сразу услышал ее, потому что оглядывал серое пространство в стиле минимализма в попытке найти знакомые лица. Он пробежался взглядом по полупустому помещению и ощутил, как сжалось его сердце. Здесь сидела только одна семья. Остальные столики пустовали. И на одном из столов Коля заметил нетронутый капучино и перевернутую вторую кружку.
— Вы кого-то ищете? — осведомилась администратор, заметив, как Коля рыскает глазами по залу. Она дотронулась рукой до его плеча, чтобы он пришел в реальность.
— А, — отозвался Николай и обратил взор на девушку. — Да. Скажите, пожалуйста, не приезжал ли сюда высокий коротко стриженный мужчина, лет так сорока пяти, с молодой девушкой? Девушка примерно вашего роста, русые длинные волосы, угловатые черты лица. У нее еще очень запоминающиеся глаза.
Администратор свела брови к переносице и постучала пальцем по подбородку, будто бы пыталась припомнить. Это показалось Коле странным, потому что ранним утром здесь не бывает большого клиентского потока, а сегодня еще и красный день календаря.
— Эм, нет, — бестелесно сказала она. В ее голосе послышалась неуверенность и напуганность.
— Вы уверены в этом? — переспросил Николай и направил взгляд на столик, за которым все еще было не убрано.
— Молодой человек, говорю же вам, что к нам никто, подпадающий под ваши приметы, не приходил. Вы будете у нас что-то заказывать?
— Нет, — раздраженно буркнул Коля и вышел на крыльцо.
Литвинов знал, что администратор ему солгала, иначе к чему такая нервозность и растерянность? Просто Морозов запугал бедную девушку, заведомо зная, что Аню будут искать, и увез ее. А Коля просто не успел. Не смог ее защитить, отчего на душе стало скверно.
Капли дождя снова ударяли по его лицу, как в тот вечер, когда он узнал правду про гибель матери. И Николай от них не прятался. Чувство разбитости снова настигло его, а весна в душе сменилась на хмурую осень. Он проклинал себя за то, что не оставил машину у обочины и не прибежал сюда на своих двоих. Вдруг бы он тогда застал Морозова и Аню в кафе и смог бы ее забрать. Но он не стал ее щитом, хоть и обещал, отчего с силой прикусил нижнюю губу, ощутив металлический привкус крови. Я все равно найду тебя, где бы ты ни была, и вырву из лап этого чудовища.
Когда кто-то задел его плечом, Николай снова вернулся в реальность и огляделся вокруг. Дверь в кафе распахнулась. Какой-то мужчина пришел на завтрак, и администратор улыбнулась ему в ответ и рукой указала на свободный столик. Коля столкнулся с ней взглядом, и она тут же стушевалась, подорвалась с места и зашагала в сторону официанта с пустым подносом. Николай не слышал, о чем та говорила, но догадался, что приказала убрать кружки со стола. По крайней мере, после этого официант направился к тому самому столику, где некогда, по предположениям Николая, сидел Морозов.
Зачесав упавшие влажные пряди назад, Коля потянулся за телефоном и совершил вызов. Он знал, что его собеседник придет в неистовую, слепую и абсолютно неконтролируемую ярость, но сознавал острую необходимость в его помощи. На той стороне тянулись долгие гудки. Литвинов, подняв голову вверх, закатил глаза. Сейчас не время обижаться.
— Да, — буркнул Федя.
— Мне нужна твоя помощь, — вымолвил Коля. — Дело срочное.
Послышался смех.
— И что же тебе понадобилось от меня столь рано? Неужели тебя нужно подбросить до ледовой арены на тренировку или дать совет в обращении с девушкой? — язвил Любимов в своей манере.
— Мне не смешно, как ты успел заметить по моему тону. Морозов похитил Аню.
Пауза. Долгая. Мучительная. Непредсказуемая. Потом отчаянный выдох и звук разбившейся кружки.
— Какого черта, придурок? — выругался Федя.
— Приезжай ко мне домой. Без твоей помощи мне не обойтись.
Любимов повесил трубку первым. Коля опустил руку, продолжив сжимать в пальцах телефон, и подошел к мазерати. Чувства перемешались, и он понял, что надо бы позвонить Звягинцеву и предупредить о том, что на утренней и, возможно, вечерней тренировке его не будет. Быть может, это непрофессионально. Но почему-то отделить личное и лед у него не получалось. Он не мог спокойно гонять шайбу по льду в момент, когда Аня находилась с Морозовым.
Сев в автомобиль, Николай нашел в контактной книжке номер тренера и, нажав на него, прижал телефон к щеке, одновременно заводя машину. Пока шли гудки, он ловко вырулил с парковки.
— Слушаю, — отозвался Звягинцев.
— Сергей Петрович, приветствую. Прошу меня извинить, но сегодня я не смогу присутствовать на тренировках.
— Вы издеваетесь что ли? — рявкнул тренер. — Что опять вы не поделили с Любимовым?
— Не понимаю вас, — сказал Коля и вырулил на проспект.
— Только что мне звонил Федя и сказал то же самое. Объясни, что происходит? Ваш с ним конфликт уже ни в какие рамки не влезает. Хоккей — это та же работа, пропустить которую можно только по уважительной причине.
Николай томно выдохнул, сжимая пальцами руль. Нужные слова не приходили на ум из-за напряжения, потому он просто ответил:
— Сергей Петрович, причина более чем уважительная. Просто поверьте мне. Вы же знаете, насколько я люблю хоккей. Не будь это важно, я бы не пропустил тренировку.
Звягинцев всегда был понимающим человеком. Он знал Колю давно и не сомневался в его честности. Одобрив его отсутствие, тренер отключился, а Николай прибавил скорость. Вскоре он оказался возле таунхауса, оставив мазерати у ворот, и спросил, не приезжал ли к нему кто-то. Охранник отрицательно махнул головой, после чего Коля ушел к себе.
Расположившись в гостиной, Литвинов нервно постукивал ногой. Ожидание Любимова затянулось и даже выводило из себя. На миг он подумал, что с Федей что-то случилось, но потом к нему подошла Екатерина Андреевна и сообщила, что товарищ из хоккейной команды стоит у ворот таунхауса. Коля приказал его впустить и поднялся с дивана. Потирая переносицу, стал размышлять, с чего бы начать разговор и как корректнее преподнести информацию. Но времени на подумать не хватило: Любимов, подобно разъяренной фурии, мчался к нему.
Николай даже ничего не успел произнести, как Федя оказался рядом с ним и занес руку за спину. В следующее мгновение крепко сжатый кулак прошелся по его лицу. Коля даже не стал защищаться от удара, только немного пошатнулся. Любимов был крепче его, оттого и приклад у него выходил мощнее.
— Справедливо, — вытирая сочащуюся в уголке губ кровь, отозвался Николай. Он понимал чувства Феди и вовсе не обижался.
— Ты не уберег ее, понимаешь? — начал Любимов. — Я закрыл глаза на ваши отношения только потому, что ты обещал
