— Не слишком много, моя дорогая, — услышал Мортон голос Хьюлетта. — Помни — не все сразу.
Что бы Илона ни ответила, этого Мортон уже не узнал. Он почувствовал, что им овладела усталость, и был не в силах ни двигаться, ни думать. Он пытался объяснить, как он сожалеет, но, к своему глубокому разочарованию, потерял сознание.
Он проснулся в «плющевой» комнате иерихонской гостиницы, в пижаме, одеяло подоткнуто под подбородок. Его одежда, аккуратно сложенная, лежала рядом. Была уже середина утра, судя по положению квадрата света, падающего из окна. Мортон потер глаза, охая при каждом движении. Он начал было садиться, но остановился, поскольку головокружение заставило комнату вращаться перед его глазами; он опустил голову и вздохнул. Он отчаянно проклинал себя за то, что напился, и передернулся при мысли о том, что должны были подумать Уэйнрайты. Мортон пошевелился снова, медленнее и осторожнее, и на этот раз сумел приподняться на локтях, прежде чем им снова овладело головокружение.
— Вот черт, — пробормотал он. — Черт, черт, черт!
В тех редких случаях, когда он выпивал слишком много, он отделывался пульсирующей головной болью и тошнотой, но никогда раньше не чувствовал слабости. Пока он заставлял себя встать, его руки дрожали от напряжения, а на груди и шее выступил холодный пот.
— Это абсурд, — сказал он обоям, удивленный тем, как мало у него сил и какого труда стоило просто встать на ноги.
Сосредоточив усилия, он вылез из постели и, держась за стену, пошел к маленькой ванной, дыша как после двухмильной пробежки.
Собственная восковая бледность удивила его, как и темные тени под глазами — как будто его побили. Мортон уставился в зеркало, потрясенный тем, как он осунулся. Его руки тряслись, пока он прилагал все усилия, чтобы побриться, и все же, когда закончил, обнаружил несколько маленьких порезов, включая один на шее, кровоточащий упорнее других. Вытерев лицо насухо, он осмотрел порезы и покрыл их крапинками йода. Как он собирается объяснять это Брустеру, интересно знать? Как он будет оправдываться за свой провал в добыче необходимой информации? Какие объяснения мог он предоставить своему руководству? Эти вопросы мучили его, а мысли двигались медленнее, чем тело, пока он одевался. Он запоздало вспомнил, что ему надо ехать в банк в Норт-Пойндекстере — получить наличные. Мысль о таком путешествии его встревожила, но он знал, что ехать туда необходимо, пока не кончились деньги, и быть там надо сегодня утром, иначе Брустер начнет проявлять любопытство и недовольство.
Когда Мортон спустился по лестнице, в фойе гостиницы никого не было, и улица снова оказалась почти пустой. В окне одного из офисов возле универсама показалось лицо, но больше никого видно не было. Мортон залез в свой шоколадный «BMW» и осторожно завел его, морщась от боли, пока мотор пробуждался к жизни. В обычных обстоятельствах этот звук доставил бы ему удовольствие, но только не сегодня утром. Он двинулся на маленькой скорости, а выехав на двухполосное внутриштатное шоссе, не рискнул ехать быстрее сорока миль в час.
К тому времени, когда он достиг Норт-Пойндекстера, сильное головокружение прошло. В руках еще ощущалась слабость, мысли метались в беспорядке, а глаза щурились от солнца, но он уже не чувствовал, как будто вот-вот потеряет равновесие. Оживленные узкие улицы радовали его, и он почти получил удовольствие, оттого что пришлось искать место для парковки.
Старшая кассирша взяла поручительство, необходимое для выдачи наличных, и после проверки удостоверения личности и подписи на нужных документах отсчитала ему восемьсот долларов.
— Странно, что вам нужны наличные, — заметила она, раскладывая бумаги по соответствующим папкам.
— Да, странно, — сказал Мортон, добавив: — Не порекомендуете ли хорошее место для ланча? — Сейчас, когда он произнес эти слова, он понял, что очень голоден. Теперь он догадался — его выбила из колеи не просто выпивка, а скудная еда. Виски и никакого ужина, и никакого завтрака. Неудивительно, что он чувствовал недомогание. — Но мне нужен не просто бутерброд, — продолжал он.
— Ну, — ответила кассирша, — не знаю, что вам и посоветовать. В конце квартала есть заведение Эдны; там довольно прилично, но они дают всего лишь суп и сандвич. Еще есть федеральный ресторан. Там дорого, но еда хорошая и у них большие порции. — Она посмотрела на него повнимательней. — У нас в Норт-Пойндекстере не так уж много предложений в смысле изысканной еды.
— Да уж побольше, чем в Иерихоне, — сказал Мортон тоном, который, как он надеялся, звучал шутливо. — Это место было…
— Иерихон… — повторила кассирша. — Вы хотите сказать, что заезжали в Иерихон?
— Да, — кивнул Мортон, сбитый с толку необычным выражением в ее глазах. Осторожно выговаривая слова, он спросил: — А что?
— О, — сказала кассирша, запоздало напустив на себя безразличный вид, довольно неубедительный. — Да ничего — место такое, на отшибе, и лесопилка закрыта, и вообще…
Когда продолжения не последовало, Мортон заинтересовался еще больше.
— В Иерихоне были проблемы? Я имею в виду — кроме закрытой лесопилки и безработицы?
Кассирша передернула плечами:
— Вы знаете, какие истории рассказывают о таких местах. Это сплетни и слухи, которые ходят о каждом маленьком городке Новой Англии. Они рады вообразить себе самое плохое о деревне вроде Иерихона, лишь бы их собственное болото казалось получше. — Она понизила голос. — Не то чтобы я верила в то, что они говорят об этом месте, но оно действительно жуткое, уж это точно.
— Я бы, возможно, не стал так выражаться, — осторожно сказал Мортон, — но я могу понять, когда это слышу.
— Да. Ну вы понимаете, почему об этом месте ходят истории. Большая их часть похожа на фильмы ужасов, ну, знаете, в стиле Джорджа Ромеро. Вы слышите о фантастических существах или, хуже того, бродящих по улицам, охотящихся на приличных людей. Это глупо. Это просто болтовня. Это потому что это место такое… пустое. — Она сделала отвергающее движение руками. — Мне, наверно, не стоит этого говорить. Это безответственно.
— Понимаю, — сказал Мортон. — Пустынные места всегда приводят в замешательство. Пока я там был, то видел, думаю, не больше десятка людей. Днем вокруг почти никого, а вечером народ на улицах не слишком-то разговорчив. Я думаю, закрытие лесопилки лишило их уверенности в завтрашнем дне, и они не любят говорить об этом.
— Возможно, — сказала старшая кассирша и отодвинулась от него. — Простите, мне надо работать.
Заказав обильный обед в федеральном ресторане, Мортон вернулся к отчету, пытаясь найти оправдание своему вчерашнему отвратительному поведению.
— Я не знаю, — пробормотал он, перечитывая написанное, — как еще это объяснить.
— Вы что-то сказали? — спросил официант, который принес телячью печенку с луком и салат из шпината на гарнир. — Еще кофе?
— Да, пожалуйста, — сказал Мортон, потом добавил: — И стакан томатного соку, будьте добры.
— Конечно, — сказал официант, немедля удаляясь. Когда он закончил обедать и побаловал себя отличным морковным пирогом с добавочной порцией изюма, Мортон решил, что ему становится лучше. Еда была именно тем, что ему требовалось. Он уже не испытывал головокружения, и силы отчасти к нему вернулись.
— Это мне урок, как пропускать обед, — сказал он тихонько, пока платил по счету.
Прежде чем вести машину назад в Иерихон, он остановился, чтобы купить белковой пищи: вяленое мясо, несколько ломтиков ветчины и индейки и коробку крекеров. У него были вареные яйца, и это должно скрасить ему жизнь.
Начальник полиции, грузный мужчина, которого все звали Вилли, изучал документы Мортона с подозрением.
— Я все гадал, когда же вы до меня доберетесь, — сказал он, и звенящие гласные в его речи явно выдавали уроженца Новой Англии или Восточного побережья Британии. — Я не знаю, что могу для вас сделать, вот такие дела.
— Может быть, — сказал Мортон, уже оправившись и чувствуя лишь легкую вину за упорное продолжение своего расследования. — У меня есть вопрос. Надеюсь, вы отнесетесь к нему с пониманием.
— Конечно, — смиренно сказал Вилли. — Что вы хотите знать?
— Прежде всего, мне нужно знать, сколько людей уехали из Иерихона за последние полтора года. — Мортон вытянул свой блокнот и изобразил готовность записывать сведения.
— Ну, четверо, может, пятеро, — сказал Вилли, подумав немного. — Не более того.
Мортон воззрился на него:
— Это же абсурд.
— Проповедник Стоункрофт уехал, то есть он и его жена. Они уехали, э-э… больше года назад. Жаль было их терять, но у нас дела обстоят таким образом… — Он указал на окно, как будто зрелище главной улицы предоставляло достаточное объяснение. — Они были люди не нашего сорта, только не они. Так что они уехали.
