— Второе. Нерожденный, воплощенный в виде фенрисийской волчицы. Я не получал от нее никаких вестей с того момента, как мы зашли на борт.
— Кажется, я припоминаю, что видел одного такого на корабле. Я так понимаю, что это существо твое?
— Да, она моя.
Смех Абаддона напоминал булькающий и урчащий рык медведя.
— Ты называешь его «она». Какая прелестная сентиментальность.
Леор налил себе еще колбу маслянистого пойла. Он сделал большой глоток, и на его сшитом из лоскутов лице появилась мрачная улыбка. Ему и впрямь нравилась эта штука.
— Знаешь, мы все еще собираемся забрать этот корабль, — добродушно сказал он. Абаддон совершенно не выглядел ни удивленным, ни встревоженным.
— Хорошая цель. Это один из самых достойных памятников изобретательности человечества.
Телемахон подошел ко мне и встал рядом. Он был единственным из нас, кто до сих пор оставался в шлеме. Несмотря на это, я ощущал, что он легче всех чувствует себя в обществе Абаддона. Меня занимал вопрос, в том ли дело, что я лишил его мыслей и эмоций. Я переделывал его, чтобы легко добиться повиновения, но до сих пор он вел себя до разочарования бесстрастно. Последнее, чего мне хотелось — создавать новых слуг, подобных моим рубрикаторам. Я уже мог представить, что скажет Ариман: в следующий раз, когда наши пути бы пересекутся, он неизбежно будет рассматривать мои манипуляции с Телемахоном как низкое лицемерие. Больше всего меня раздражало, что он оказался бы прав.
— Ты сказал, что призвал нас, — произнес Телемахон. — Но не сказал, зачем.
Бывший легионер Сынов Гора, наконец, отложил работу.
— Прости, я полагал, что это будет очевидно.
— Потешь нас, — сказал мечник.
Абаддон поочередно посмотрел каждому из нас в глаза. Еще тогда — даже после стольких десятков лет в одиночестве — он умел говорить с совершенно беспощадной откровенностью без тени неловкости. Когда ты встречался глазами с его золотым взглядом, возникало ощущение, будто тебе оказывают честь доверия или делают поверенным лицом. Это был первый признак харизматичного вожака, который командовал элитным подразделением самого знаменитого из Легионов Империума. Проведенное в паломничестве время наложило поверх его былой жестокой властности слой мудрости и широты кругозора. Я задумался, как отреагируют на его перерождение Фальк и прочие Сыны Гора.
— Гор, — произнес он. — Вы слышали, как о нем говорят Нерожденные? Они дают моему отцу имя не по его победам, но по неудачам, называя его Жертвенным Королем.
— Я слышал такое, — признал я.
— Порой, Хайон, я ломаю голову, где заканчивается свобода воли и начинается судьба. Но об этом мы подискутируем в другой раз. Гору нельзя позволить вновь выступить. Не из-за судьбы, рока, или прихотей Пантеона. Первый Примарх умер с позором и неудачей, братья. Последний подарок, который я сделал брошенному мной Легиону — позволил им умереть с достоинством. Дети Императора и их союзники ставят эту достойную кончину под угрозу. Каждый из вас уже готов двигаться в ту же самую сторону. Если хотите, можете называть это манипулированием, или же простым объединением целей. С меня хватит хладнокровных союзов и временных альянсов. Если я возвращаюсь к битвам, бушующим по всему Оку, мне нужно что-то более реальное. Что-то чистое. Война, в которой есть некий смысл. Итак, у меня есть корабль, который вы хотите, есть точно та цель, которой вы желаете достичь, но оба этих факта меркнут перед тем, что у меня есть необходимые вам ответы.
Подвешенную приманку заглотил Леор.
— Что за ответы?
Абаддон улыбнулся, и в его металлических глазах появился мрачный свет.
— У нас здесь воин-колдун с сердцем ученого и мечник с душой поэта, но по-настоящему существенные вопросы задает кровожадный боец на топорах.
Не став тянуться к своему болтеру, он направился к громадным дверям, которые вели обратно вглубь чрева корабля.
— Идемте со мной. Вам нужно кое-что увидеть.
Видение
Было бы весьма приятно утверждать, будто мы, Черный Легион, просто следуем пророчеству, и это убеждает нас в том, что все будет хорошо, что наш путь предначертан, а победа неизбежна.
Несомненно, это было бы чрезвычайно приятно. А еще это было бы ложью.
Я всегда относился к пророчествам с большой неприязнью. Они были мне отвратительны, когда я впервые ступил на палубы «Мстительного духа» вместе с Телемахоном и Леором. Сейчас я ненавижу их еще более страстно — вечность, проведенная в обществе Ашур-Кая, Саргона, Зарафистона и Морианы, совершенно не разожгла внутри меня никакого почтения. Нет больших лицемеров, чем те, кто верит, будто смотрит в будущее.
Самое пылкое отвращение я берегу для Морианы. Далеко не один из помощников Абаддона грозил расправиться с его противоречивой провидицей. Нескольких казнили за попытку претворить угрозу в жизнь. Однажды я сам держал смертоносное копье и забрал жизнь брата по приказу Магистра Войны. Как же жгуче мне хотелось обратить клинок против Морианы, которая с улыбкой наблюдала, стоя возле Эзекиля. Я так и не простил ее за тот день. И никогда не прощу.
Магистр Войны не глуп. Он ставит своих провидцев и прорицателей выше многих прочих из младших командиров, однако редко связывает судьбу Черного Легиона с их пророчествами. Лишь безумец воспринимает посулы Четырех Богов как нечто большее, нежели манящую возможность. Лучший способ выжить, обитая в Оке Ужаса — понять варп. Лучший способ преуспеть — подчинить его. Самый быстрый способ умереть — довериться ему.
Так что мы не претендуем на то, что наши завоевательные войны направляются каким-либо всеохватывающим видением. Провидение — всего лишь еще одно орудие в арсенале Магистра Войны.
В ночь, когда мы встретили Абаддона на «Мстительном духе», спрятанном внутри коры затерянного во времени мира, он отвел нас из музея своего паломничества к Саргону, который молился посреди безмолвного покоя нижних палуб. Чем дальше мы шли, тем сильнее становился запах — висевший на этих палубах острый запах далеко зашедшего разложения, источник которого было не установить. Я чувствовал, как смрад бойни проникает в мою кожу.
Несущий Слово ждал нас в глубинах мрака, медитируя в скромной одиночной комнате, где была только холодная металлическая койка для сна. Он все еще был в багряном облачении своего Легиона, и керамит все так же покрывали ряды колхидских рун. И, как и прежде, его разум был практически непроницаем для моих ищущих чувств.
Вид его лица сам по себе оказался откровением. По наружности большинства воинов Девяти Легионов — и наших кузенов с разбавленной кровью из раздробленных орденов Космического Десанта Империума — нельзя определить возраст. Обычно наши гены сохраняют нас на пике физической и боевой формы, из-за чего мы похожи на аугментированных мужчин между тридцатью и сорока годами. Под шлемом Саргона я ожидал обнаружить лицо закаленного ветерана, жреца-воителя, который с гордостью носит свои годы и шрамы.
Я не ожидал этого бледного юноши, по чертам которого казалось, что он едва достиг совершеннолетия. Он выглядел так, словно его недавно взяли на службу из резервных рот Легиона, и у него за плечами было не более двух десятков лет жизни. Страшные рубцы ожогов тянулись от подбородка вниз по шее и уходили под ворот горжета. Плазменный ожог. Эта рана и лишила его голоса. Ему повезло, что она не отделила его голову от тела.
— Мой пророк, — поприветствовал его Абаддон. — Эти люди хотят получить ответы.
Саргон поднялся с колен и поприветствовал нас знакомым жестом из языка боевых сигналов Легионес Астартес. Кулак лег поверх сердца, а затем кисть разжалась, и он протянул ее в нашу сторону — традиционное приветствие среди верных братьев, демонстрирующее, что в руке нет никакого оружия. К моему удивлению, Телемахон ответил тем же. Леор просто кивнул.
— Саргон, — произнес я. — Должен ли я поблагодарить тебя за спасение Фалька и его братьев?
У него были зеленые глаза, что являлось редкостью в пустынных кланах Колхиды, которые почти все имели столь же смуглую кожу, как тизканцы, и такие же темные радужки. Он ответил на мой вопрос одним кивком и слабой, кривой улыбкой. Среди боевых знаков Легионов не было обозначения для слова «колдовство», но он достаточно хорошо передал его смысл посредством сочетания нескольких других жестов.
Еще одна загадка разрешилась. Я не стал упоминать, что Фальк и его воины страдают в муках одержимости. Пока что мне хотелось получать ответы, а не давать их.
В завершение своего объяснения Саргон посмотрел на Абаддона и постучал большим пальцем пониже одного из своих глаз.
— Да, — сказал бывший Первый капитан. — Покажи им.
Саргон прикрыл свои яркие глаза и развел руки в стороны в подражание распятому божеству катериков. Я почувствовал нарастание напряжения, совсем как электризация воздуха в мгновения перед тем, как разразится буря. Какой бы психический контроль он ни устанавливал, я поднял против этого защиту.
