицо его собеседницы полнилось удивлением. Незнакомка была не в силах даже помыслить о возможности чего-то подобного, не то что принять услышанное. И горожанин вынужден был продолжать: — Ну, ты же должна знать легенды… В истории Гамеша…
— Конечно, я помню, что было тогда. Но… Но ведь Шамаш… Ведь Нергал отравил его! Вот уже тысячелетия…
— Он был болен, но не мертв! Разве можно убить бога?
— Да! — воскликнула та. Затем, вдруг покраснев, проговорила: — Нет, — после чего смутилась еще сильнее, поспешив отвернуться, пряча лицо в тени. — Но если Шамаш справился с ядом… — в ее голосе зазвучала надежда, пусть пока еще слабая, робкая, но, родившись, она уже не хотела покидать мир ее души. — Во всяком случае, это объясняет многое, очень многое… — продолжала она. Затем — и откуда только к ней вдруг пришла эта решительность? — быстро поднялась, сказав уверено и твердо: — Я должна его увидеть!…Хотя, — ее голова вновь опустилась на грудь, плечи поникли, — станет ли он меня слушать, когда это я, лишь я виновата во всем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
