- Главное отличие в том,- спокойно произнес Терехин,- что у нас нет альтернативы.
- То есть?- поднял брови Бойко.
- То есть у нас одна задача: наступать. Даже когда обороняемся - все равно атакуем.
Я вмешался в разговор, заметив, что "аркашка"- дизель "малютки", очевидно, по этой причине не имеет заднего хода...
- Интересно,- прищурился штурман Гаврилов,- ну, а когда на тебя валятся глубинные бомбы? Он их швыряет и совершенно не думает, что ты в этот момент наступаешь... Да и сам ты больше беспокоишься о том, потек соляр наверх или нет. И уж не знаешь, какому морскому богу молиться, чтобы не потек.
- Молись вон на него,- кивнул Терехин на инженера-механика и усмехнулся.Только время, когда на тебя бомбы валятся, для молитв не подходит. Если бомбит тебя какой-то катер или даже тральщик, а ты, скажем, на "катюше", так всплыви и проучи его, наглеца!
Командир не случайно ввернул в разговор "катюшу", как называли у нас крейсерские лодки. У всех в памяти еще свежо было воспоминание о бое, который провела зимой лодка "К-3". После того, как она потопила транспорт, ее стали преследовать два сторожевых корабля. Бомбы падали точно и повредили топливные цистерны. Жирный маслянистый след на поверхности выдавал лодку, и тогда по совету командира дивизиона Магомеда Гаджиева, который ходил в тот поход на "К-3", командир лодки отдал приказ всплыть и вступить с вражескими судами в артиллерийский бой. "К-3" потопила оба сторожевика и благополучно вернулась в базу.
- Так то же "катюша",- стоял на своем Бойко.- У нее целая артиллерийская батарея на борту. А у нас? Одна сорокапятка!
- Зато от нас шуму под водой меньше,- Терехин вроде бы всерьез втянулся в спор,- а потому наша защита - выдержка и маневр. И если грамотно будешь маневрировать, тут и ты свой шанс получишь, подвсплыви и шарахни ему торпеду! И что с того, что он гонялся за тобой час или два? У нас на корме и оружия нет никакого. И правильно. Это потому, что "малютка"- самая боевая лодка. Ей на роду написано - только наступать!
Так неожиданно подворачивал Терехин разговор под свой характер, и все, кто слушал в центральном посту шутливую полемику, улыбались. А это главное. Сменится вахта - вся лодка будет знать, как "отбивался" командир от штурмана и механика. И пустяковый, казалось бы, разговор поднимает настроение экипажа.
Когда я собирался в этот поход, комиссар бригады счел нужным подчеркнуть: "Помните, вы идете не только как заместитель бригадного инженера, но и как полномочный представитель политотдела". Я был членом партийной комиссии бригады, поэтому замечание комиссара приобретало смысл задания.
Среди разных нужных мне материалов я взял в поход папку с газетными вырезками.
В ту пору многие фронтовики, и я в том числе, с нетерпением ожидали статей Алексея Толстого, Ильи Эренбурга, стихов Александра Твардовского и Алексея Суркова, выступлений многих и многих других любимых писателей. Некоторые статьи, стихи, очерки я любил перечитывать и для таких случаев завел папку, куда собирал понравившиеся мне материалы из газет. Папка пополнялась в течение всей войны и достигла внушительного объема. Кроме этой папки, я захватил материалы и по военно-исторической тематике... Все это теперь очень пригодилось.
Чтение газетных материалов в то время было, как говорится, статьей особой. Воспроизвести реакцию моряков, которую вызывала иная статья военного времени или очерк, мне не под силу. Все, что печаталось с фронтов, очень часто напрямую переплеталось с мыслями о доме. Представьте себе, что вы родом из Смоленска или из Ростова, и вам в отсеке читают о том, как ведут себя гитлеровцы на оккупированной земле... Я помню, как старший матрос Пантелеймон Кондрицкий закрывал рукой лицо, когда однажды в газете сообщили о зверствах фашистов в Виннице. У Кондрицкого в Винницкой области осталась вся семья. Помню выражение лица матроса Николая Хохлова, когда в сводке Совинформбюро что-то сообщалось о Курской области. Не мог сдержать переживаний рулевой-сигнальщик, мой однофамилец, Павел Мирошниченко - родом из Харьковской области. С какой жадностью слушал каждое сообщение о Ленинграде старшина Михаил Кожарин!
Казалось бы, трудносопоставимые по масштабам понятия: огромная страна, миллионы людей, втянутых в водоворот войны, тысячи городов, несметное число деревень и тесный отсек "малютки", в котором собралось от силы человек семь-восемь... Но - удивительное дело! В этот отсек, оказывается, вместился весь Союз, вместился самым реальным образом, ибо от каждого находящегося здесь человека вдруг тончайшие нити потянулись на Украину, в Ленинград, в Белоруссию, на Волгу. И ничего удивительного не было в том, что подводники, которые хладнокровно переносили разрывы глубинных бомб над головой, не могли порой сдерживать слез при чтении газетного очерка...
Перископ мы с Павлом Мирошниченко обнаружили одновременно. Павел нес на мостике вахту, я же, несколько злоупотребив правами представителя штаба бригады, поднялся наверх подышать. Поднялся и на минуту ослеп от яркого солнечного света.
Каждому подводнику известно это опьянение от воздуха и света. Только пробыв много часов внутри тесной стальной трубы, какой была "малютка", можно наконец прочувствовать, что такое пространство и какая роль отведена ему в жизни человека.
"Малютка" всплыла, чтобы начать зарядку аккумуляторной батареи, и в это время мы с Павлом увидели по корме с небольшим смещением вправо перископ. Это могла быть только немецкая лодка.
Зная, что в таких случаях следует команда "срочное погружение", я нырнул вниз, опередив команду на какое-то мгновенье. Через несколько секунд вся верхняя вахта уже была в центральном посту, а сама "малютка" проваливалась под воду. Торпедные аппараты готовились к выстрелу. Терехин намеревался атаковать.
В подобных случаях командир, как говорят подводники, приводит перископ на корму: то есть маневрирует таким образом, чтобы перископ вражеской лодки оставался строго за кормой. Попасть в корму практически невозможно. Терехин же сразу положил "малютку" лево на борт и развернул ее в лоб немецкой субмарине. Впоследствии этот первый наш маневр безоговорочно был признан ошибочным. В ясной ситуации Терехин поступил вопреки железному правилу, при развороте "малютка" на какое-то время подставила противнику борт...
* * *
...Уже час тянется подводный поединок. За это время мы не раз меняли глубину, приводили противника на корму, уменьшали и прибавляли обороты. Время ползет медленно, дышать все труднее. Торпедные аппараты готовы к выстрелу, но стрелять вслепую Терехин не хочет.
Я смотрю на Юрия Бойко: он как будто бы спокоен, но вот пальцы... Пальцы выдают инженера-механика, он старается их напрячь, вместо того чтобы расслабить, и от этого они дрожат еще заметнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
