мере, в какой они, ничем не обременяя монархов, способствовали расширению и становлению их империй. Но сами — то компании видели в покровительствующих им державах не столько своего абсолютного государя, чью казну им положено пополнять, сколько эксклюзивный в мире предпринимательства и торговли инструмент для продвижения их коммерческих интересов и своего рода страхования их деловых рисков (все колониальные компании мира периодически получали от своих правительств экстренную помощь, как силовую или политическую, так и финансовую, позволявшую избежать очень серьёзных проблем, а иногда и банкротства).
Одним из символов этого внутреннего противоречия как раз служит процедура продажи Аляски: Российское государство (то есть царь) в своих интересах и вопреки интересам РАК в условиях строжайшей тайны ото всех, в том числе от руководства РАК, продало эти владения Соединённым Штатам, а директоров компании — которые, естественно, являлись в этом деле главной проигравшей стороной — поставило в известность о заключённой сделке чуть ли не через две недели после того, как она состоялась.
Именно этим принципиальным различием между интересами и отношением друг к другу государств и имперских компаний обусловлен и тот момент, на который я хочу обратить внимание во взятом для примера очерке Голдера. В нём действуют как представители колониальных компаний — такие, как Пётр Степанович Костромитинов, так и представители государств — например, барон де Стекль. А также есть и деятели, чей статус в этом смысле уже гораздо менее понятен — например, член Государственного совета генерал — адъютант барон Ф. П. Врангель, служивший и морским министром, и Главным правителем колоний (т. е. главой РАК), о чём сам Врангель в служебной записке на имя императора написал в 1861 г.:
[Главный правитель колоний] пользовался всеми правами уполномоченного от Компании лица и мог действовать быстро, не стесняясь формальностями; но как скоро и самая ответственность… главного правителя подчинится бюрократическим формам (будет передана в ведение государства. — А. Б.), то место быстроты действий займется медлительностью, неизбежною при соблюдении узаконенных форм, которые в том крае неудобоприменимы.
И вот всех этих деятелей как Голдер в своём очерке, так и остальные авторы именуют иногда каждого по — разному в соответствии с должностью, а иногда одинаково — «агентами»; иногда добавляя к «агенту» определение («агент царя», «агент правительства», «агент Компании»), а иногда ограничиваясь просто «российским агентом».
В этом и заключается первая и главная особенность, не учитывая которую невозможно по — настоящему разбираться в истории таких же государственных деятелей и служащих, чинов и работников колониальных компаний и совместителей всех этих разных статусов, но — с британской стороны, то есть британских агентов.
Причём традиции и порядки, заведённые в британских имперских (колониальных) компаниях, в том числе в отношении их агентов, были отработаны и усвоены в Британской империи гораздо более основательно и прочно, чем в России, поскольку в России, в отличие от Великобритании, такие компании начали создавать только после смерти Екатерины II, которая являлась убеждённым противником торгово — промысловых монополий подобного рода, и просуществовали они по сравнению со своими британскими аналогами совсем недолго.
Потому — то в России не возник и не прижился этот очень особенный класс вроде бы «национальных» («российских») агентов, состоящих тем не менее на службе и отстаивающих интересы хоть и квазигосударственных, но всё же частных предпринимательских объединений; интересы, которые в теории должны были совпадать с интересами империи, но на практике и в России, и особенно в Великобритании совпадали с ними отнюдь не всегда, а иногда и вовсе вступали с ними в необычное и даже парадоксальное — с «обывательской» точки зрения — противоречие, которое можно проиллюстрировать следующим образом.
Самые принципиальные положения программы лейбористов — Социалистической партии Великобритании — написал в начале XX в. Сидней Вебб, один из основателей и бессменных руководителей «Фабианского общества» (клуба так называемых «английских социалистов», высмеянных Джорджем Оруэллом в романе «1984»), А его учителем принято считать Джона Милля. Джон Милль же — «философ, экономист и политический деятель», как его называют в энциклопедиях (его даже принято считать «самым влиятельным британским философом XIX века») — тридцать пять лет своей жизни посвятил службе в EIC, входил в её высшее политическое руководство и непосредственно перед тем, как её лишили монопольных прав на управление Индией, лично составлял документы в защиту «британского раджа», то есть существовавшей квазигосударственной имперской формы правления (отстаивая в том числе идею цивилизационного превосходства британского империализма над китайским и индийским варварством). После введения в Индии прямого британского правления Милль в знак протеста против этого решения даже отказался от предложенной ему весьма почётной должности министерского консультанта. И потому нисколько не удивляет тот в остальном вроде бы парадоксальный факт, что его ученик, идеолог британских — или «английских», как их назвал в своём романе «1984» Джордж Оруэлл, — социалистов Сидней Вебб в 1929–1931 гг. служил в имперском правительстве министром по делам доминионов и колоний. В связи с чем показательно, что одно из самых главных разногласий между принципиальным социал — демократом Оруэллом и Фабианским обществом («ангсоцем» в романе «1984») было как раз последовательное требование Оруэлла соблюсти социалистический идеал и предоставить Индии (и другим колониям) независимость.
ОДНАКО совсем очевидной двойственность статуса и идеологического портрета «британского агента» становится при изучении всего, что связано с наследием Сесила Родса — самого, наверное, знаменитого «частного имперского колониального предпринимателя», который в последней четверти XIX века стремительно ворвался в мир приверженцев и пропагандистов Британской империи как хранительницы мировой цивилизации и стал на какое — то время, невзирая на молодость, болезни и простолюдинское происхождение, общепризнанным публичным лидером и вдохновителем этого блистательного имперского истеблишмента.
Сесил Родс (1853–1902). Самый известный из соучредителей и совладельцев компании «Де Бирс» (De Beers Consolidated Mines), которая в конце 1920‑х гг. перешла под контроль международного конгломерата Anglo American Corporation plc и на десятилетия вперёд стала мировым монополистом в области добычи и продажи алмазов и бриллиантов. В 1889 г. Родс получил королевскую грамоту (хартию, или иначе устав), на основе которой создал вместе с партнёрами классическую имперскую (колониальную) Британскую Южно — Африканскую компанию (British South Africa Company, BSAC), сохранявшую свои колониальные административные функции и права до 1923 г. и продолжавшую получать ренту с добычи природных ископаемых на подконтрольных территориях вплоть до 1965 г.).
Сесил Родс приехал в Южную Африку в 1870 г. в возрасте 17 лет, не имея за душой практически ничего, да и не рассчитывая прожить долго (он страдал сердечной недостаточностью, и вдобавок врачи подозревали у него туберкулёз). Вскоре у него к тому же диагностировали аневризму аорты, а в 19 лет он уже перенёс свой
