– Я рада твоему возвращению, Нэд. Мы слышали, что ты храбро сражался за гроб Господень и победил немало язычников.
– Да, леди. Там, в песках Аравии и пустынях Палестины, мое сердце согревал ваш светлый образ. Каждым своим поступком я старался доказать, что леди Роксолана из Шеффилда – самая прекрасная и добродетельная дама на свете.
– Благодарю тебя, встань. – Молодая хозяйка присела к столу, привычно налив себе кубок вина. – Я жду твоих рассказов о великих подвигах крестоносных рыцарей и, конечно, подарков, привезенных тобою. Ты исполнил свою мечту и разбогател во время похода?
– Мне было не до того, – почему-то смутился Нэд. Разговор давался с большим трудом, он просто не узнавал в этой высокомерной дуре той смешливой девочки, которую когда-то любил всем сердцем. – Король Ричард вел нас не за богатством, мы стяжали славу перед престолом Господа…
– Что ж, воинская слава и доброе имя тоже заслуживают уважения, – откровенно зевнула хозяйка. – Надеюсь, ты ненадолго в наши края? Таким героям надлежит всегда быть при оружии, а в Лондоне вновь набирают войско.
– Я… хотел бы сначала разобраться с теми злодеями, что опустошают мои земли!
– Твои?! Разве у тебя есть земля? Ах да… Мне докладывали, что после смерти твоих старших братьев ты единственный законный наследник. Но ты не можешь вступить в права, пока не будут доподлинно выяснены обстоятельства их гибели. До тех пор мой отец, как близкий друг твоего отца, позаботится обо всем.
– Я очень благодарен ему за участие, но с наследством моей семьи постараюсь разобраться сам. – Нэд Гамильтон скрипнул зубами, но продолжил разговор: – В любом случае сейчас эти земли захвачены врагом, как, впрочем, и соседние.
– Какие пустяки, – небрежно отмахнулась леди Роксолана. – Когда отец вернется, он со своим отрядом прогонит разбойников, словно коршун цыплят!
– Чтобы победить черных рыцарей, нужно объединенное войско. Они искусны в бою, и на их стороне магия.
– Святая Катерина, ты тоже веришь в эти крестьянские сказки о возвращении Мальдорора? Видимо, солнце Аравии не пошло на пользу твоей голове.
– Оно научило меня отличать реальность от миражей. – Рыжий рыцарь встал из-за стола, еще раз поклонившись хозяйке. – Благодарю за хлеб и кров, госпожа. Завтра утром я покину ваш замок и попытаюсь найти сильных союзников в борьбе с Мальдорором. Вас же попрошу проявлять христианское милосердие к моим людям и оказывать помощь хотя бы раненым.
– Мой замок не церковный приют для нищих и увечных! – Леди Роксолана тоже встала, давая понять, что разговор закончен.
Нэд Гамильтон отправился спать на конюшню. И хотя старый Джон уговаривал его перейти в комнату для гостей, рыцарь решительно предпочел общество верного Бреда. Уже засыпая на охапке соломы, в полусонном забытьи благородный сэр Гамильтон-младший сбивчиво бормотал: «Макитра! Какая же она макитра… У-у-у!»
* * *
Когда карлик обнаружил черный медальон Четырех Стихий – он ахнул! Амулет подавал четкие сигналы всего в каком-нибудь десятке миль от стен Мальдорора. Неужели сумасшедшая девчонка со своей кошмарной собакой преследует его по всем измерениям? Щур почувствовал, как его душу охватывает смешанное чувство: страха и ненависти, невольного восхищения отвагой и наглостью этой девицы. Его медальон попал в достойные руки. Конечно, Прекрасная Принцесса из нахалки не получится никогда, но зато воительница вышла – будь здоров! Дворцовый маг ошибочно полагал, что амулет висит на шее Илоны, поэтому сразу же перешел к хрустальному шару. Почти час ушел на долгое заклинание, позволяющее увидеть владельца медальона. Но, видимо, демон разрушения перетрудился, зрительный образ никак не хотел принимать четкие формы. Единственное, что удалось рассмотреть, – это какую-то конюшню или сеновал, где на соломе спала завернутая в плащ чья-то смутная фигура. Если бы дело было днем, наверняка можно было бы увидеть побольше, но в сумерках ночи, в темном помещении, да еще в мутном отражении хрустального шара… Карлик решил, что это Илона, благодаря услугам демона попавшая не в Мальдорор, а в чью-то заброшенную деревню. Это немного радовало, но не давало полного спокойствия, ибо присутствие девушки только подтверждало тот факт, что рыжий рыцарь где-то рядом. Да, план дворцового мага так или иначе увенчался успехом – и Королева и Валет на время забудут об интригах, объединившись перед лицом такого страшного врага, как Илона Щербатова. Тем более что Королева давно приказала не рассусоливать, а просто убить ту, что претендует на имя Прекрасной Принцессы. Кажется, из ее костей можно изготовить смертельное оружие для Могучего Воина. Вот и ладненько! Щур удовлетворенно потер руки, никаких теплых чувств по отношению к Илоне он не испытывал и намеревался поутру спокойненько сдать ее их королевским величествам. Точного местонахождения черного медальона указать было нельзя по причине его испорченности, но рыцари легко прочешут местность во всех направлениях, и уже к вечеру завтрашнего дня дерзкая любовница Нэда Гамильтона будет здесь.
* * *
За всю свою жизнь Валера Люстрицкий дрался два раза: в детском саду и в школе. Обе драки были достаточно яркими и впечатались в детское сознание навсегда. В младшей группе садика его соседка Щербатова повздорила с какой-то девочкой и безжалостно драла ее за косу. Маленький Валерик благородно вступился за несчастную, но неумолимая Илоночка свободной рукой сгребла его за чубчик и таким образом трепала уже обоих. Так Люстрицкий научился не лезть не в свое дело. Впоследствии, уже в пятом классе общеобразовательной школы, будущий юрист попытался оказать сопротивление учителю физкультуры, отказываясь подтягиваться на турнике. В результате раздраженный педагог усадил юного бунтаря на турник верхом, и тот сидел там до конца урока, боясь спрыгнуть вниз. Так Валера научился не связываться с тем, кто сильнее. Пользуясь этими нехитрыми правилами, он ухитрился дожить до института, ни разу не попав в хорошую потасовку. Поэтому настоящий, смертельный бой с полудиким шотландцем, на заточенном, боевом оружии, вверг его в шоковое состояние. При неудачном падении Валера точнехонько угодил лбом в центр щита, едва не потеряв сознание. От свистящего удара мечом его спасло только то необычайное обстоятельство, что грозный противник с разбегу попросту перескочил через него. Здоровенному воину даже не могло прийти в голову, что его соперник настолько слаб. То есть внешняя слабость Валеры была очевидна, но чтобы НАСТОЛЬКО… Когда шотландец понял свой промах, он взревел, как обезумевший бык, и вновь рванул за веревку. Еще не пришедший в себя Люстрицкий от второго сумасшедшего рывка выпустил тяжелый меч, вцепившись в веревку обеими руками. Дальнейшее сражение трудно описать без смеха. Сила воина была так велика, а цыплячий вес Люстрицкого так мал, что, совершив повторный перелет через поляну, он врезался лбом прямо в нос противника. В результате на притоптанную траву рухнули вместе, причем студент оказался сверху. Толпа приветствовала такое развитие событий восторженным ревом и грохотом щитов. Окончательно взбешенный шотландец вскочил на ноги, стряхнул щуплого студента и, поймав его за грудки, рыча, поднял над головой. Уже на абсолютном автомате, совершенно растеряв остатки мозгов, верещащий Люстрицкий ухитрился сунуть руку в карман и, выудив газовый баллончик, пустить долгую пахучую струю прямо в безумные глаза средневекового горца. Страшные мускулистые лапы дрогнули и бережно опустили Валеру на траву. Подумав, тот перестал визжать, и сердце его невольно исполнилось жалостью. Могучий представитель клана Мак-Даунов тихо плакал, рухнув на поцарапанные колени. От удивления заткнулись все, и в наступившей тишине как-то особенно трогательно прозвучал извиняющийся шепот сэра Люстрицкого:
– Ну что вы, миленький… Ну не надо… Я совсем не хотел так вас обижать! Это… все само собой, случайно как-то. Не плачьте, я больше не буду!
Все кланы смущенно опустили головы. Бедный поединщик никак не мог прийти в себя от солидной дозы слезоточивого газа. Довольный, как кот, жрец Гностикс протянул руки над забором из мечей:
– О возлюбленный сын богов! Ты доказал свое высшее право вести наших воинов на священную войну. Мы восстановим доброе имя храбрых шотландцев и отомстим за их смерть! Теперь ни у кого нет сомнений в твоей избранности. Не так ли, Одрик Мак-Даун?!
Рыжий бородач сумрачно кивнул. Под приветственные вопли Валеру понесли туда, где уже вовсю полыхал огромный костер, над которым жарилось сразу несколько бараньих туш. Совершенно утомленный и ошарашенный такой резкой сменой настроения толпы, Валера Люстрицкий только благодушно вздыхал и помахивал ручкой:
– Ах, если бы милый Нэд мог меня видеть… Он бы гордился, он бы точно гордился мною!
Илона в это же время, но в другом месте орала совершенно иначе:
