— А кто брякнул про шесть суток пути? – удивилась Ева. – Так всё и происходит или я, типа, в чём-то не права?!
Видимо, блондинка решила поругаться с вестником. Спор никому никогда и ничего не доказывает, но человеческим инстинктам приказывать бессмысленно. Иногда это понимает даже вздорная дьявольская дочка, особо тогда, когда наблюдает со стороны. Лилия сказала, снисходительно усмехаясь:
— Про шесть дней пути — помню, и, значит, маньяк нам не страшен!
— Устами младенца, — убеждённо пробормотало Время.
— Ч-что?! – вознегодовала Ева.
Подгребли хозяин с хозяйкой. В отличие от мужа — зубы у Матрёны были крупными, лошадиными. Облик засаленный и непромытый, физия круглолицая. На толстых плечах – бесформенное застиранное платье.
— Щастья дорогим хостям! – услужливо прогнула объёмную талию бабища. – Шо желаете ужинать?
— Еду, — лихо ответила Лилия. – Любую. – Она подхватила ключи со стойки, один сунула Еве и отошла, — завтра увидимся.
— Ээй! – возмущённо крикнула Ева вдогонку. – Лили! Я как бы это думала, что мы вместе с тобой будем ночевать. Как две однозначно девушки!.. Я, вообще, блин, не представляю, как обитать с этим существом!.. – дочь Бога бросила косой взгляд на Время.
— Твои проблемы, — ответила брюнетка, скрываясь во внутренних покоях дома.
Хозяева припухли в недоумении. Время вымолвило бесстрастно:
— У меня есть ещё дела. Я ухожу, — Оно повернулось и гордо поплыло к порогу. – Спите спокойно.
— Ффуф!.. – облегчённо вздохнула Ева. – Ффуф…
* * *
Окрестностями крепко владела глубокая ночь. Хозяева мотеля куковали у стойки.
— Ну, чё делыть-то? – вопросила бабища.
— Хрен не ведаю, — отозвался бровастый. – Если б не драный священник… Или эт она, так и не въехал…
— Их авто на стоянке, и, по ходу, поп дрыхает в тачке, — Матрёна подала двустволку. – Сонные капли перец в рясе не глотал на ужине, в отличие от тёлок… Так что проще его… сдадим покойника живым весом.
Узколицый мужичонка схватил ружьё и взвесил в руках. Преломил, заглянул в ствол.
— Трупаки в два раза дешевле, — проворчал он. И тут же облизнулся: — Зато бабы в самом соку, мыслю, шо прилично загоним даж покойника на их фоне.
— Иди, — толкнула бабища. – Надыть всё обтяпать до солнца, щас светает рано.
— Угу, — бровастый вернул ружьё в исходное состояние. Оскалил беззубый рот. – Ток опосля ключи от «Мерсика» не забыть взять… есть у мине хороший перекуп на няго.
Входная дверь домика отворилась и в холле нарисовалось Время. Оно проплыло к стойке и безучастно глянуло на испуганных хозяев.
— Память девичья, — индифферентно покаялось Время. И вздёрнуло руку с качающимся маятником.
— А, сука! – мужичонка вскинул оружие, целясь в гостя. И замер. Метроном зачастил перед носами супружеской пары. Хозяева следили за ним широко открытыми глазами. Туда и сюда, сюда и туда… — глазные яблоки следовали за маятником. Двустволка по-прежнему находилась в боевом положении: приклад у плеча, ствол — упёрт в гостя.
— Ме-ня нет и не бы-ло, — чётко произнесло Время по слогам. – Тик-так.
Оно плавно развернулось и уплыло из гостиницы совсем.
Хозяева мотеля сжали глаза до нормальных размеров. Отследили уход странного гостя. Вздрогнули!
— Чё ты мне ружо суёшь! – бровастый скинул оружие на стойку. – Трупы горазд дешевле… Я звоню покупателю, — беззубый достал мобильник из кармана трикушек.
— Добры тёлки! – ухмыльнулась бабища. – Хорошо таки, што шалавки с трассы сюды забегают. Правда, сёдни без своих дальнобоев… странно.
— Нас это ипать не должно, — флегматично подытожил муж и сказал в телефон: – Алё, Казбек… Это Вован, мать мине за ногу… Есть свежачок!
* * *
Было то ли утро, то ли вечер. Девчонки заворочались на своём ложе, просыпаясь. В процессе послесонных потягушек столкнулись нос к носу. Недоумённо заморгали.
— Чё за ерунда, Ева? – зловеще прошептала брюнетка. – Какого чёрта ты пришла ко мне в кровать?!
— Что? – кротко размыслила блондинка, на расстоянии нескольких сантиметров наблюдая глаза попутчицы. – Что за бред?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девоньки одновременно и резко отпрянули друг от дружки и впопыхах осмотрелись. Они находились в приземистом помещении, примерной площадью сорок квадратных метров. Выходная дверь – явно из стали. Боязливые глазки выхватывали детали обстановки: рассыпанная солома на деревянном полу, грязное ведро в углу, в стене большая выемка вида «окно», валяются в избытке тряпки и… кости. Под потолком: электрическая лампочка без абажура.
— Ну и вонища, — заметила Лилия, кривя физиономию.
— Напоминает тюрьму какую-то, — высказалась и Ева.
Наконец, девчонки глянули на себя и обнаружили, что сидят абсолютно голыми, под тонким одеялом, под которым и спали.
— Что за чёрт?! – прозвучал двуединый выкрик.
Женщины вскочили, неловко закрываясь одним одеялом.
— Понятно… — процедила Лилия. – По ходу мы всё-таки в рабстве!..
— Почему? – пискнула Ева. – Точней, за что они с нами так?!
— Кто?
— Папаши наши.
— Мля, папаши ни при чём, сто процентов, — рыкнула Лилия. – Я думаю, что хренов вестник с письмом – это привет от наших бывших!
— Да?.. – Ева наморщила лобик. – Ты вроде обмолвилась, что Адам и Сатана сошлись?
— Мне Судьба сболтнула… мы с ней дружим ведь, — ответила блондинка, суматошно озираясь. – Деталей не знаю, но знаю, что дыма без огня не бывает… Мыслю, что бывшие нам решили отмстить, привезя сюда!
— Но в чём смысл мести? – только и смогла сказать Ева.
Попутчица не успела ответить, где-то рядом отчётливо скрипнула дверь и послышался яростный собачий лай. Девоньки обратили пристальное внимание на выемку вида «окно» в боковой стене. Прижимая к себе одеяло, — подкрались к стене и заглянули в эту выемку. Бойница оказалась объёмным окном один метр в диаметре и глубиной полметра, с железными прутьями повдоль и поперёк. За решёткой хорошо проглядывалось другое помещение, похожего метража, имеющее вольер и немного обстановки. Там сейчас находились двое моложавых личностей мужского рода. Близнецы или очень на них похожие! Прилизанные рыжие волосы, бледные вытянутые лица без растительности, каждому на вид лет по тридцать пять. Из одежды белые рубашки, брюки и туфли. Их можно было бы принять за менеджеров.
В вольере — подпрыгивали и зло лаяли кавказские овчарки.
— Тише, родные! – ласково прикрикнул первый.
— Нетерпеливые, — пожурил и второй. – Дай-ка сигарету, Хох.
— Адама здесь нет, — прошептала Ева. – Правда, я его не видела уж лет… семьсот, но я бы его почувствовала.
— Сатаны здесь тоже нет, — усмехнулась Лилия. – Я его узнаю в любом образе... Эх, курить, млин, охота!.. – облизнулась девчонка.
— Попроси у этих гавриков, думаю, не откажут, — предложила Ева как само собой разумеющееся.
— Думаешь, – искренне удивилась Лилия.
Близнецы закурили. Недолго постояли, пыхтя сигаретами. На проём (окно) в стене они не обращали внимания вообще, даже украдкой взглядов не бросали. Собачий лай не смолкал.
— Ну, так гуляш или отбивная? — произнёс Яволь.
— А, может, котлетками побалуем? — помыслил Хох.
Близнецы подгребли к нехитрой обстановке, что рядом с вольером. Тут находились два атрибута: плаха, где лежал топор, а рядом возвышалась мясорубка высотой с человеческий рост.
— Чёт я не поняла… — разволновалась Лилия.
— Я поняла, но боюсь говорить вслух… — захныкала Ева.
Моложавые парни любовно потрогали инструменты, вызвав у девонек глубокий шок. Затем бледнолицые открыли вольер:
— Пойдёмте, пообедаем, дорогие!
Две овчарки бойко запрыгали с диким лаем, облизывая лощёные щёки хозяев.
— Кстать, одну на прокорм, а другую на секс-разрядку, — осенило вдруг Хоха. – А?
— Пусть кушают обеих, — не согласился Яволь. – К ночи будет юный свежачок, а эти как-то староваты, — он небрежно мотнул головой вбок. Не глядя на бойницу, как и ранее.
