— Не мог! — оказывается, я прошептала последние свои мысли вслух и Эйден, мой младший годовалый сын, названный так в честь стихии огня, почему-то заплакал.
Я сидела с ним на диване в гостиной уже почти сутки, то был мой пост, и ждала. На поиски сына Люциус снарядил всех. В стороне, само собой, не остался и Лорд, он не мог допустить гибели своего послушного орудия, слишком невосполнима была бы такая потеря. Риддл мобилизовал армию, использовал все знания, включая те, которые заключил в Габриэля, именно потому его и не было с нами в тот вечер на том диване. Искали все, искали всюду, но нашли лишь причину. Каминная сеть была перенастроена, и в конце рабочего дня, распрощавшись с помощницей, перекинувшись парочкой слов с Забини, Драко кинул в камин порох и испарился в неизвестном направлении. Исчез…
Прошло всего двадцать четыре часа, не дня, не месяца, а я уже раскрыла главный секрет живучести мужа, его силы и собранности — сын, результат единственной его любви. При одном только известии, заставшем Люциуса в гостях у Кэрроу, он обезумел и потерял над собой всякий контроль. Первый час он не знал, что ему делать!
— Гермиона, ну как же так, как же так… — бормотал супруг на моей груди, не в силах собраться и взять себя в руки.
Я целовала его враз поседевшие волосы на макушке и пыталась заставить себя не представлять, что произойдет со всеми нами, если Драко все же погиб. То был бы крах семьи, родители не должны первыми хоронить своих детей, я знаю эту истину, пусть и нарушаемую Малфоями довольно часто. Но то были чужие дети, не имевшие к нам отношения, то была борьба, и я никогда не подумала бы, что все зло может обернуться против мужа, приняв форму всего двух коротких слов — его нет. Мы даже не сразу сообразили, что в доме не хватает не только Драко, но и Эйдена, моего любимого непоседы. Отец забыл его у Кэрроу! Правда, не уверена, что он вспомнил о младшем и тогда, когда я спросила о нем. Дом держался лишь на главе рода, и на том его сыне, который наследник по законам крови и духу. А без них и наше с детьми существование ставилось под вопрос, если у Габриэля есть еще и Том Риддл, то у Эйдена Малфоя лишь отец, Драко, да я. Причем в моей пользе для его жизни я немного сомневалась, и не без причин…
Астория, опухшая от слез, отбыла за поддержкой к матери час назад. Вначале девушка старалась держать себя сдержанно, но все её старания пошли книзлу под хвост, стоило ей завидеть растрепанного и неуправляемого свекра, который все же пришел в себя, но лишь благодаря моим утешительным словам и обнадеживающей болтовне, в которую сама я не верила ни на йоту. В Малфой — мэноре кроме меня остались всего двое: Эйден и Беллатрикс в качестве охраны.
Женщина сидела напротив меня сердитая и угрюмая, смотрела на огонь в камине и нервно постукивала каблуком. Красивая уже давно увядшей красотой, одинокая, лишенная Азкабаном рассудка и жалости, она не хотела лишиться еще и племянника, единственного кровного родственника, ею признаваемого. Хотя тот не питал к тетке никаких теплых чувств, теперь не питал. После того дня в Риме, когда она нашла это моё рунное кольцо, ранее принадлежавшее Нарциссе, не желавшей, чтобы его носили, а тем более не желавшей, чтобы его носила новая жена покинутого мужа, Драко к тетке охладел. Не простил ей столь тщательного поиска, не смог. Но вот Белла, думаю, она его любила. И любит, хоть и не помнит, а может, и не знает, что значит любовь. Как и я, впрочем. Вот так у нас с ней сложилось, что поделать. Обязанности по защите леди Малфой и её детей с Лестрейндж Волдеморт не снял, а наоборот, придал им пожизненный статус, и тогда она просто не имела права меня покинуть, оттого злилась и нервничала. Её ждали пытки тех, кто мог что-то знать о Драко, а ей приходилось прохлаждаться со мной! Ну что ж, Риддл знал, что опасность — мой крест и моя плата за все, знал лучше меня самой…
— Заставь его замолчать, немедленно! — я послушалась беспрекословно и прижала к себе сына.
Тот замолк, напуганный гневным окриком Беллатрикс. Пока я возилась с ребенком, женщина привстала и оглянулась на входную дверь, затем обреченно опустила голову, крепко зажмурилась и простонала:
— Мы ошиблись Гермиона, беги, быстро беги… — то были не просто слова, то были слова полные боли, она уже приготовилась выполнить приказ хозяина до самого конца, приняв смерть, но защитив нас с Эйденом. Как сможет, конечно, и если сможет.
— Куда бежать, почему? — мне все еще не хотелось верить, что тот тихий гул, принимаемый мной за завывание ветра, совсем не гул, и уж точно не ветер…
— К Лорду! Бегиии…! — её отчаянный крик потонул в грохоте. Дверь, та самая, с историей рода, взорвалась как тонкое стекло, звонко рассыпавшись на мелкие кусочки. Можно смело сказать, что семейные ветви Малфоев порвали равно также, как и мою мечту, несбыточную мечту о покое, который я так и не смогла вымолить у судьбы, как ни старалась…
Я упала, накрыв собой сына. Взрывная волна была такой силы, что в доме треснули все стекла, а изумрудная люстра припорошила нас своими осколками, будто снегом. Только вот не чистым и холодным, а острым, легко рассекающим кожу и оттого грязным, испачканным в моей крови. Их было много, они пришли с праведной целью — искоренить зло в лице Габриэля, моем, а заодно и в лице всех, кого встретят на своем пути. Я не злилась, я понимала — возмездие за месть неотвратимо. Мне только любой ценой нужно было спасти Эйдена, и слава Мерлину, что Габриэль уже около года имел свою личную спальню в замке Слизерина, о чем Риддл запретил говорить кому бы то ни было. Там его убежище, его мир, его жизнь. Я со всех ног бросилась к входу в подземелье, с одной мыслью — лишь бы успеть…
За спиной у меня, странное дело, не свистели никакие непростительные заклятия, и никто не бросался в меня Авадой. Слышались лишь хриплые выкрики Беллы, её уже обступили со всех сторон, но подойти ближе боялись, сомневаясь, что смогут без потерь своей численности разбить её щит.
— Ну что, деточки, страшитесь мамочки? Ну как же так, вы не бойтесь, подойдите, мамочка вас поцелует! Ха-ха-ха…! — она выиграла для меня время, но главного предусмотреть не смогла. У всякого безумия есть логика, а Невилл был безумен и давно хотел свести со мной счеты. Из нас двоих никто так никогда и не понял, что самая сладкая месть — прощение. Но я об этом не жалею!
— Куда спешишь, подруга? — Долгопупс расплылся в широкой улыбке, явив миру щербинку между передними зубами, и почесал за ухом. Он был одет в жилетку поверх толстого красного свитера и брюки с наглаженными стрелками, не самая удобная экипировка для борьбы, и я не стала медлить, ведь помнила еще, что на занятиях в Отряде Дамблдора Невилл почти не отставал от меня по быстроте реакции!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
