— Идемте со мной! — приказал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Когда мы вышли из барака, нас окружила возбужденная толпа. Послышались угрожающие возгласы. Ничего не понимая, я посмотрел на Шумского:
— В чем дело?
— Сейчас поймете. Пропустите нас!
Люди посторонились, образуя узкий коридор. В конце его на подстилке из шкуры лося лежал человек. Когда я подошел поближе, то увидел, что у него точно посредине лба зияет пулевое отверстие. Кровь вокруг уже успели вытереть. Убитому было лет тридцать.
Как потом выяснилось, рано утром пять человек охраны, вооруженные охотничьими ружьями, погнали на пастбище скот. Пастбище примыкало к лесу. Едва только кони и коровы разбрелись по лугу, как прозвучала автоматная очередь, а потом из лесу донесся голос Елены. Она потребовала, чтобы охранники оставили скот, а сами немедленно возвращались и передали, что если через час я не буду освобожден, то из поселка больше никто не выйдет. Один из пастухов крикнул ей в ответ грязное ругательство и сказал, что ее сейчас поймают и коллективно накажут. Не теряя времени, он первый побежал туда, откуда донесся голос. Но пробежал только пять шагов. Елена действительно стреляла не хуже меня.
Сейчас же толпа требовала немедленно повесить меня на воротах.
— Повесить мы его успеем, — пытался успокоить разбушевавшихся людей бывший школьный учитель, — вот только поймаем его дамочку и повесим обоих, чтобы им не скучно было.
Сквозь сомкнувшиеся вокруг ряды «меховых курток», расталкивая их локтями, протискивался Мухин.
— Послушайте меня! — закричал он. — Если мы его повесим сейчас, до того как поймаем, если вообще поймаем, его жену, то как мы выйдем через ворота? И что будет с нашим скотом? Эти, — он указал на стоящих поодаль пастухов, — бросили стадо и теперь неизвестно, что с ним будет. Пусть вернутся и пригонят его сюда.
— А ведь верно! — спохватился Шумский. — Струсили перед одной бабой. Идите и пригоните стадо.
— Пойди сам, если такой храбрый, а нам подставлять лбы под пули не хочется, — огрызнулся один из них. — Твоя затея была задерживать этого!
Несмотря на критическое для себя положение, я с интересом ждал, что ответит Шумский.
— Нам, — продолжал говорящий, — этот человек ничего плохого не сделал. Напротив, пришел сюда, потому что доверял…
— Так он же шпион! — возразил Шумский.
— А, у тебя кругом шпионы! — напирал парень. — Вот теперь что мы будем делать без молока? Коровы наши тютю!
— Найдутся твои коровы! — огрызнулся Шумский.
— Вот пойди и поищи! Генерал нашелся тут командовать!
— А что? И пойду!
— Пойди, пойди!
— Не испугаюсь. Но смотри, я с тобой разговор не закончил.
Шумский направился к воротам. Не доходя до них несколько шагов, он остановился, снял с плеча двухстволку, переломил стволы и, убедившись, что они заряжены, приоткрыл ворота и выглянул наружу. Немного помедлив, он вышел. Прошел он не более десяти шагов. Раздался выстрел. Парень, споривший с Шумским, подбежал к воротам и выглянул наружу.
— Готов! — обернувшись, крикнул он.
Одновременно с этим прозвучал второй выстрел и часовой, стоявший на вышке, повис на перилах. Трое остальных на других вышках спешно покинули посты.
— Три!.. — прозвучал в наступившей тишине голос Мухина.
Ему никто не ответил. Все молча смотрели на висящего вниз головой часового.
— У нее снайперская винтовка, — пояснил Мухин, ни к кому не обращаясь. — Похоже, что эта дамочка не успокоится, пока не перестреляет остальных. Так что будем делать?
Тот парень, который полчаса назад пытался накинуть мне петлю на шею, возбужденно заговорил:
— Надо с противоположной стороны подкрасться к лесу… Определим, откуда стреляет, окружим и уничтожим. Надо только ее отвлечь.
— Вот ты и будешь отвлекать, — отмахнулся от него Мухин. — Ничего из этого не выйдет. У нее там собака. Она не даст незаметно подойти. А как стреляет эта дамочка, мы уже убедились. Так что будем делать? — спросил он снова.
— А вот что! — мужчина, повздоривший с Шумским, ясно теперь претендовал на его место.
Он подошел ко мне и решительно отстранил державших меня за руки поселян.
— Вот что! — продолжая он. — Иди-ка ты отсюда к едреной матери! И скажи своей, чтобы она перестала стрелять и убиралась с тобой подальше. Передай, что если попадется к нам в руки, с нее живьем сдерем шкуру, а тебя посадим на кол. Понял? — Он взял меня за руку и подвел к воротам.
— Подожди, Степан! — окликнули его сзади, — а как со скотом? Пусть отдаст скот.
— Отдаст! Куда она его денет?
— Ой! Не говори! А что если со злости перестреляет коров? Что тогда?
— Пошлите со мной людей, и пусть они пригонят скот, — предложил я.
— Я пойду! — тотчас откликнулся Мухин.
Глава ХLV
ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Ну, что бы ты без меня делал? — уже который раз спрашивала Елена.
Тема эта для нее была неисчерпаема и доставляла, думаю, огромное удовольствие. Разговор каждый раз начинался с этого вопроса, потом она развивала свою мысль дальше, выводя новые нюансы и идеи.
— Пропал бы! — всегда отвечал я.
Она удовлетворенно хмыкала. Мы покачивались в седлах. Впереди ехал Мухин, который отлично знал эти места и сейчас стал нашим проводником. Елена не только не отдала лошадей, но еще потребовала за коров выкуп в виде седел с полной сбруей и запаса провизии на месяц пути. Она пояснила посланцу поселян, что это отчасти плата за баркас и имущество, находящееся на нем, а отчасти законный ее трофей. Мухин не вернулся в поселок и передал сопровождающему его товарищу, что он уходит с нами. Елена тут же соответственно увеличила размер выкупа. В противном случае, пригрозила угнать весь скот. Требуемое было доставлено на опушку леса.
— Пропал бы!
— То-то! А ты не хотел меня брать. Помнишь, как ты меня гнал. Учти, мужчина без женщины беспомощен. Это не человек, а пол-человека. Он теряет цель.
Это было что-то новое в ее рассуждениях.
— Ну-ну, интересно, значит — цель теряет?
— Я хочу сказать, что назначение мужчины — служба женщине. Только когда рядом с ним женщина, он становится мужчиной.
— Естественно! — рассмеялся я.
— Я не об этом, — покраснела Елена. — Понимаешь, это трудно объяснить словами. Но я это чувствую. Я подумаю, как это сформулировать…
— Подумай, подумай. Тогда и объяснишь мне, — снова рассмеялся я, невольно любуясь ее лицом, так похожим на лицо Беаты.
Елена за месяц нашего странствования превратилась в настоящую женщину. Мне показалось, что даже подросла. Она была, как я уже говорил, повыше своей сестры, и я вынужден признать, что красивее. В ней не было, правда, той женской томности, я бы сказал, тепличности, чем отличалась Беата. Елена кипела энергией. Движения ее были быстрыми и точными, хотя сохраняли присущую женщине плавность. Может быть, весь наш образ жизни, постоянная готовность к опасности сделали свое дело. Но это была та женщина, с которой можно было и делить домашний очаг, и ходить, как говорится в этих случаях, в разведку.
«Интересно, как она будет выглядеть в наряде Беаты?» — вспомнил я соболью шубку и шапочку с пером белой цапли. Я видел этот наряд на Беате только раз, когда за нами к леснику приехали Паскевич, Евгения и Катя. Как это было давно! А кажется, только вчера, после разгрома банды, ко мне ночью вошла перепуганная, так мне во всяком случае тогда показалось, молодая полька. Как там дома? Наверное меня и Елену уже перестали ждать, думая, что мы оба погибли. Мне захотелось скорее домой. Успеем ли добраться до начала холодов?
Шел десятый день пути. Впереди было еще дней двадцать. В воздухе летали белые мухи, когда мы закончили свой путь. Темнеть стало рано.
Никем не замеченные, мы подъехали к дому и спешились. В окне первого этажа, в гостиной, горел свет. Я открыл дверь своим ключом, и мы вошли. Все мое семейство сидело за столом. Уютно пыхтел самовар.
Первым увидел нас Андрейка. Широко открыв глаза, он секунду смотрел на нас, затем бросился Елене на шею.
— …Мама… мамочка…
Я почувствовал, как комок подкатывает к горлу… Мне не хватило воздуха… Андрей повернулся ко мне, и улыбка осветила его личико.
— Папа…
Не помня себя, я схватил сына и прижал к груди… Он простил меня…
— Тебе покрепче? — услышал я спокойный голос Евгении.
Она держала в руках мою любимую большую голубую чашку и вопросительно смотрела на меня. Может быть, мне показалось, но я заметил в ее глазах слезы.
постапокалипсис на: http://www.fallout-book.ru/
Глава ХLVI
КОНТАКТ— III
И опять передо мною берег моря, освещенный лучами невидимого солнца. Угрюмые гранитные скалы, как всегда, — не бросали теней, пронзительные, неприятные крики чаек резали слух.
