Судорожно вцепилась в плечи преподавателя. Чувствовала, что меня обнимают крепко, но всё равно боялась упасть. Я задыхалась от запаха пыли и камня…
— Мелисса, малышка моя, — спокойно начал, но голос его дрожал. — перестань смотреть вниз. Подними голову, посмотри на меня.
С трудом заставила себя оторвать взгляд от того, что подо мной и посмотреть на спасающего мне жизнь. Его глаза горели сталью. Отчего я с трудом сфокусировала взгляд и увидела в них ещё и твёрдую уверенность. Только благодаря жтому взгляду, который ещё долго будет сниться мне по ночам я не утонула, не дала себе погрязнуть в омуте паники.
— Солнышко, послушай. — он говорил ласково, как с младенцем и это успокаиволо, до этих пор. До следующих слов. — Я собираюсь тебя бросить. Ты должна сгруппироваться. Нас двоих светильник не выдержит.
— Скот-тина! — процедила. — Эт-то я уже поняла. Не смей! — задыхалась от страха и уши заложило. — Только п-попробуй! Никогда не прощу!
— Давай малышка, я в тебя верю! — и он меня отцепил и бросил…
Глава 40 «Заточение между мирами»
Герцог Людовик де Норрейн.
Местоположение: пока ещё Бездна.
Людовик был гостем на балу, но одновременно ощущал себя посаженным в сырую темницу. Мог свободно играть в карты, выигрывая, но и в то же время чувствовал, что от него больше ничего не зависит.
Меньше всего в жизни он нормально воспринимал беспомощность. Не возможность изменить свою судьбу. И это он — тот, кто собирался стать богом и править всем миром!
У него теперь даже книги нет! И кто помешал его планам? Лидия. Кто начал все его странствия? Лидия. Вечное противостояние сестры и брата.
***
Преподаватель меня подкинул верх. Ощущение свободного падения я чувствовала и вспоминала даже когда упала на каменную плиту на этаж выше, чем была. Прямо над головой мастера.
— Я не удержусь… — отчаянно сказал мужчина. — Достань тетрадь, для чего бы тебе она не была нужна и живи. Радуйся жизни. Попади в свой мир или вернись в наш, пришлая. Да помогут тебе существующие боги.
В этот момент каменная плита издала странный приглушённый звук, который нельзя передать даже словами.
Светильник полетел вниз, к лестнице. Я успела перехватить руку мастера, но он был тяжёлый и я понимала, что если не отпущу, то упадём и умрём мы оба.
— Отпусти, малышка. Меня жена зовёт… — и его рука выскользнула из моей, хватанула воздух и в следующий момент я услышала стук тела о камни.
— Не-е-ет!!! — закричала я и свесилась, чтобы посмотреть на него, но не увидела ничего кроме лежащей, где-то в далеке, белой пыли.
Понимая, что нужно что-то продолжать делать, осторожно направилась в покои царицы. Они были мрачными и настолько тёмными, что ничего не видно внутри. У входа нащупала нужную книгу. Но вот вопрос: для чего нужную? Я в одном мире, в то время, как заказчик в другом.
Получается, жертва Вайла была напрасной. Но выполнил долг преподавателя: посвятил свою жизнь учению и даже отдал жизнь, ради ученицы.
Если бы я могла изменить сегодняшний день, повернуть время вспять, то не пошла бы на Хэллоуинский фестиваль, чтобы не испортить жизнь тем, кого успела полюбить. Хотя, нет, вру. Ничего бы не изменила, потому что несколько месяцев в этом мире заменили мне три года земной жизни… Событий было много. Правильно когда-то сказала гадалка, что я потеряла сердце: я перестала ощущать вину за происходящие и смерть каждого не стала оплакивать…
На тетрадь, в моих руках, упала скупая слеза и я, выйдя из покоев, швырнула книгу вниз и крикнула ей вслед, желая всем сердцем:
— Чтоб вы были прокляты, твари бездны! Ты хотел поживиться книгой, Людовик? Так на, сожри её и подавись! Злодей, нашёлся!
Потом села на выступ, свесив ноги вниз, помотала ими и, закрыв лицо руками, зарыдала.
— Хочу обратно! Хочу домой.
***
Герцог Людовик де Норрейн вышел из главного зала, когда услышал звук рухнувшей лестницы и почувствовал даже издалека ветер, обдавший весь замок своим ледяным дыханием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он зашёл на развалины, когда ему об голову стукнулась тетрадь, которую он так долго искал.
Зловеще оскалился и принялся быстро листать страницы, силясь найти способ для приготовления клинка, убивающего богов. И нашёл. Ещё было написано заклинание, которое нужно прочитать над готовым клинком, но его он прочитал сейчас вслух. Просто так. Чтобы запомнить.
Пространство после этого, вокруг него помутнело на секунд пять. Потом всё вернулось на круги своя, но мужчине показалось, что видит его будто через зеркало, какой-то экран. Попробовал до чего нибудь докоснуться — и не вышло. Тогда он отошёл немного назад и понял, что смотрел через зеркало. Огляделся и увидел много таких же: разной величины и формы, с отличными друг от друга изображениями миров и ситуаций.
Он — герцог, влиятельный человек оказался заточён между мирами. Навеки отправлен какой-то книгой в изгнание и теперь навсегда обречён ходить между мирами и следить за всем, не в силах вмешаться, не имея возможности принять участие в жизни.
Хотел править всеми мирами — получил но нет так, как желал.
***
Говорят, Людовик ещё долго ходил между зеркалами, стараясь выбраться, но не сумел и потерял рассудок.
Эпилог. «Возвращение»
Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей в своём мире, в своём доме, в гостиной на диване. С кухни доносился запах моего любимого пирога и пение родительницы.
Подскочив, побежала туда и порывисто обняла маму.
— Я скучала!
— Я ещё не успела, за десять минут, соскучиться. — рассмеялась, обнимая меня.
Посмотрела на своё отражение в начищенной кастрюле и с приятием отметила, что внешность полностью моя.
— Мне нужно вам кое-что рассказать. — выдохнула. — Папа дома?
Мне ответили согласием и скоро мы сидели в гостиной попивая чай со свежеиспечённым пирогом. Наскоро поев, начала рассказывать что со мной произошло.
Родители слушали не перебивая, через час, когда я окончила они помолчали переваривая новость и наконец мама начала говорить. Я с замиранием сердца ждала её ответа.
— Утверждаешь, что целый год вместо тебя была другая девочка? Думаю, ты шутишь. Я же узнаю свою доченьку. Ни с кем не спутаю. Ты завершай со своими сказками. Только подумай, что скажут наши родственники? Каждый же знает, что «все писатели» — алкашня и наркоманы. Они даже не посмотрят на то, что ты всю жизнь подкармливала котяток и радовала нас хорошим поведением. Ты же понимаешь, что бабушка обнулит твои успехи. Отныне ты будешь кем-то вроде бомжа: отталкивающая, непонятная личность. Вспомни Аньку или дочерей моих подруг — Люсю, Машу — они подались в юристы и стали гордостью. Мы каждый раз на застольях вспоминаем о них. А ты? Что скажут они, если узнают? Что просто бездарь и не сдала экзамены. Начнёшь писать книги и точно станешь изгоем, ведь твоё творчество заведомо отвратительно. Ты ещё слишком молода для писательства. Восемнадцать лет. Ты никогда не будешь на ровне с настоящими творцами вроде Пушкина, или Донцовой, или Толкиена.
— Ложь! — ответила любимым словом профессора из академии.
— Ты-ы и-издева-аешься надо мной?! — растягивая слова взвизгнула мама и выпрыгнула из кресла словно пружина. Подбежала ко мне, потрогала лоб и побледнела. — Жара нет! Головой не ударилась? Спокойней, Саш. — я еле удержалась, чтобы не поправить, сказав: «я Мелисса». — Всё время ты была здесь. Егэ сдала. Если помнишь, очень радовалась когда по литературе и английскому получила сто. И расстроилась когда по математике набрала лишь девяносто шесть. День из комнаты не выходила, играла постоянно на пианино безумно красивую и очень печальную музыку.
— Я егэ сдала? — удивилась. Ну хоть какая-то польза была от попаданки.
— Ну точно головой приложилась! Серёг, звони Паше! — это отцу. — Ну твой «друг», — недвусмысленно выделила интонацией последнее слово. — должен тебе помочь? — йо-маё, Лидия, куда ты опять вляпалась? И только сейчас я вспомнила о существовании телефонов.
