Другими словами, я решила навестить Андрея и вечером того же дня позвонила в его дверь.
– Ты? – почему-то удивился он. – Проходи.
– Я без звонка, не возражаешь? – Мобильник у него похитили, а номер домашнего телефона я так и не узнала.
Андрей был бледен, но выглядел вполне здоровым.
– Как ты? Это надолго, с ногой будет все в порядке? Их поймали? – Я волновалась, и поэтому вопросы звучали невпопад.
– И не поймают, – мрачно произнес Андрей и почему-то добавил: – Не беспокойся...
– О чем ты, Андрей? – Страшная догадка пронзила меня, но мне не хотелось верить.
– Я уезжаю в Питер... потом, по всей вероятности, перееду в Прагу, еще точно не знаю. Продам галерею и уеду. – В его голосе слышалась угрюмая злость и обида. На меня?
– Почему? – спросила я.
– Спасибо, что навестила. У меня, как видишь, все в порядке. – Андрей встал, делая вид, что не слышал моего вопроса и что разговор окончен. Кончик бороды указывал на дверь.
«Извини, Андрей, но, пока я не получу ответа на свои вопросы, пока ты не развеешь возникшие подозрения, я не сдвинусь с места!» – мысленно возразила я.
– Почему ты не ответил на мой вопрос? – Трудно быть спокойной, но получается.
– Что ты хочешь, Рима? Я сказал все, что требовалось, – устало проговорил Андрей. – Мы не школьники, впервые поцеловавшиеся за углом. Никто не имеет права решать за нас. Даже твой муж. Не его это дело. Только тебе решать, с кем оставаться на ночь. Но... теперь ты понимаешь, что я должен уехать.
– Это Антон натравил на тебя хулиганов? – ужас охватил меня.
– Они не представились, когда ломали ногу. Но предупредили, что на чужой каравай разевать рот не следует. – Андрей сжал кулаки, злясь на свое бессилие и перенесенное унижение. – Мне действительно надо уезжать, Рима.
– Прости, Андрей, – я так же бессильна, как и он.
Я пожала ему руку. Он мужчина, настоящий и честный. И уходит победителем. Проигравшей оказалась я. Но напоследок я не могла не спросить:
– Но зачем им понадобился твой мобильник?
Андрей усмехнулся:
– Как вещественное доказательство, в нем записан твой телефон и время наших разговоров.
Еще в школе, в восьмом классе, двое старшеклассников подрались из-за меня. Не скрою, это льстило моему девчоночьему самолюбию, причем взаимностью я не отвечала ни тому, ни другому. Драка кончилась сотрясением мозга одного и уходом из школы второго. Важно другое: этих драчунов совершенно не интересовало мое мнение, им это было совсем не важно. Они бились за собственное право ухаживать за мной. Как хищники. Мужчины, окружающие меня сегодня, ведут себя точно так же, как те мальчишки из детства.
Я вспомнила Михалыча, его неожиданный визит на выставку. Искусством ломать ноги он наверняка владеет лучше других, а тут вдруг становится экспертом в живописи. Вы когда-нибудь видели человека, это я об Олеге, который покупает картины для своей коллекции через начальника службы безопасности? Вспомнились слова Михалыча, сказанные в ту ночь: «Не надо уступать домогательствам». Он прав, конечно, таким бандитам, как этот заторможенный Бублик, уступать нельзя. А если он подразумевал Андрея?
Так кто же напал на Андрея – охранники Антона или подручные Олега?
Как меня достали эти собственники!
Да, я согрешила, но оправдываться не собираюсь. Потому что не чувствую себя виноватой... Разве что только перед сыном. Увлекшись выставкой (хорошо, не выставкой, а Андреем), я не уделяла достаточного внимания своему ребенку. У меня сердце защемило, когда, придя домой, я услышала радостный вопль из детской:
– Мама!!!
Павлик выбежал из детской и понесся ко мне с распростертыми объятиями. Боже, как я по нему соскучилась!
– Где ты была, мама? – прижавшись ко мне всем телом, спросил сын.
Мне ничего не оставалось, кроме как соврать:
– Работа, сынок, была занята.
– Я тебя люблю, мама, не забывай обо мне, ладно? – с упреком проговорил он, на мои глаза навернулись слезы.
– Я никогда, ни на одну минуту не забывала о тебе!
Павлик крепко обнимал меня за шею, как будто боялся потерять.
– Я тебя совсем не вижу, ты приходишь, когда я сплю, – выговаривал он. – У тебя нет других детей, значит, принадлежишь ты только мне одному. Поняла?
– Поняла, – безропотно согласилась я.
Успокоив сына, я решила навестить отца.
Радости мамы не было предела. Отдав Павлика папе, мы засели на кухне. Иногда нам это здорово удается – болтаем, как старые подруги; но в этот раз беседа больше походила на шпионский инструктаж.
– Дочь, мы сильно обеспокоены. Папа не находит себе места. Дела в холдинге не ладятся, я всегда говорила, от Олега никакого толку не будет. И еще, – она перешла на шепот, – мы слышали, что Антон ушел от тебя. Это правда?
– Прошло всего три дня – мне кажется, еще рано делать выводы, – отозвалась я, восхищенная и возмущенная информированностью родителей. – Мы просто поссорились.
– А ты в курсе, почему он ушел? – заговорщически спросила мама, как будто речь шла не о моей семье. – У тебя появился другой мужчина.
Она так сильно волновалась, как будто узнала секрет изготовления ядерной бомбы.
– Мам, откуда тебе это известно? Даже я ничего не знаю, – тут я покривила душой, но любая дочь поступила бы точно так же.
Мама с тревогой посмотрела на закрытую дверь кухни.
– Я слышала папин разговор, не знаю с кем.
Час от часу не легче! Каждый считает своим долгом влезть в мои личные дела!
– Он говорил: «Что за человек вертится возле Римы, узнайте и доложите».
Я была разочарована.
– И это все?
– Нет, когда он увидел тебя по телевизору с этим... – она запнулась, подбирая слово, – человеком, то сильно огорчился: «Что она могла в нем найти?»
– Мам, это бизнес, понимаешь, деловые отношения, – пыталась вразумить я маму, но она отмахнулась от моих слов.
– Не понимаю, доченька, в бизнесе твоем, ничего не понимаю. Но только этот, с бородой, так на тебя смотрел! А вот в этом, ты уж мне поверь, я кое-что соображаю.
На кухню вошел сын, он был очень взволнован, исполняя ответственное поручение.
– Мам, тебя вызывает дедуля, а мне он сказал прямо сейчас, немедленно слушаться бабушку и кушать пироги.
– Вот и правильно, золотце ты наше, – захлопотала мама. – Мы с тобой покушаем, а мама пусть спокойненько поговорит с дедушкой, не будем им мешать.
Я направилась в папин кабинет. На ковер.
– Присядь, дочь. – Сегодня папа решил обойтись без традиционного поцелуя в лоб. – Нам надо поговорить.
Никуда не деться, я согрешила и должна пройти все круги ада. Лучше бы камнями забросали.
Но папа заговорил совсем не о том, чего ждала и боялась я.
