девчонка. Ты – женщина хозяина. Они должны уважать.
– Ох, это ты, что ли, хозяин?! – смеюсь я. – Рабовладелец!
– Для тебя я просто Гарик, а для них – хозяин.
– Соблюдение глупых условностей и уважение – две разные вещи. Заставлять инвалида встать, чтобы поприветствовать девчонку, это не просто глупая, это жестокая условность.
– Малыш… – с укором говорит Гарик.
– Хорошо… я буду вести себя, как ты хочешь.
В большой комнате двое ребят работают над большой вывеской.
– Фима, отличный художник, – рассказывает мне Гарик. – Он рисует вручную то, что Милек не может сделать на компьютере.
– Как же он может рисовать без одного глаза? – удивляюсь я.
– Вполне нормально. А Робик работает на выездах. Он очень сильный. Когда дело касается того, чтобы поднять огромную вывеску или что-то тяжелое, Робик незаменим. Фима с ним ездит на подвеску, контролирует, чтобы все было правильно.
Робик и Фима почтительно кланяются, увидев, что мы вошли.
– Здравствуйте ребята, – приветствует их Гарик.
Начинается рабочий день. Мне выделяется письменный стол, предназначавшийся ранее для секретарши. Гарик начинает обзванивать всех клиентов. С каждым клиентом ему приходится говорить по три часа. А заказывают они все мелочевку какую-то. Плакатик нарисовать. Кафе «Биллиз» объявляет вечеринку для голубых. Или картонную надпись сделать для ланчеонета:[92] «Ланч с двух до четырех – полцены».
Покуда Гарик разговаривает по телефону, до посинения убеждая какого-то владельца прачечной заказать вывеску на дверь, гласящую: «прачечная», я оглядываюсь вокруг и засучиваю рукава.
В таком свинарнике мне не высидеть здесь до вечера. На письменном столе толстый слой пыли. Все валяется: ручки, карандаши, резинки, скрепки, груды бумаг, нарезанные материалы для изготовления вывесок… Уф!
– Это твоя секретарша работала здесь? – возмущаюсь я. – Интересно, за что она получала зарплату, если на ее рабочем месте царит такой уму непостижимый беспорядок! Если даже сильно постараться, трудно так все перемешать. Как она выдерживала, сидеть за таким столом целые дни!
Первым делом надо разложить все – карандаши и ручки в один высокий стаканчик. Сходила в кафе на углу, купила бумажных стаканчиков. Ручки и карандаши – в один стаканчик. Все скрепки – в другой. Резинки – в третий. Пошла в туалет намочить тряпку, чтобы вытереть повсюду пыль и чуть не упала в обморок от запаха. Похоже, ни туалет, ни раковину ни разу со времен сотворения земли еще никто не мыл. Вонь несусветная. Пришлось помыть. Я не могу вытерпеть такую грязь. Сходила в другой магазин по соседству, купила моющих средств, тряпок, метелку, совок.
– Как это у вас в мастерской нет даже метлы? – удивляюсь я. – Все время что-то режете, стругаете, все эти лоскуты и остатки валяются, накапливаются, вы скоро в них утонете.
– Нерационально тратить время на уборку. Пусть валяется. Когда груда накопится, они руками все в мусорные баки распихают.
– Это ты ошибаешься. Тебе кажется, что ты экономишь рабочее время, не убирая ничего и запуская так все, а на самом деле ты гораздо больше теряешь.
– Как же, так? – улыбается Гарик, ему смешно, что я его учу.
– Ты, к примеру, экономишь на уборке десять минут из рабочего часа, а эффективность рабочего часа может сократиться из-за этого беспорядка вдвое. Это я так утрирую для того, чтобы ты понял. Почему заведено по утрам мыться в душе, чистить зубы, завтракать? На все эти процедуры ты теряешь, как минимум, целый час. Почему бы не увеличить рабочий день на этот час? Глупо. Человек, который не умылся с утра, чувствует себя вялым и несвежим. За девять часов он будет успевать меньше, чем за восемь, но при условии, что он мылся с утра и завтракал. Это необходимо для качественной производительности труда. Беспорядок на столе – это стопроцентный беспорядок в голове. Поверь, я это по себе знаю. Условия, в которых ты работаешь, очень сильно влияют на производительность труда.
– Малыш, извини, меня клиент ждет.
В течение рабочего дня Гарику некогда даже позавтракать. Какое там, убирать мастерскую. Я убираю, что могу, сама. По категориям: бухгалтерия в один ящик, заказы в другой ящик, канцтовары-запасы – в третий ящик. Как можно, чтобы все это вперемешку валялось? У рабочих, небось, по полчаса уходит на поиски каждой ерунды, потому что все перемешано. Для записывания звонков заведем отдельную тетрадь, а не случайные листки, которые потом потеряются. Когда рабочий день подходит к концу, я прошу Гарика остаться и попросить остаться ребят, чтобы они помогли мне закончить наведение порядка в мастерской.
– Пластик должен весь лежать на одной полке. Рулоны с липучей бумагой – на другой. Причем по цветам. Красные рулоны – в одну сторону, синие – в другую, белые – в третью. Так на поиски материалов будет уходить втрое меньше времени. Рабочие будут меньше уставать. От одного этого базара вокруг голова уже распухает.
Все разложили по полочкам: по категориям, по цветам. Гвозди в другую секцию. Дрели отделили от гвоздей. Подмели везде пол, вынесли четыре больших мешка мусора. Зато в глазах сразу посветлело. Соответственно, в голове прояснилось. Небось, не только у меня. Это же совсем другое дело!
– С завтрашнего дня вы увидите, как вам будет легче работать, – пообещала всем я. – Вы увидите, что на обычные процедуры ваши будет уходить намного меньше времени.
Уставшие, мы покидаем офис около девяти часов вечера. Я испытываю удовлетворенье, которое всегда испытываешь после основательной, генеральной уборки чего-то сильно запущенного. А еще мне приятно осознавать, что от меня есть хоть какая-то польза.
* * *
Я езжу с Гариком к нему в мастерскую почти каждый день. Мне это очень нравится. Особенно мне нравится по утрам слушать радио в машине (это каким-то образом вселяет в меня творческую энергию) и, взяв с собой в дорогу кофе с бэйгелами,[93] балдеть весь путь. Во-первых, мы всю дорогу вместе. Во-вторых, эти поездки обязывают меня рано вставать и поздно приезжать домой. В моем распоряжении длиннющий рабочий день. Это меня организовывает. Я пишу на всех парах. Дома обстановка как-то расхолаживает: то приляжешь, то перекусишь, то книжечкой зачитаешься. Здесь – железная дисциплина. Лечь негде, заняться нечем, обед один раз в день. Остальное время хочешь не хочешь – пишешь.
Еще меня вдохновляет рабочая обстановка вокруг. Каждый человек в мастерской занят какой-то работой, все работают, и мне хочется работать. В офисе лампы дневного света, от которых в помещении светло, как на улице, и это тоже влияет на мое настроение. На стене висят большие часы.
Часы – это самый большой источник вдохновения: они ежеминутно напоминают мне, что время идет, что я должна работать, что-то создавать, что-то строить. За одним столом сижу я со своими
