Последняя песня. У микрофона — Денис, Тоня на бэк-вокале.
Вечер, гаснут огни.Ты, душа, извини…Это странно и грустно,Что на сердце так пусто…Не решиться опятьДаже взгляда поднять.В одиночестве вечномОт любви умирать…Знаешь, ты — все, чем наполнена жизнь.Страстной надеждой души,Что лишь мечтою жива… Но все жеТы так далека, как звезда…Слезы — ведь просто вода.Огонь под водою гореть не сможет…Дни все летят.То рассвет, то закат.Ты уходишь с другим,Оставляя мне Ад.Знаю, сам виноват.Только чувства не спят,Знаешь, сердце живое,И оно лишь с тобою…Знаешь, ты — все, чем наполнена жизнь.Страстной надеждой души,Что лишь мечтою жива…Но все жеТы так далека, как звезда…Слезы — ведь просто вода.Огонь под водою гореть не сможет…
Это была одна из самых любимых Фединых песен. Он играл сейчас, полностью погрузившись в себя и отдавая музыке все, без остатка. Под конец зал взорвался овациями. Ребят не отпускали, песню пришлось повторить еще раз. Федя вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Невольно оглядел зал… Рашевская?! Ириша сидела за столиком, почти рядом со сценой. На пушистых ресницах застыли слезы, она поняла… Литвинов чуть не забыл мелодию: так много он прочитал в бездонных карих глазах. Юноша сильно смутился, внутри поднялась буря эмоций. Попытался сосредоточиться на музыке. Руки играли сами, а взгляд все возвращался к тому заветному столику, где сидела Она. А она, потрясенная до глубины души, задумчиво смотрела на юношу, не отрываясь, и слушала, и слышала. Слышала сердцем.
Началась дискотека. Федя сидел за столиком вместе с Яном, Денисом, Андреем, Тоней и Владом. Эйфория от успешного выступления кружила голову, и теперь ребята радостно обсуждали дальнейшие перспективы. Литвинов вспоминал Игру, тот момент, где он угадал свое будущее, когда они, уже в другом составе, играли на другой, профессиональной, сцене. Так хотелось все рассказать! Но, с другой стороны, ведь Влада и Тони там не было… Вряд ли нужно сейчас им об этом говорить. Да и все равно никто не поверит. Почему-то подумалось: если не знать, что все получится и его ждет такой успех, разве это что-нибудь изменило бы? Другого пути для себя он в любом случае уже не мыслил. Интересно, важнее путь или цель? К цели можно прийти разными путями. А может, путь и есть главная цель?
Потихоньку все пошли танцевать. Федя танцевать не любил: у него не слишком хорошо это получалось. Поэтому он все чаще возвращался за столик и сидел, потягивая колу со льдом, вяло наблюдая за происходящим вокруг и улетая мыслями далеко-далеко… Время летело незаметно.
— А теперь внимание! Последний медлячок и… белый танец! Дамы приглашают кавалеров!
Федя едва обратил внимание на слова диджея. Рядом плюхнулся Шабуров.
— Фу-у-у-у, — выдохнул Ян. — Ты чё тут сидишь? Там так классно…
Федя не ответил. Он даже не слышал ни слова из сказанного, потому что… к нему подошла Рашевская:
— Я надеюсь, ты мне не откажешь?
У Литвинова в голове заглючило, мозг завис. Явно требовалась перезагрузка. Где-то в подсознании всплыло: «Белый танец…», но не может этого быть!!!
— Федя, ты меня слышишь? — Рашевская улыбнулась, наслаждаясь его реакцией.
Не в силах произнести ни слова, Федя встал, взял Иришу за руку. По всему телу будто прошел ток, голова закружилась… Казалось, это сон. Самый прекрасный, невероятный и счастливый сон в его жизни. Исчезло все. Он видел только ее, ощущая… так невозможно близко… Трепетное волнение Феди передалось девушке, и она впервые почувствовала нечто большее, чем танец, нечто еще неведомое, но такое волшебное и удивительное… Ее необъяснимо тянуло к Феде, хотелось прижаться к нему близко-близко и просто чувствовать его рядом, просто дышать рядом с ним. Притяжение было слишком сильным, оба не могли справиться с нахлынувшими эмоциями. Ириша опустила голову, мягкие волосы коснулись Фединой щеки… мир исчез…
Танец закончился, диджей что-то весело прокричал, зазвучала быстрая музыка, а они все стояли рядом, не слыша, что происходит вокруг. Ириша первая пришла в себя. Смущенно взглянув на Федю, она медленно убрала руку с его плеча. Он вздрогнул от шума и музыки, включившихся в голове, не понимая, что сейчас нужно сказать или сделать. Ириша невольно улыбнулась и мягко отстранила юношу, сообразив: сам он не в состоянии понять, что пора бы ее отпустить. Тот, вернувшись наконец в реальность, пробормотал растерянное: «Спасибо…» Рашевская улыбнулась в ответ и скрылась в толпе танцующих. Литвинов, шатаясь, доплелся до столика, бухнулся на стул, все еще не решаясь поверить своему счастью. Сердце бешено колотилось, голова горела… Федя встал и медленно вышел из здания школы на улицу, задыхаясь от захлестывающих эмоций, прислонился к стене, вдыхая полной грудью прохладный весенний воздух, пытаясь немного остыть и прийти в себя.
— Ты, урод поганый!
Литвинов упал от сильнейшего удара в лицо, быстро вскочил на ноги. Перед ним стоял Бочков с перекошенным от злости фейсом.
— Попробуй только еще раз подойти к Рашевской! — Костя был вне себя. — В инвалидной коляске ездить будешь, понял?!!
Федя понял. Понял, что настал момент, которого он так давно ждал. Вот он, Бочков, и теперь набить ему морду можно совершенно беспрепятственно!
Через пять минут их с трудом растащила школьная охрана, и на пороге школы появилась завуч, которая, как назло, была ответственной за мероприятие. Федя не слушал долгую гневную тираду, наполненную угрозами выгнать обоих из лицея без права восстановления. Ему было все равно. Выпустив сейчас пар, он был вполне счастлив и доволен жизнью. Разукрасил он Бочкова по полной, тот, задыхаясь от гнева, периодически вытирал рукавом рубашки кровь с разбитого лица.
— В понедельник утром оба пойдете к директору! — надрывалась завуч. — Чтобы в десять оба были у кабинета! Вам ясно?!
— Да, — выдавил Бочков.
— Литвинов, я не слышу твой ответ.
— Да, я все понял, — спокойно и почти весело произнес Федя. — В понедельник в десять.
В гневе, завуч ушла.
— Ну чё, так и будем стоять? — начальник охраны с раздражением смотрел на подростков. Он был уверен: стоит им отойти — и сцена продолжится.
— Вас тут «стоять» никто и не просил, — грубо огрызнулся Бочков.
Из школы толпами повалил народ: дискотека закончилась. Во двор школы одна за другой начали заезжать родительские машины.
— Пустите! — Костик оторвал от себя руку охранника и быстро, стараясь, чтобы его не заметили, начал пробираться в направлении туалета. Если Рашевская увидит его в таком виде…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
