Мазарини тут же сориентировался. Под его нажимом в хартию был включен пункт об обязательстве нового императора не предоставлять ни под каким видом помощь «иностранным врагам французской короны». Только после того как Леопольд подписал эту хартию 18 июля 1658 года, он был торжественно избран императором Священной Римской империи. Французские послы де Граммон и де Лионн имели все основания быть удовлетворенными.
А менее чем месяц спустя после избрания Леопольда императором, 14 августа 1658 года, католические и протестантские ассоциации нейтральных князей Германии объединились в Рейнский союз – совместную оборонительную организацию для защиты Вестфальских соглашений, сохранения коллективной безопасности членов союза и предотвращения использования своей земли в военных целях. Каждый член союза обязан был предоставить определенное количество солдат в армию союза для охранения этих договоренностей.
В союз входили курфюрсты Майнцский, Кёльнский и Пфальцский, епископ Мюнстерский, ландграф Гессен-Кас-сельский, герцоги Брауншвейг-Люнебургский, а также шведский король Карл X в качестве владельца Бремена, Вердена и Висмара. Франция немедленно присоединилась к союзу и стала его казначеем и главным поставщиком войск в его армию. Только курфюрст Трирский отказался объединяться с союзом вплоть до 1662 года. Но его земли, непосредственно примыкавшие к Испанским Нидерландам, были эффективно блокированы государствами Рейнского союза со всех сторон.
Таким образом, Вестфальский мир с созданием Рейнского союза был только упрочен. Его результаты были ощутимы вплоть до Французской революции конца XVIII века. Забегая намного вперед, здесь же можно сказать и о том, что созданные не без усилий Мазарини и его предшественника Ришелье принципы федеративного устройства Империи стали основой для развития идей федерализма в Германии, которые начали серьезно осуществляться только после Второй мировой войны. Осуществление их означало также и историческое примирение Франции и Германии, которые сейчас являются главными инициаторами формирования единой Европы и Маастрихтских соглашений.
Дипломатия Мазарини усилила положение Франции на непростой восточной границе. Благодаря гарнизонам в Меце, Туле, Вердене, Ландау, Филиппсбурге, Брейзахе и войскам, находящимся в Верхнем Эльзасе, королевство прочно закрепилось на Рейне. Вырисовывался будущий «железный пояс».
Теперь военная изоляция Испанских Нидерландов была полной. В начале 1659 года великий пенсионарий Республики Соединенных провинций Ян де Витт констатировал, что Испанские Нидерланды могут быть потеряны Мадридом в двух военных кампаниях. В этих условиях Филиппу IV ничего не оставалось, кроме как пойти на мир с Францией, чтобы спасти то, что еще можно было спасти.
Современники уже тогда отмечали, что кардинал начал чувствовать приближение своего заката. В среде придворных ходили такие настроения: «Так как он знал, насколько он был всегда ненавидим, он был бы счастлив оставить по себе это благоухание святости, умирая, дабы могли сказать, что если он и натворил много зла в течение жизни, то по крайней мере, он совершил при смерти то благо, что вернул мир всей Европе…»
Ожидание скорой смерти обострилось у Джулио еще в связи с внезапной кончиной Оливера Кромвеля в ноябре 1658 года. Выдающийся англичанин являлся политиком, которого кардинал из всех современных политиков более всего уважал. В Европе старательно распространялись слухи, что якобы Кромвель был отравлен, а не умер по причине почечных колик. Его смерть долгое время держалась в тайне. Все это наводило Мазарини на грустные мысли о том, что и он может умереть внезапно и не по собственной воле. Но, как бы там ни было, необходимо было действовать без промедления.
В 1657 году у Филиппа IV родился, наконец, сын, названный Филиппом Просперо. Но наследник испанского трона появился на свет таким слабым, что уже скоро мог встать вопрос о новом претенденте на престол. Действительно, инфант Филипп умер в 1661 году. В том же 1661 году родился будущий испанский король Карл П. Испанское престолонаследие было серьезной заботой не только для Мадрида, но и для Парижа.
Вслед за этим, в 1658 году, заболел Людовик XIV. Весь двор начал искать этому символическое или пророческое объяснение. Посол Венеции замечал в связи с этим: «Болезнь истолковывали как проявление воли Господа, требовавшего мира, и королева-мать этим была так взволнована, а кардинал так напуган, что все не колеблясь поверили, что королева-мать тайно поклялась сделать все, что в ее силах, чтобы привести страну к миру».
Джулио усилил давление на мадридский двор с целью заставить Филиппа IV принять решение по вопросу о франко-испанском браке, дав понять испанскому королю, что Париж может найти другой интересный альянс. У кардинала, безусловно, была на примете другая невеста – двоюродная сестра Людовика XIV Маргарита Савойская. Маргарита была смуглой красавицей, что не мешало ей быть умной и скромной в обращении с другими людьми. Возможно, она являлась бы идеальной супругой для французского короля, но судьба распорядилась по-своему. Самому же Людовику тогда было все равно, поскольку он был серьезно увлечен юной племянницей кардинала Марией Манчини.
Так или иначе, но в ноябре 1658 года весь французский двор покинул столицу и выехал в направлении Дижона и Лиона. Узнав о возможности савойского бракосочетания, Филипп IV сказал: «Этого не может быть и не будет». И тут же послал в Лион своего чрезвычайного посла дона Антонио Пиментеля де Прадо с предложением мира и руки инфанты Марии-Терезии для Людовика XIV. Мазарини тотчас отреагировал на это предложение. Собственно, такого оборота событий он и ожидал: переговоры о савойском браке и хлопоты, связанные с ним, были лишь уловкой. В мае 1659 года предварительные договоренности были достигнуты, а в июне проект прелиминарного договора был уже готов.
С Пиментелем контактировал непосредственно де Лионн. А вот окончательные пункты мирного договора разрабатывались в прямых переговорах между Мазарини и доном Луисом де Аро на острове Фазанов на реке Бидассоа, которая разделяет два королевства со стороны Наварры. Министры Франции и Испании отправились на эту встречу с таким великолепным эскортом, что, как говорили об этом подданные двух королевств, никто и никогда не видывал ничего подобного. К Мазарини и Аро пожелал присоединиться и Карл II Стюарт, чтобы попросить помощи для восстановления его на английском троне после смерти Кромвеля.
После кончины лорда-протектора в Англии была популярна поговорка: «Кромвель умер, но мало кто это осознал». Карл II осознавал этот факт больше, чем кто-либо. Но сейчас он надеялся зря. Договаривавшимся на Бидассоа сторонам было не до него. К тому же незадолго до своей смерти Кромвель назначил своим преемником старшего сына Ричарда. А кардинал уже имел намерения выдать за него одну из своих племянниц. Правда, Ричард недолго продержался в роли английского властителя – он не унаследовал ни воли, ни политического ума своего отца. Поэтому в мае 1659 года он добровольно отрекся от власти и предпочел частную жизнь. Единственным актом дипломатии наследника Оливера Кромвеля было заключение договора с Францией о защите мира между Швецией и Данией 3 февраля 1659 года.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
