Опять пью воду. Что это я так раздухарился, будто люди в зале лично виноваты в том, в чем я обвиняю всех вообще.
– Ну с другими ладно… Но мы… Мы… Сидящие на нефти, сливающие ее в овраги. Когда керосин не находит немедленного сбыта, Мы также не обратили внимание на калильные двигатели работающие на сырой нефти. Нам – рецам, должно быть стыдно…
А дальше понеслось… Особенно про электродвигатели, которые могут заменить капризные батареи и раскручиваемые нефтяными двигателями Болинтера. И погнал рисовать перспективы превращения Втуца в Нью – Васюки. Конечно, трепаться – не мешки ворочать. Но болтать по делу куда труднее, ей богу. Пота сходит больше. И нервы не тратишь, когда мешки ворочаешь.
А на охоту я все же выбрался, застав последние в этом году перелетные стаи диких гусей. Предварительно подарил «за отличную службу» своим снайперам из охраны по дробовой двустволке. Стреляли мои бойцы отменно. Но если бы не соседи со своими водоплавающими псами чем-то схожими с земными лабрадорами, только красно – рыжей масти, то остались бы мы практически без добычи, потому как лазить за битой птицей по заболоченным камышам в осенней воде – это то еще удовольствие. А эти мощные собаки носились по зарослям рогоза как бронетранспортеры и практически всегда приносили тяжелую птицу, радостно помахивая хвостами.
Привезли домой почти полный воз диких гусей, а сами обратно шли пешком, распевая песни. И долго еще развлекались дома всем колхозом ощипыванием птичьих тушек и их копчением на зиму. Пух, перо и вытопленный гусиный жир также пошли в дело.
Наша кошка потом неделю на птицу даже смотреть не хотела.
Сосед каретник, впечатлившись тем как мы стреляем, подарил мне полугодовалую суку ретривера их породы. Чтоб и у меня была такая собака на весенний перелет гусей на север. Собака – это хорошо. Собаки мне тут явно не хватало. Тем более такой компанейской.
Заодно с соседом и шарабан обмыли, который он перегнал на наш двор
Убедившись, что в лагере военнопленных все идет по плану, отправились с Вальдом на восток Реции вводить меня в права владения бывшим имением молодого графа. Заодно погнали туда и коней, оставив Элике только Ласку с каретой.
Обоих косоглазых «хиви» я оправил туда же работать на будущем конезаводе. И в городской усадьбе стало несколько просторней. Не один раз вспомнил я по дороге старый анекдот про еврея, раввина и козу…
Большой обоз собрался. Две фуры, запряженные каждая четверкой тяжеловозов с кой – каким барахлом, в них разместилась наша охрана и денщики. Коляска с рысаками, на которой двигались мы с Вальдом и моей псиной в ногах. Остальные в седлах на царских верховых.
Осень полностью вступила в свои права, обильно осыпая нас желтым листом. Пока еще сухим. Вальд сказал, что в этом году осеннего дождя может и не быть – сразу снег пойдет.
Ехал я, любуясь красотами природы предгорий, и вспоминал, как пристал к жене в первую же ночь после разговора с Онкеным с обвинением, что кто-кто, но она-то должна была меня предупредить о таком изменении моего статуса, чтобы не выглядел я дураком в глазах окружающих. Но жена только и смогла, что припомнить пару древних легенд, где упоминается о таком. И все. Разве что чувствовала Элика себя виноватой, но помочь больше ничем не смогла.
– Не знаю я ничего больше, Савва. Это деда надо было спрашивать. Он у нас знаток древностей был.
Деда спрашивать? Некроманта негде взять.
Ехали по той дороге, по которой шагал я в начальные дни моей службы в летние лагеря на курс молодого бойца. Боже как давно это было… и как недавно совсем по календарному исчислению.
Ночевали в роще у хрустального ручья, устроив теплые лежбища в фурах.
До имения Вальда добрались к вечеру второго дня и заночевали у него в господском доме типичной рецкой архитектуры. Немного архаичном, но крепко выстроенном на века.
На ужине познакомил меня майор со своим семейством. М – да… Мрачная анемичная девица двенадцати лет, которую Вальд прочил мне в жены, совсем не впечатлила. Как и сама жена Вальда, единственным достоинством которой был легкий веселый характер. Внешностью она не блистала. Впрочем, почему я не удивился когда узнал, что все это богатое имение досталось Вальду в приданое?
41
Убедившись, что в лагере военнопленных все идет по плану, отправились с Вальдом на восток Реции вводить меня в права владения бывшим имением молодого графа. Заодно погнали туда и всех коней, оставив Элике только Ласку с каретой.
Обоих косоглазых «хиви» я забрал с собой в деревню – работать на будущем конезаводе. И в городской усадьбе стало несколько просторней. Не один раз вспомнил я по дороге старый анекдот про еврея, раввина и козу…
Большой обоз собрался. Две армейские фуры, запряженные каждая четверкой тяжеловозов, груженые барахлом не нужным в городе, охраной и денщиками. Коляска с рысаками, на которой с комфортом двигались мы с Вальдом и моей псиной в ногах. Остальные в седлах на царских верховых.
Собака быстро привыкла к коляске, легко спрыгивая с нее для пробежки по обочине дороги и также легко запрыгивая в нее на ходу, когда уставала носиться и блаженно спала на полу экипажа, положив голову мне на сапог. Эта сука вообще отличалась ласковостью и живостью характера. Я назвал ее Лотой в честь «подружки» детства.
Осень полностью вступила в свои права, обильно осыпая нас желтым листом. Пока еще сухим. Вальд сказал, что в этом году осеннего дождя может и не быть – сразу снег пойдет. Не каждый год такое бывает, но и не редко.
Ехал я в неторопливой коляске на легкой щадящей меринов рыси, любуясь красотами природы предгорий, болтал с Вальдом ни о чем… И со стыдом вспоминал, как пристал к Элике оставшись с ней наедине в первую же ночь после последнего разговора с Онкеным с обвинением, что кто-кто, но она-то должна была меня предупредить об изменении моего статуса, чтобы не выглядел я дураком в глазах окружающих. Но жена только и смогла, что с трудом припомнить пару древних легенд, где упоминается о последствиях кровавой тризны. И все. Чувствовала жена себя передо мной виноватой, но помочь больше ничем не смогла. Разве что загладить вину женской лаской.
– Не знаю я ничего больше, Савва, – оправдывалась Элика. – Это деда надо было спрашивать. Он у нас знаток древностей был.
Деда спрашивать? Некроманта негде взять.
Ехали от Втуца по той самой дороге, по которой шагал я выбивая пыль в начальные дни моей службы в летние лагеря на курс молодого бойца. Боже, как давно это было… и как недавно совсем по календарному исчислению. Плотно живу.
Ночевали в роще у хрустального ручья, устроив теплые лежбища в фурах. Ночами землю уже сковывали заморозки. С утра на траве иней вместо росы.
До поместья Вальда добрались лишь к вечеру второго дня и заночевали у него в господском доме типичной рецкой архитектуры. Немного архаичном, но крепко выстроенном на века из дикого камня. Чувствовалась в этом доме аура рода наполнявшего своим теплом эти стены из поколения в поколение.
На ужине познакомил меня майор со своим семейством. М – да… Нелюдимая анемичная девица двенадцати лет, которую Вальд прочил мне в жены, совсем не впечатлила. Как и сама жена Вальда, единственным достоинством которой был легкий и веселый характер. Внешностью она не блистала. Впрочем, почему я не удивился когда узнал, что все это богатое имение досталось Вальду в приданое? Не сомневаюсь, он бы любого холостого соседа попытался бы окрутить со своей дочуркой, лишь бы округлить земли для потомков.
А что? Крупный землевладелец, если не вызывает ненависти у крестьян, то легко может выбиться в гласные депутаты рецкого сейма от своего округа. Тем более что голосуют только граждане, люди отслужившие, склонные воинские подвиги считать за более тяжелые гири при сомнениях выбора.
С утра, услав казачка за окружным старостой, осматривали имение. Все работы с виноградом закончены и молодое вино нашло свое место в бочках. Наступил второй ореховый аврал. Первый аврал был в конце августа, когда собирали фундук.
В это время наваливаются всеми наличными силами имения с приглашением арендаторов из деревни на поденной оплате – ореховый лес господский. Альтернатива – собирать даровые орехи в горах, на ничейных землях, что по трудозатратам то же на то же выходит, только в имении еще ноги бить по камням не приходиться. Вот арендаторы и предпочитают брать оплату с такой работы натурой. На своем-то участке больше одного дерева не посадить – затеняет все орех. Не терпит рядом с собой других растений.
Тут такие экземпляры встречаются в этом лесу, только диву даешься. Впечатливший меня патриарх всех вальдовских орехов имеет возраст под двести лет. Под его кроной укрывается в полдень от зноя весь многочисленный табун стирхов разом. Но и стоит такое дерево на отшибе – всех вокруг себя выжил. В обхвате этот монстр восемь метров и высотой под тридцать. Стрясывают с него за сезон почти полторы тонны полезного продукта. Царь – дерево.
