Тем не менее для Франции и кардинала Мазарини взятие Дюнкерка было бесславным. Этот акт являлся скорее выполнением обязательств договора, своеобразным долгом и платой за будущую гегемонию и процветание.
Дюнкерк оборонял храбрый испанец маркиз де Леда, а гарнизон города состоял в основном из итальянцев, не очень-то проявлявших военное рвение. Ранение маркиза охладило отвагу его гарнизона. Командир слабел день ото дня, а с его смертью положение и вовсе ухудшилось. Де Леда хотел быть похороненным с почестями и приказал, чтобы, пока в нем еще теплится дыхание, его люди и не заикались о капитуляции. Но едва он закрыл глаза, как протрубили сигнал к сдаче – город пал вместе с мужественным и гордым маркизом. Мрачноватый Тюренн тут же передал Дюнкерк в руки английского командующего Локкарта. Новый гарнизон города был преимущественно английским.
Большинство французов корило Его Преосвященство за выполнение обязательств перед англичанами – если он так хитер, мог бы и сейчас найти выход из положения. «Они (то есть англичане) опасны для нас так же, как могли бы быть испанцы», – полагали современники.
Но иного выхода не было. Впереди маячило заманчивое будущее для кардинала как дипломата – заключение выгодного мира с Испанией. Да и Дюнкерку не суждено было долго оставаться в руках англичан – восстановившийся на престоле Карл II в 1661 году, нуждаясь в деньгах, продал этот важный стратегический город-порт французам всего за пять миллионов ливров. Джулио как будто видел будущее, в отличие от большинства оппонентов. Видел его и безоговорочно верил кардиналу и подросший Людовик XIV. Молодой король специально явился из Кале, чтобы поддержать своего первого министра и посмотреть на выход побежденного гарнизона из Дюнкерка. Все-таки это была крупная победа!
Казалось, конец войны близок. Но его наступление в значительной степени замедлялось положением дел в Священной Римской империи. После Вестфальского мира многие германские князья прежде всего желали стабильности и старались поскорее восстановить свои разрушенные войной владения. Однако непрекращавшееся движение через их земли наемных войск, по-прежнему продолжавших грабить мирное население, и, соответственно, отрицательная реакция на этот «транзит» вновь угрожали войной. В 1651 году многие князья стали искать выход из положения и объединяться для защиты своих земель. Три католических курфюрста – архиепископы Майнца, Трира и Кёльна – были первыми, кто создали альянс в этих целях.
Но главная угроза формирующейся Вестфальской системе и европейской стабильности исходила от франко-испанской войны и потенциальной возможности императора Фердинанда III оказать помощь Мадриду. Еще при жизни кардинала вновь возобновилось длительное противостояние между Францией и Священной Римской империей. Во время Фронды император был не прочь «откусить» куски земли у Франции: нарушив свои обещания в Мюнстере, Фердинанд послал войска в Нидерланды и Италию. Французская сторона хотела предотвратить это выступление, и лишь гражданская война помешала ей начать военные действия против императора. «Черт бы побрал этих немцев!» – повторял знаменитые слова испанского посла Пеньяранды раздосадованный Мазарини. Разумеется, принца Конде это только радовало.
Тем не менее кардинал смог поправить конфликтную ситуацию в Священной Римской империи. Его послы де Граммон и де Лионн приложили немало усилий в Германии (а вместе с этим передали в руки князей несколько мешков золота) с октября 1657-го по март 1658 года.
Германские правители и сами проявили инициативу. Эрцканцлер Империи, то есть в мирное время между рейхстагами глава имперской исполнительной власти, курфюрст и архиепископ Майнцский Иоганн Филипп фон Шенборн предложил как католическим, так и протестантским чинам Империи объединиться в Союз нейтралов, ставивший своей целью защиту условий Вестфальского мира, безопасность членов союза и отказ использовать свои земли в военных целях. Мазарини очень скоро смекнул, что эта система может принести Франции определенные выгоды. Союз способен «отрезать» Испанские Нидерланды от получения помощи извне, если Франция начнет военные действия в Германии.
Поэтому, особенно после неудачи мирных переговоров с Испанией в 1656 году, Джулио делал все возможное, чтобы помочь в осуществлении плана архиепископа Шенборна. Кардинал вел дипломатическую игру не только с помощью золота, но и играл на страхе многих князей, что угроза порабощения Германии исходит не из Франции, а от венского двора. Эти страхи и после Вестфальского мира были далеко не беспочвенны, как это могло показаться будущим поколениям германских владетелей.
Союз нейтральных германских принцев находился в процессе создания, когда в апреле 1657 года Фердинанд III скончался. Незадолго до этого великий политик Кромвель, зная о приближавшейся смерти императора, стал налаживать дипломатические контакты с эрцгерцогом Австрийским Леопольдом.
Совсем по-иному представлял себе ситуацию Мазарини. Или желал представлять. Леопольду было всего семнадцать лет. Поскольку он еще не успел стать римским королем, это могло осложнить его избрание императором как наследника Фердинанда. Поэтому летом 1657 года кардинал носился с идеей выдвинуть Людовика XIV в качестве кандидата на императорский трон в Вене. Если этот план сработает, как почти серьезно надеялся честолюбивый первый министр, он сам вскоре сможет надеть на голову папскую тиару, что станет блестящим завершением его карьеры.
Мечты были чудесными, но это были только мечты. Еще в XVI веке французские короли мечтали об имперском величии, но не получилось. Император-немец был все-таки ближе даже протестантским князьям, несмотря на постоянную защиту Францией «исконных немецких свобод». Да и Людовик XIV был немногим старше Леопольда, и в истинных намерениях самого Мазарини в Европе уже довольно хорошо разбирались. Шенборн быстро разрушил мечты кардинала: он заметил его послам, что нет ни одного шанса набрать необходимое количество голосов курфюрстов в поддержку короля Людовика.
В начале 1658 года при участии Мазарини неудачные попытки выдвинуться на имперский трон совершили также курфюрст Баварский и герцог Нейбургский. После этого сразу стало ясно, что собравшиеся во Франкфурте-на-Майне курфюрсты намерены голосовать за Леопольда. Перед этим большинство из них навязало претенденту так называемую «Имперскую капитуляцию», то есть избирательную хартию, призванную предотвратить любые попытки с его стороны следовать по пути своих непосредственных предшественников.
Мазарини тут же сориентировался. Под его нажимом в хартию был включен пункт об обязательстве нового императора не предоставлять ни под каким видом помощь «иностранным врагам французской короны». Только после того как Леопольд подписал эту хартию 18 июля 1658 года, он был торжественно избран императором Священной Римской империи. Французские послы де Граммон и де Лионн имели все основания быть удовлетворенными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
