Глава пятая
МАРКИЗ КАСТЕЛЯР
I
Вскоре заговорщики вскоре получили известие, что королева намеревается посетить все графские владения в сопровождении графа Mappa, лорда Джэмса Стюарта. Босвел и граф Арран сговорились поднять своих вассалов, взять королеву в плен и препроводить ее в замок Дэмбертон. Молодой граф, узнав, что дело идет об открытой войне против королевы, поскакал в Эдинбург, чтобы предупредить Марию. В пылу своего увлечения он мечтал, что она оценит его любовь, ради которой он, не задумываясь, готов был обвинить в государственной измене родного отца.
Он предстал перед королевой в тот момент, когда она готовилась стать во главе войска, и, увидав ее, сразу бросился перед ней на колени и, как безумный, стал признаваться ей в своей любви. Мария гордо отвернулась от него, считая его слова бредом сумасшедшего или пьяного, но он ухватился за край ее платья, прижал его к своим губам и умолял:
— Мария, услышь меня, и я возведу на эшафот родного отца и своих родственников. Ты одна будешь господствовать, царица сердец, и пусть погибнут все, кто не желает покориться твоей власти!
— Граф, удалитесь и проспитесь! — сказала Мария и, вырвав из его рук край своего платья, обратилась к Боскозелю: — Маркиз, успокойте этого безумца!
Граф прочел в ее лице глубокое презрение — и это ранило его, как отравленная стрела, он вскочил на ноги и воскликнул:
— А, вы презираете меня, потому что любите Боскозеля! Мария Стюарт не подаст руки шотландскому лорду, потому что желает изображать вторую Мессалину, потому что Кастеляр — ее любовник!
Мария остолбенела, бледная и дрожащая, но, увидев, что Боскозель обнажил меч и хочет броситься на графа, приказала ему отступить. Джэмс Стюарт, скрестив руки на груди, молча присутствовал при этой сцене.
— Милорд, — заговорила королева дрожащим голосом, — ваш отец — изменник, и если я до сих пор щажу его, то только потому, что в его жилах течет кровь Стюартов. Вы же идете далее него: вы посягаете на мою честь и, как трусливый негодяй, позорите женщину! Молчите! Ваш голос противен мне, вы недостойны даже наказания, вы просто вызываете жалость, как человек, лишенный здравого ума.
— Ваше величество, — ответил граф, — разве позорно, что я люблю вас и что эта любовь довела меня до безумия и я готов служить вам против собственного отца? Скажите, что я достоин сожаления за то, что люблю любовницу француза.
Боскозель больше не мог сдерживаться, он бросился на графа Аррана и готов был задушить его собственными руками. Но в этот момент тот выхватил кинжал и ударил его. Королева громко вскрикнула и лишилась чувств.
Безумца связали и увели. Когда же королева очнулась от своего обморока и увидала окровавленного Боскозеля, она невольно воскликнула:
— Боскозель, вы ранены?
— Рана незначительна, — ответил француз, сияя от торжества.
— Уйдем отсюда! Мария, подумайте о своей чести! — строго произнес лорд Джэмс.
Королева вздрогнула, по выражению лиц присутствующих и ликующему взгляду Боскозеля она поняла, до какой степени забылась. Краснея и бледнея, Мария растерянно протянула руку Джэмсу Стюарту и дрожащим голосом сказала:
— Пойдемте отсюда! Лорд Джэмс, спасите меня от самой себя!
На другой день королева покинула Голируд во главе отряда, но молва о сумасшествии Аррана и о словах королевы: «Боскозель, вы ранены?» — распространилась с быстротою молнии. Шотландцы пожимали плечами и говорили, что она оставила его, чтобы люди поверили в лживость слов графа Аррана, а это лишь укрепило уверенность шотландцев, что француз наверное любовник их королевы.
II
Мария Стюарт ехала во главе великолепной конницы в ярко-блестящих панцирях; знамена весело развевались по ветру. В своем простодушии она уже забыла про случай в Голируде, радостно вдыхая свежий утренний воздух и весело шутя со своими дамами, красавица-королева мчалась по полям Шотландии, как будто все это принадлежало ей.
Кавалерия Стюарта настигла графа Аррана, и, прежде чем он успел оказать сопротивление, его препроводили в тюрьму св. Андрея. Босвел успел скрыться и бежал в Англию.
Джэмс Стюарт направился против Гордонов, которые также лелеяли мысль низвергнуть его.
Граф Гентли (Гордон) имел намерение женить на королеве своего сына. Когда же он во время какой-то ссоры с лордом Огилви ранил его на улице в Эдинбурге, королева отправила его в крепость Стерлинг. Он воспротивился и, собрав около тысячи всадников, решил дать отпор королеве. Граф Гентли укрепил свои замки и выжидал наступления Марии Стюарт. Она действительно направилась туда во главе небольшой армии, предводительствуемой графом Марром. Комендант замка Инвернес, принадлежащего Гордонам, не впустил ее. Тогда она велела осадить замок, принудила его к сдаче и приказала арестовать коменданта.
Во время этого королевского объезда, бывшего вместе с тем военной экспедицией, Мария выказала редкое присутствие духа и переносила все трудности с большой бодростью. Она скакала верхом по диким местностям, переправлялась через реки, располагалась лагерем в степях и лесах, жалея, что она — не мужчина и не может проводить ночи в поле.
Комендант крепости Инвернес, сопротивлявшийся королеве, был повешен на замковой башне, после чего Мария и ее брат спешным маршем отправились далее в путь. Джона Гордона заключили в темницу, а затем пустились преследовать старика Гентли. На равнине Конвики отряды встретились; завязалась горячая борьба, из которой королева вышла победительницей. Гентли пал и был измят под лошадиными копытами, его старший сын обезглавлен, а младший по приказанию королевы заключен в темницу впредь до достижения пятнадцатилетнего возраста, после чего его обезглавили на том же эшафоте, где еще оставались следы крови его старшего брата.
Могущество Гамильтонов и Гордонов было сломлено; их имения были конфискованы и переданы Джэмсу Стюарту, графу Марру, который получил звание графа Мюррея и пост канцлера Шотландии, став первым и самым могущественным лордом в стране.
III
В разлуке с Марией Кастеляр воспылал еще большей страстью к ней. Он считал себя любимым и думал, что она так же страстно любит его, но скрывает свое чувство, чтобы отвлечь подозрение шотландцев. Наконец Мария возвратилась, и достаточно было одного ее благосклонного взгляда, чтобы маркиз истолковал его как проявление любви и призыв к счастью. Вскоре разнесся слух: ведутся переговоры, лорд Джэмс — граф Мюррей — подготавливает свидание двух королев, и Елизавета уже наметила человека, которого хочет предложить Марии в супруги.
Однажды на маленьком празднике, устроенном королевой, Кастеляр вручил ей стихотворение на французском языке, в котором в поэтической форме изложил весь пыл своей любви. Мария была счастлива, что ей удалось в Голируде устроить маскарад, напомнивший о том, как проводили время во Франции. Королева и Боскозель, замаскированные до неузнаваемости, двигались в пестрой толпе танцующих, сами принимали участие в танцах, а в антрактах слушали пение четырех трубадуров. Трех из этих трубадуров Мария вывезла из Парижа, а четвертый был итальянцем с чудными глазами и красивым, звучным голосом. Его звали Давид Риччио. Бывший камердинер савойского посланника Моретта, он пользовался благосклонностью Кастеляра за свою скромность и поэтическое дарование. После пения снова начались танцы, королева танцевала много и была весела и шаловлива, как в счастливые дни своей юности.
После танцев она вышла в сад, чтобы освежиться, Кастеляр последовал за ней. Они незаметно спустились во двор, а оттуда — в парк, заканчивающийся холмом, так называемой беседкой Артура. Королева села на одну из скамеек и, сняв маску, задумалась. О чем? Быть может, о прекрасной Франции, где прошла ее юность в счастье и любви? А может, она мечтала о прошлом и боялась за свое будущее?
Боскозель опустился к ее ногам, взял ее руки и стал покрывать их горячими поцелуями.
Мария заплакала.
— Ах, как бедно мое сердце! — вздохнула она.
Боскозель воскликнул в восторге:
— Мария, разве ты — не королева? Кто может помешать тебе быть счастливой так, как желает твое сердце и как только может смертный осчастливить женщину? Будь моей, и я готов каждую твою слезинку осушить поцелуями.
Мария вздрогнула, вырвалась и убежала, как испуганная лань. Маркиз бросился вслед за ней, но она скрылась во тьме.
«Ты дрожишь, ты колеблешься? — шептал он. — Беги, но ты не уйдешь от меня! Я заставлю тебя произнести робкое признание. Ты любишь и не в состоянии оттолкнуть меня! Вперед! Смелым принадлежит мир!»
IV
Два часа спустя в парадных залах Голируда погасли огни, гости разошлись, и настала тишина.
