– Вы сильно рисковали, – подтвердил Вереск, перехватив мой взгляд. – Обычно я пускаю их в дело, не раздумывая.
Вопрос, почему же он не сделал этого сейчас, застрял в горле.
Не глядя на меня, Вереск накинул рубашку и включил ночник. Он казался вполне спокойным, только слипшиеся на висках волосы напоминали о пережитом стрессе. Меня же, напротив, начало колотить. Зубы выбивали барабанную дробь. Я обхватила руками плечи, но это мало помогло – крупная дрожь сотрясала всё тело.
Вереск достал из бара бутылку с янтарной жидкостью – местным аналогом виски, плеснул в стакан и молча протянул мне. Я так же молча выпила, не почувствовав вкуса. По телу разлилось приятное тепло, дрожь поутихла.
– Присаживайтесь, – Вереск кивнул на кресло рядом с журнальным столиком, сам сел напротив. – И потрудитесь, пожалуйста, изложить правдоподобную причину, которая заставила вас влезть в мою комнату через окно в три часа ночи. Помимо упражнений в остроумии, само собой.
Не вдаваясь в лишние подробности, я изложила свой сон и последовавшие за ним события. С каждым словом полуэльф всё больше мрачнел. По окончании рассказа повисла тяжёлая пауза. Вереск поднялся, снова подошёл к бару, достал ту же бутылку (я, наконец, вспомнила, как называется напиток – стайн) и ещё один стакан.
– Вам налить?
Я отрицательно покачала головой. Он налил себе стайна на два пальца и залпом выпил. Вернулся в кресло, прихватив с собой бутылку.
– Я должен извиниться, Юлия. Похоже, вы опять меня спасли. Не от смерти, но от чего-то крайне неприятного.
Вереск снова налил себе стайна. Помолчал несколько секунд, согревая бокал в ладонях, пригубил янтарную жидкость и продолжил.
– Я тоже был в той комнате. Видел человека, который собирался убить меня. И – ничего не мог сделать. В конце я почувствовал, как моя рука сдвинулась и зачем-то нажала на кнопку, но я точно знал, что не моя воля движет ею. Это было… странно. – Вереск сделал ещё глоток. – Мне иногда снятся такие сны. Я уже видел эту комнату, раз пять или шесть. Обычно она пуста. Только однажды мне удалось увидеть там человека, в таком же зелёном костюме, как сегодня, но он ничего не делал – просто посмотрел на меня, на эти пищащие ящики справа, что-то записал в блокнот и ушёл. Иногда я вижу компьютеры, улицы, полные автомобилей, людей в непонятных одеждах…
Слова «компьютеры» и «автомобилей» он произнёс с акцентом, словно они были ему непривычны. Мои брови медленно поползли вверх.
– Вы сказали – «компьютеры»? Или мне послышалось?
– Женя объяснил, что так называются эти штуки со значками на кнопках. Сны появились вскоре после моего знакомства с ним. Не знаю… – Вереск выглядел почти растерянным. Я никогда не видела его таким. – Может быть, я просто вижу то, о чём он мне рассказывает?
– И часто вам снятся такие сны?
– Не очень. Сны про автомобили, компьютеры и другие непонятные вещи – они немного другие. Размытые, что ли… Скорее похожи на воспоминания о том, чего не было. Но эта комната… она всегда слишком реальна. И моя смерть… там, в лесу, помните?
Я кивнула.
– Её я тоже видел несколько раз.
Это должно быть ужасно – раз за разом переживать собственную смерть и не иметь возможности ничего изменить. Мне отчаянно хотелось прикоснуться к его руке – невинный знак дружеской поддержки. Но Вереск не нуждался в моём сочувствии.
– Вам страшно?
– Я не боюсь смерти. Я опасаюсь за Женю. У меня ощущение, что это как-то связано с ним.
– Вам не кажется, что вы преувеличиваете угрожающую ему опасность? Или, возможно, недооцениваете его самого? Он уже несколько лет в Эртане, и до сих пор ничего страшного с ним не случилось.
– Женя невероятно удачлив. Он безрассудно суётся в самые опасные места и выбирается из них исключительно за счёт везения. Но однажды удача может отвернуться от него… Юлия, он ведь вам нравится? – неожиданно спросил Вереск.
– Очень. Но это уже не важно…
Полуэльф посмотрел на меня долгим взглядом, словно хотел что-то сказать, но так и не решился.
– А вы не пробовали посоветоваться с магистром Астэри? – спросила я, чтобы заполнить неловкую паузу.
– Нет. И вас очень прошу не рассказывать о том, что услышали сегодня. Кстати, как продвигаются ваши занятия с ним?
– Ужасно, – с отчаяньем призналась я. – Кажется, он хочет, чтобы я научилась собирать Силу, но у меня совсем-совсем ничего не получается.
Вереск отставил в сторону бокал.
– Расскажите подробнее.
Я поведала ему неутешительную историю своих практических занятий.
– Главное, он же сам говорил, что моё тело не приспособлено для управления Силой! Стихийная магия – не для меня, это очевидно. Не понимаю, зачем он меня мучает и сам мучается.
– Магистр Астэри ничего не делает просто так, – произнёс Вереск, задумчиво потирая подбородок. – Юлия, вы не возражаете, если я завтра приду к вам на занятие?
– Да нет, – я пожала плечами. – Если вам доставляет удовольствие смотреть на девицу, которая со средним интервалом раз в десять минут хлопается в обморок, – смотрите на здоровье.
В разговоре снова возникла пауза, и мой взгляд невольно пустился в путешествие по комнате. В ней царил почти идеальный порядок, какой редко встретишь в помещении, где обитают двое мужчин. Вторая – невостребованная Женей – кровать была аккуратно застелена. Бумаги и книги сложены на письменном столе ровными стопками, неиспользуемая одежда убрана в гардероб. На обеденном столе – ничего лишнего, только графин с водой и стакан. Из общей картины выбивались измятая постель и гитара, небрежно прислонённая к стене… Гитара?!! Почему я не замечала её раньше?
Гитара считалась профессиональным инструментом. Она появилась в Союзных Королевствах всего несколько лет назад – вместе с кхаш-ти – и пришлась по вкусу некоторым бардам. Музыканты-любители так и не привыкли к ней, предпочитая более традиционную лютню.
– Вы бард?
– Отчасти. Музыкант я довольно посредственный, но от отца мне достались слух и неплохие вокальные данные. А странствующий бард – отличное прикрытие.
У меня не получалось представить себе Вереска выступающим на публике. Интересно, какой у него голос? Полуэльф, как будто угадав мои мысли, потянулся за гитарой. Тонкие длинные пальцы пробежались по струнам, проверяя настройку. Вереск взял несколько вступительных аккордов – и запел.
Голос у него оказался дивный: высокий – наверное, ближе к тенору, проникновенный и удивительно чистый. Хотя Вереск пел не в полную силу, опасаясь разбудить обитателей дворца, у меня по спине побежали мурашки и ёкнуло сердце. Такой голос любую песню превращает в признание в любви… Мелодия почудилась мне смутно знакомой, хотя саму песню я явно слышала в первый раз. Это была местная интерпретация классического сюжета о несчастной любви между отпрысками двух враждующих семейств. В роли Джульетты выступала дочь одного из кланов Земли, в роли Ромео – молодой вампир. Кончилось всё, как и положено, трагично: все умерли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
