— Учебный год еще не начался, — любезно подсказал президент банка.
— …а лесопилка прекратила работу.
— Крайне прискорбно, — сказал президент банка.
— Как вы думаете, это постоянная ситуация? — поинтересовался Мортон, потянувшись за блокнотом.
— Полагаю, что так, — сказал президент банка, аккуратно раздвинув губы, хотя до улыбки так и не дошло.
— Как жаль, — проговорил Мортон машинально. Он так часто выслушивал рассказы об экономических катастрофах, что при выражении сочувствия стал отчасти походить на владельца похоронного бюро.
— Это создает проблемы, — сказал президент банка.
— Слишком большая конкуренция со стороны крупных компаний, я полагаю, вроде «Джорджии Пацифик»? — Эта догадка вполне безопасна, сказал себе Мортон, и для импровизированной реплики очень неплоха; теперь он кажется более осведомленным, чем на самом деле.
— Это один из факторов, — сказал президент банка. — Вы понимаете, поскольку этот банк был основан моей семьей… о, поколения назад, а наши основные средства по большей части вложены в необлагаемые налогом облигации — как вы, без сомнения, знаете, — то наше положение позволяет поддерживать многих из тех, кто продолжает здесь жить, еще очень долго. У нас есть обязательства по отношению к этому городку и его жителям. — Он деликатно покашлял. — Вы сказали, почти никто не подавал деклараций за последние два года. Я являюсь исключением?
— Ну… да. — Мортон не нашел этой конкретной декларации при первой своей проверке города, потому что отчет был таким большим и запутанным, что он упустил данные по Иерихону. Теперь он был рад, что, не торопясь, все проверил. — Сейчас у вас больше денег в Норт-Пойндекстере, чем в этом городе. И по всей Новой Англии, раз уж на то пошло. Одни только ваши бостонские вклады могли бы финансировать дюжину Иерихонов. — Он не хотел лебезить или казаться чрезмерно пораженным, хотя и был сильно удивлен тем, что обнаружил. — У вас очень хорошие связи.
— Да. Вот что делает потомственное богатство, — сказал президент банка. — Однако я понимаю, что вы бы предпочли получить объяснения, а я боюсь, что не могу дать их прямо сейчас, — у меня есть другие дела, которым я должен уделить внимание.
«В пустом банке?» — чуть было не сказал Мортон, но придержал язык.
— Если вы не заняты, позвольте мне украсть немного вашего времени чуть попозже. Приходите ко мне домой сегодня вечером на коктейль, скажем, полвосьмого. Просто стаканчик хереса, или бурбона, или рому, — продолжал он. — Мы тут народ неприхотливый. — Он откинулся назад в своем кресле. — Моя жена будет рада вашей компании. — При этом выражение его лица слегка переменилось, как будто он насмехался над Мортоном.
— Какой-то повод? — спросил Мортон, пытаясь быть вежливым, однако не преуспел.
Президент банка ответил не сразу.
— Миссис Уэйнрайт немного старше меня, — сказал президент банка. — Она происходит из очень старинного и известного европейского рода. Вы, возможно, сочтете ее сдержанной, что называется надменной. Но пусть вас это не беспокоит. Она дитя своего времени и своей культуры, как и все мы.
— Да, конечно, — согласился Мортон. Он помолчал. — Я могу достать необходимые документы, если вы настаиваете, но если вы сочтете возможным позволить мне просмотреть ваши записи, пока я здесь…
Президент банка — его звали Хьюлетт Уэйнрайт — протянул вперед руку:
— Я сожалею, но ради вкладчиков, тайны их вклада и конституционных прав я вынужден настаивать на подтверждении ваших полномочий. — На этот раз он и не пытался улыбнуться. — Вы понимаете, что с моей стороны было бы небрежностью и безответственностью позволить вам проверять счета без необходимых документов.
— Я понимаю, — сказал Мортон, кивая. — Конечно, это предусмотрительно. Я только думал, раз город в таком… упадке, то чем скорее прояснится положение с налогами, тем скорее вы могли бы приступить к улаживанию ситуации.
— Улаживанию ситуации? — переспросил президент банка, как будто Мортон внезапно заговорил по-албански.
— Понимаете, — продолжал Мортон, хотя его уши горели, — к организации федеральной помощи. Нет сомнения, что некоторые из горожан могли бы воспользоваться небольшой поддержкой, организовать сокращение расходов, возможно, какое-то переобучение…
— Мой дорогой мистер Саймз, — сказал президент банка, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. — Мы не хнычущие, скулящие создания, вверяющие себя сомнительному милосердию федерального правительства. Пока я могу себе это позволить — а у меня есть все причины полагать, что я смогу позволить себе это в течение довольно значительного времени, — я уж присмотрю, чтобы об Иерихоне позаботились. У правительства — федерального, правительства штата или любого другого — нет причин вмешиваться. — Он подал руку. — До вечера, мистер Саймз.
Даже Брустеру не удавалось так эффективно обращать Мортона в беспорядочное бегство. С запинкой бормоча извинения, Мортон вскочил на ноги и направился к двери, не переставая удивляться, что могло требовать внимания президента банка в этом гулком, пустом здании. Он закрыл дверь президентского кабинета и почти на цыпочках пересек главное помещение. Пустые окошечки касс показались ему чуть ли не зловещими.
— Не будь идиотом, — прошептал он себе, идя к двери. Вечерний воздух был сладок, и пустынная улица влекла его. Было утешением шагать к гостинице, свободно останавливаться и глазеть, когда ему хотелось, или делать заметки, когда никто не мешает. Он начал насвистывать мелодию, которую услышал на прошлой неделе — он полагал, что она из «Призрака Оперы», — и задумался, не пойти ли в полицейский участок, затем продолжил шагать к гостинице. Если он собирался распивать коктейли с Хьюлеттом Уэйнрайтом и его женой, то следует одеться приличествующим образом. Да и перед Брустером надо отчитаться.
К счастью, ему хватило мелочи, чтобы заказать телефонный разговор за счет вызываемого абонента, но за это ему пришлось выслушать замечание от босса. Мортон открыл блокнот.
— Мистер Брустер, — начал он самым своим официальным тоном, — я сожалею, что не смог связаться с вами вчера. Все оказалось немного сложнее, чем мы предвидели.
— Предвидели? — повторил Брустер. В его голосе все еще слышались гневные интонации. — Что вы имеете в виду?
— Здесь есть… проблемы. — Мортон чувствовал, что портье слушает, но решил продолжать, несмотря ни на что. — Лесопилка закрыта, а многие дома кажутся заброшенными.
— Какое это имеет отношение к задержке вашего звонка? — выразил недоумение Брустер.
— Мне потребовалось время, чтобы собрать кое-какую информацию, — сказал Мортон, почти теряя терпение. — Я не хотел занимать ваше время простыми описаниями. Я подумал, что вам бы лучше получить полный отчет, а не список болезней.
Брустер кашлянул; он пока не смягчился, но уже не был так напорист.
— Это я должен был принимать такие решения, Саймз, а не вы. Но если вам пришлось звонить за счет вызываемого абонента, тогда я понимаю почему вам пришлось подождать. Как получилось, что вы не воспользовались телефонной кредитной карточкой, которую мы вам выдали?
Мортон вздохнул.
— Они здесь, кажется, отказываются брать кредитные карточки. Это еще одна причина, которая заставила меня предположить, что город… становится нежизнеспособным. Они не берут ни чеков, ни кредитных карточек — ничего, кроме наличных. Мне необходимо получить еще к концу недели, иначе мне не хватит на бензин на обратную дорогу. — Он не дал Брустеру времени на комментарии, а поспешил продолжить: — Мне нужно проявить готовность работать с этими людьми на их условиях, мистер Брустер. Я не хочу, чтобы они думали, что мы не сочувствуем их затруднительному положению или применяем карательные меры. Эти люди нуждаются в нашей помощи, сэр. Им нужны социальные службы, дотации на жилищное строительство и фонды для непредвиденных случаев, чтобы все это место не превратилось в кладбище.
— Что, все настолько плохо? — спросил Брустер, проявляя заинтересованность.
— Думаю, это вполне возможно, — осторожно ответил Мортон. — Лесопилка закрыта, большая часть предприятий выглядит довольно плохо… Я заходил в продовольственный магазин, и, кроме меня, никто ничего не покупал. Не похоже, чтобы они предпринимали большие усилия, чтобы пополнить запасы. — Он деликатно прочистил горло. — Весь прошлый месяц вы говорили нам, что мы должны уделять внимание экономическим переменам на местах, прежде чем приступать к налоговым воздействиям.
— Так и было, — сказал Брустер — тяжело, как будто теперь он считал это плохой идеей.
— И я хочу быть уверенным, что мы не ухудшаем и без того плохую ситуацию. Нет никакого резона доводить это место до истощения, если нас к этому не вынуждают. Лучше пусть работают за небольшую плату, чем значатся в списке лиц, получающих пособие, ведь так? — Мортон надеялся, что сможет найти способ завоевать поддержку Брустера. — Если мы сможем выработать какую-нибудь программу для всего города, для них это могло бы означать разницу между жизнью и смертью.
