— Что же он видел?
— Какие-то саркофаги…
— То есть, из-под земли поднята гробница?
— Может, и то и другое. Брат Феогност возвратился к Зеону в начале пути, чтобы порадовать братьев новостью об успехе.
— Где он сейчас?
— Там, в Грибном лесу, горюет у запертой двери.
— Я могу его опросить? — осторожно спросил Кай.
— Да. Если он ответит. Он в сильном стрессе.
7
Когда вместе с верховным бишопом Питом и стражем Уолтером, взявшимся их проводить, Кай и брат Честер пришли в Грибной лес, там было людно. И, по-видимому, людно на постоянной основе. Домик на сваях, где раньше жил мастер Брэдли, всё ещё стоял. Но к нему по бокам от крыльца пристроили три свежие халупы, рядом сбивали ещё парочку, итого целых пять. Впрочем, одна из свежих построек была нежилая. Там устроили лесопилку для ускорения хода строительства. Шли на доски деревья Грибного леса. Впрочем, кажется, новых деревьев и не рубили. Церемония их достаточно поваляла.
— Кто здесь будет жить? — Кай кивнул на постройки.
— Стражи, — ответил Пит, — ведь негоже нам оставлять без охраны новообретённый Храм. А вон та, последняя хижина, будет для вас! — Он обвёл взглядом Кая и Честера. — То есть, для исследовательской группы.
Кай отметил, что на тему своих сомнений, Храм ли явился в лесу, или не Храм, Пит старается при посторонних не распространятся. В этом он, разумеется, прав: пусть посёлок наполнен и братьями, но ведь брат брату рознь. Кто-то поддерживал и Амоса, для которого Храм остаётся Храмом, даже если он только склеп. А зачем обострять?
Кай прошёл в направлении трещины мимо деревьев, приподнятых на корнях-ходулях. Ныне, когда церемония спустила из леса всю воду, они все стали выглядеть хищными ксеночудовищами, чуть присевшими на задние лапы для решающего броска. Разумеется, лишь для богатого воображения. Но у Кая-то воображение как раз такое.
Вот и трещина. Кай осторожно взглянул: дна не видать.
— Очень глубокая, — подтвердил и верховный бишоп. — Братья спускались на полную длину верёвок, но никто до дна ек достал.
Да уж. Какой была в той задачке величина большего катета? Не мудрено, что длиннее здешних верёвок. Не мудрено.
К шпилю ксеностроения Кай двигался неспеша, грела надежда интуитивно постичь его замысел.
Шпиль поднимался над уровнем почвы метра на три. Что же под ним? Каковы очертания здания в его полный рост? Он пытался их мысленно нарисовать, но фантазия только вводила его в заблуждение.
Получалась базилика в стиле готики. Да, смешно. Ведь готические соборы устремлены в небо. Это главная архитектурная доминанта. Но при чём же тут небо, когда строенье подземное? Нестыковка. Да. Нестыковка, причём на уровне базовых стихий.
А ведь и храмы культуры Сид… Их Кай представляет. Храмы наземные, храмы подземные — есть и такие. Но где же там шпили? Шпилей как раз и нет. Есть лишь тяжёлый свод, образ горизонтальной незыблимой тверди. Храмы наземные, храмы подземные — не было шпилей. Ну а гробницы — тем более! Мёртвым не нужно ввысь. Мёртвые черпают силы из недр Сидской планеты. Недра дают им шанс возродиться вновь.
Что же такое шпиль для культуры Сид? Только иголка. Только иголка под чьим-то задом.
8
Метров за сорок до Храма-гробницы Кая, шедшего впереди, остановили стражи. Строго сказали:
— Дальше прохода нет!
Но подошёл бишоп Пит и тут же решил вопрос. Проход появился.
Кай двинулся дальше вдоль трещины, не понимая, где же её расширили. А, ну, наверное, ниже, на глубине. Трудно надеяться попасть в сооружение через шпиль.
Рядом со шпилем стоял на коленях брат Феогност. Кай его помнил — он был в его группе у пастора Джорджа.
— Я позволил ему свободно входить и молиться, — проговолрил преосвященный Пит. — Стража знает, пускает его без задержки.
Парень молится? Скорее, он просто в ступоре. Ведь молитва — это внутренний диалог с Богом, а не зависание мимо всякого смысла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Брат Феогност! — позвал Честер. Ни малейшей реакции.
— Раньше он разговаривал, — молвил Пит. — Рассказал, вот, о саркофагах.
— Саркофаги… — проговорил брат Феогност. И снова замолк.
Обращались к нему и Кай, и Честер, и Пит — ни малейшего толка.
— Его так впечатлило то, что он там увидел?
— Я бы так не сказал, — задумался преосвященный. — О рядах саркофагов он сообщил как бы вскользь. Но его ведь послали нам сообщить об удаче — бишоп Амос послал.
— Бишоп Амос… — Брат Феогност заплакал.
— Значит, бишоп Амос теперь там, внутри? — догадался Кай.
— Да, конечно. Это ведь он повёл братьев. И я его понимаю. Он тяжело пережил результаты голосования. Он хотел бы восстановить пошатнувшееся доверие. И кому же, как не ему было первым войти в Храм, когда он пред ним распахнулся!
— Значит, обострённо переживает потерю братьев, — решил Кай.
— Бишоп Амос… — повторил брат Феогност.
Ага, значит, не всех братьев.
— Бишоп Амос был для него светочем божественной истины, — пояснил и брат Честер.
Надо же! А Кай бы не мог такого сказать. Между прочим, о своём, так сказать, одногрупнике.
Демократичный верховный бишоп специально нагнулся к уху брата Феогноста, чтобы громко сказать:
— Брат Майк пообещал нам помочь. Он откроет дверь храма и выпустит из него бишопа Амоса с его сподвижниками.
— Благодарю брата Майка, — выдавил Феогност.
— Кстати, сколько всего сподвижников?
— Человек сорок, — подумав, ответил Пит. — Но туда прошли не только те люди, которых привёл его преосвященство. Когда дверь открылась, многие заинтересовались. Получилось примерно так: подошёл бишоп Амос, повелел двери открыться…
— Святой человек! — воскликнул Феогност во внезапном воодушевлении, которое тут же иссякло.
— …дверь открылась, люди вошли, там увидели… ну да, саркофаги. Дальше брата Феогноста бишоп Амос направил в Новый Зеон вестником своей удачи. Но, как только он вышел, дверь и закрылась. И всё.
— Может, он там нажал на что-то?
Пит лишь развёл руками. Феогност не отреагировал.
9
— А где сама дверь?
— На двадцатиметровой глубине, — сказал Пит. — Братья сначала туда спускались просто на верёвках, но альпинистов среди нас немного. Потому и приладили эти устройства спуска. — Бишоп указал на два ворота, наскоро закреплённые растяжками с металлическими скобами за могучие стволы ближних деревьев. — После горных разработак ещё остались.
От одного из воротов спускалась в разлом верёвочная лестница, от другого шли тросы, на которых была подвешена небольшая шахтёрская клеть. Клеть была пуста, но находилась в нижнем положении, верно, чтобы бишоп Амос, буде он соберётся назад и откроет дверь, смог бы оттуда подняться.
Нижняя станция клети за счёт направляющей рамы была пристыкована к деревянной площадке. Та покрыла разлом во всю его ширину, примыкая и к вылезшему из-под земли ксеносооружению. Кстати, к какой его части — неужели к шпилю? Если верхние метров триналцать — это только шпиль, да и ниже, куда лишь хватает глаз, ничего другого, то какой же тогда глубины должен быть Храм? (Ну, или гробница)…
Нет уж, о «шпиле готического собора», кажется, можно забыть. Ибо покуда всё говорит за то, что внешняя форма гробницы проста и незамысловата, и представляет она собой конус. Да, церемония подняла металлический конус, упрятанный сидской цивилизацией в толщу недр планеты.
Между прочим, разумная форма. И разумный материал. Для чего он разумен? Да вот для того, что случилось. Для того, чтоб его этак «церемониально» извлекать наружу из толщ.
Что случилось бы с каменным Храмом, а? Он от трения сделался бы просто-напросто грудой песка, только так бы дошёл до поверхности. Ну а что бы случилось при необтекаемой форме? Храм бы порвало на вертикальные компоненты! Не говоря уж о том, что подземные сооруженья — храмы, гробницы, да мало ли что ещё — чаще всего вообще не имеют внешнего корпуса. Если строить его, то нужно же знать, зачем!
