Он угрюмо смотрел на экран. Очень хорошо. Они выяснят, как станет вести себя этот подонок Эрик Мюллер перед угрозой разоблачения его тайных грехов — угрозой полного разоблачения.
Глава 17
РАСПЛАТА
24 ОКТЯБРЯ, УПРАВЛЕНИЕ ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ, ПРЕТОРИЯЭрик Мюллер не мог оторваться от телеэкрана. Он был в ужасе. То, что в номере отеля в Сан-Сити казалось ему таким естественным — и чудесным, — на видеокассете выглядело грязным и отвратительным. Он безотчетно поежился, чувствуя одновременно ледяной холод и жар. Худший из его кошмаров стал явью и предстал перед ним во всей красе прямо среди бела дня.
Пленку доставили ему в офис утром, она была упакована в незапечатанный конверт с наклеенной этикеткой «Личное. Конфиденциально». Слова были напечатаны на машинке. Его идиотка секретарша смогла только вспомнить, что конверт занес посыльный одной из городских служб доставки.
Мюллер как завороженный смотрел на экран, пока зернистое черно-белое изображение не сменилось жужжащим треском, говорящим о том, что запись кончилась. Несколько минут он сидел неподвижно, чувствуя тошноту и абсолютную неспособность собраться с силами, чтобы выключить видеомагнитофон. Мысли его были далеко, в том времени, когда потворство собственным физическим прихотям проложило ему дорожку к тому, что он оказался уязвим для сегодняшнего предательского удара. Кто мог об этом знать? И что им нужно — его смерть или позор, а может быть, что-то совсем иное?
Зазвонил телефон, и Мюллер на ощупь протянул руку к трубке.
— Да?
— Директор, с вами хотят поговорить насчет какой-то видеокассеты.
Он попытался сделать вдох и не смог. Нечто мрачное и кровавое, чего он так долго боялся и так долго отвергал, теперь готовило ему расплату за грехи. Нечто, сотворенное его собственными руками. И вот смерть, или даже что-то еще более страшное, заглянула ему в лицо.
— Директор?
Сквозь шум в ушах Мюллер услышал свой собственный голос, ставший от страха сдавленным и хриплым:
— Соедините меня.
Голос в трубке был незнакомый. Говорила женщина, на беглом африкаанс.
— Директор Мюллер?
— Что вам нужно?
— Копии документов, захваченных вашим спецподразделением во время налета на Гавамбу. — Женщина сделала небольшую паузу. — Документы, свидетельствующие о намерении АНК напасть на поезд нашего президента.
«Голубой экспресс»? Мюллер и не подозревал, что еще есть что-то, что может его шокировать. Но сейчас он понял, что ошибался. Страшно ошибался. Неожиданно для него самого аналитическая часть его мозга выдала информацию, что, судя по манере, с какой говорит эта женщина, она образованная и, вероятно, урожденная африкаанс.
Он попытался потянуть время.
— Не понимаю, о каких документах вы говорите. Таких бумаг не существует.
Прозвучали холодные бескомпромиссные слова.
— Очень жаль, господин Мюллер. В таком случае, боюсь, видеокассета о «неблаговидных поступках» известного вам человека попадет в руки вашему руководству.
Мюллер крепче сжал телефонную трубку, от головокружения стены кабинета завертелись вокруг него. Время. Ему нужно время взвесить все варианты.
Она не оставила ему такой надежды.
— У вас десять секунд, meneer. Если к тому времени я не получаю ответа, я вешаю трубку — и умываю руки.
Вот сука! Мюллер рухнул в кресло. Кто бы ни были эти шантажисты, они держат его мертвой хваткой. У него не было ни малейших иллюзий относительно реакции Карла Форстера на пленку, где шеф его разведки предается любви с черным подростком.
Он судорожно сглотнул и прохрипел:
— Хорошо, черт бы вас побрал. Я согласен. Вы получите бумаги, которые вам нужны.
— Очень разумное решение, — одобрила женщина. — Теперь слушайте, как мы произведем обмен. Сегодня в десять вы один должны приехать…
Трясущейся рукой Мюллер записал ее указания. Когда она повесила трубку, он еще долго сидел неподвижно. Мозг его лихорадочно работал, он мысленно колотился в прутья клетки, в которую его загнали. Судя по всему, выхода нет — по крайней мере такого, который позволял бы избежать катастрофы. Либо он предает своего шефа, либо он предает себя. Если только…
Мюллер взглянул на свои записи. При всем холодном, расчетливом профессионализме, продемонстрированном звонившей женщиной, выбор места встречи и детали, которые она ему продиктовала, носили явный отпечаток дилетантства. Это дает ему шанс избежать петли, которая уже затянулась на шее.
Он принял решение и набрал три цифры внутреннего номера. Даже призрачный шанс на выживание лучше, чем готовность смириться с судьбой.
ТЕЛЕВИЗИОННАЯ СТУДИЯ, ЙОХАННЕСБУРГВ уютном гнездышке, служившем йоханнесбургским офисом Иэна Шерфилда, сидели четверо. Эмили ван дер Хейден и Сэм Ноулз расположились на стульях возле письменного стола, а Мэтью Сибена стоял у них за спиной, все еще смущенный тем, что оператор предложил ему стул. Мысль о том, что белый человек может относиться к нему как к равному, все еще казалась африканцу непостижимой.
Иэн бросил взгляд на часы. До встречи с Эриком Мюллером оставалось два часа.
Аппаратура, необходимая им для ночной вылазки, стояла отдельно у него на столе. Пара раций, бинокль, видеокассета, небольшой карманный фонарик и ключи от автомобиля, который Эмили взяла напрокат под вымышленной фамилией. Не много, чтобы бросить вызов шефу южноафриканской разведки.
Он развернул потрепанную карту Йоханнесбурга с окрестностями.
— О'кей, сегодня мы поступим вот так. Вы трое поедете следом за мной в нашей казенной машине. Не приближайтесь ко мне ближе, чем на двести метров, и старайтесь держаться в тени. — Он указал рукой на карту. — Встаньте, пожалуй, где-то здесь, возле пересадочной станции «Н-3». Отсюда вы сможете легко попасть либо на скоростную ветку, либо на развязку Ломбарди, в случае если этот тип нарушит наши планы.
Он показал на рации.
— Связь будем держать по радио. Вопросы есть?
Ноулз энергично кивнул.
— Есть. И очень серьезный. Ты не можешь идти на встречу с Мюллером.
— Какого черта? — Слова вылетели сами собой, и Иэн поморщился. Если вести себя как нетерпеливое дитя, Эмили или Сэма Ноулза навряд ли удастся переспорить.
Сэм ткнул в него пальцем.
— Потому что у тебя рожа такая, парень. Ты в нашей команде телевизионный гений. Не исключено, что этот подонок даже видел пару твоих репортажей, пропущенных цензурой. И вдруг ты являешься собственной персоной, чтобы обменять похабную видеозапись на секретные бумаги. Тут сразу — шлеп! — он хлопнул руками, — и мы все отправляемся в тюрьму, где получаем пулю в затылок.
Эмили поддакнула:
— Сэм прав, Иэн. Вместо тебя пойду я. В любом случае Мюллер уже слышал мой голос.
Ноулз помотал головой.
— Нет. Это тоже не пойдет.
Теперь настала очередь Эмили возмутиться.
— Почему же нет, мистер Ноулз?
Оператор грустно улыбнулся.
— Потому что наш приятель с таким же успехом мог видеть и твою фотографию. В правительстве твой отец, кажется, его враг номер один, не так ли?
Эмили нахмурилась и нехотя кивнула.
— Следовательно, есть только один человек, пригодный для этого дела. Я. — Ноулз постучал себя в грудь.
Неожиданно прокашлялся и заговорил Сибена. Вид у него был испуганный, но полный странной решимости.
— Не совсем так, Сэм. Я мог бы пойти вместо вас.
Ноулз повернулся к юноше лицом.
— Боюсь, что нет, Мэт. Мюллер не просто негодяй и убийца, он расистский негодяй и убийца. Сомневаюсь, что он вообще согласится иметь с тобой дело.
Черт побери. Иэн под столом стиснул кулаки. Как ни бейся, а Ноулз абсолютно и безоговорочно прав. Из них четверых он единственный, у кого есть шанс произвести этот тайный обмен. К тому же шеф разведки уже имел возможность лицезреть его под видом докучливого американского туриста в отеле «Каскад». Они ничем не рискуют, если он еще раз увидит Ноулза.
Он опять выругался про себя и поднял глаза на своего друга.
— Хорошо, Сэм. Твоя взяла. Награда будет твоя.
Иэну хотелось надеяться, что их усилия будут хоть как-то вознаграждены.
ГОРОДСКАЯ СВАЛКА МЭДДЕРФОНТЕЙН, ОКРАИНА ЙОХАННЕСБУРГАГородская свалка Мэддерфонтейн была обнесена металлической сеткой, по ту сторону которой громоздилась сломанная мебель, горы ржавых консервных банок, старое тряпье и всевозможные обломки и обрывки, оставленные современной цивилизацией. На северо-восток от свалки простиралась плоская безжизненная равнина, на которой выделялись лишь редкие водоемы и далекие, освещенные прожекторами трубы завода по переработке органического сырья «Клипфонтейн».
На западе, параллельно границе свалки шла многополосная скоростная магистраль номер три. По свету фар можно было догадаться об оживленном движении автотранспорта на север и юг. На востоке, в жилых кварталах Мэддерфонтейна, лишь кое-где виднелись тусклые огни, пробивающиеся из-под опущенных штор. Фонари горели через два на третий, отчего большие участки улицы были погружены во тьму.
