— Дождись, пока они сядут в лифт, и поднимайся. Тебе ведь не захочется пропустить это зрелище.
— Конечно, нет. — В голосе Эмили радость смешивалась с некоторой долей сомнения. — Только, Иэн, второй кажется слишком юным, чтобы занимать какой-нибудь пост в АНК.
Он пожал плечами и тут же вспомнил, что она его не видит.
— Я слыхал, что некоторые из партизан начинают чуть ли не в четырнадцать. А среди тех, кто кидается камнями в Соуэто, есть ребята и помоложе.
— Возможно… — Сделав паузу, Эмили продолжала: — Они в лифте. Я иду.
Телефон замолчал.
Иэн повернулся к своим товарищам.
— Представление начинается, ребята.
Ноулз присел на корточки, проверяя в последний раз свою аппаратуру. Сибена примостился на краешек кресла, обращенного к мониторам. Он успел прийти в себя и теперь откровенно восхищался той легкостью и уверенностью, с какой американец управляется со сложной техникой.
На одном из мониторов картинка шевельнулась, и Иэн увидел, как дверь мюллеровского номера распахнулась. Вошел сам Мюллер, за ним очень маленький и щуплый черный. Несмотря на предупреждение Эмили, Иэн был ошарашен. Хотя по мерцающей, зернистой картинке невозможно было сказать наверняка, но спутнику Мюллера никак нельзя было дать больше шестнадцати или семнадцати лет.
Легкий осторожный стук в их собственную дверь заставил его вскочить. В приоткрытую дверь вошла Эмили, быстро поцеловала его и сразу села на кровать, впившись взором в экран. Иэн присоединился к ней.
Был виден Мюллер, он стоял возле комода, отсчитывая из пачки бумажки и кладя их в протянутую руку молодого африканца. Изображение немного дрожало, и Иэн сощурился, чтобы получше все разглядеть. Деньги? Вероятно. Африканер, должно быть, платит за информацию об операциях АНК, которую агент собирается ему передать.
Но чем-то выражение лица Мюллера его смущало. То была смесь презрения, отвращения к самому себе и чего-то еще более странного. Очень странного. Предвкушения?
Чернокожий с видимым удовлетворением распихал толстую пачку банкнот по карманам и пробормотал что-то невразумительное.
Впервые заговорил Мюллер.
— Поменьше разговоров, каффир!
Черт. Иэн подался вперед, охваченный внезапным беспокойством. Может, Мюллер все-таки заметил конец их кабеля? Он повернулся было к Ноулзу, чтобы спросить…
Мюллер принялся за дело стремительно, нанеся юноше жестокий удар кулаком в живот. Парень согнулся от боли, а африканер продолжил коротким резким ударом в лицо. Удары следовали один за другим, превращая юношу в стонущий, корчащийся комок на ковре. Из разбитого носа и рассеченной нижней губы текла кровь.
Какое-то мгновение Иэн сидел неподвижно, окаменев, как в шоке. Затем он вскочил и рванулся к двери. Он ожидал увидеть совсем не это, и черт бы их всех побрал, если они останутся вот так сидеть и безучастно наблюдать, как негодяй Мюллер избивает бедного мальчишку до полусмерти. К черту репортерскую беспристрастность! Вслед за ним вскочил Сэм Ноулз.
Но Эмили опередила их обоих. Она загородила собою дверь. Ее бледное лицо было полно решимости.
— Дай мне пройти, Эм. — От ярости в груди у него все клокотало.
— Нет. — Она твердо мотнула головой. — Мы слишком далеко зашли, чтобы все бросить, поддавшись благородному порыву. Если мы попытаемся помочь этому несчастному парню, то окажемся либо в могиле, либо за решеткой. Ведь Мюллер не обычный головорез. Мы должны следовать твоему плану.
— А кроме того, ведь это всего-навсего черный, не так ли? — Иэн впервые задумался о том, до какой степени Эмили, пусть бессознательно, впитала расовые предрассудки африканеров.
Она покраснела от гнева.
— Это нечестно, Иэн Шерфилд! Зачем ты так?
Ноулз прокашлялся.
— Я думаю, приятель, она права. Ставки чересчур высоки. Намного выше, чем судьба одного человека.
Иэн перевел взгляд с Эмили на Ноулза. От сознания их правоты было не легче. Сидеть, ничего не предпринимая, пока Мюллер предается своим садистским наклонностям?
— О Господи… — Ошеломленный шепот Мэтью Сибены вновь приковал их внимание к видеомониторам.
Избиение прекратилось так же внезапно, как и началось. Теперь молодой человек лежал, свернувшись калачиком, на полу, издавая жалобные стоны. Один глаз у него уже распух и заплыл. А Мюллер, минутой раньше полный ярости, стоял перед ним на коленях, нежно поглаживая его разбитое лицо!
Иэна затошнило. Африканер нагнулся и поцеловал рассеченные губы парня, измазав лицо в его крови. Иэн похолодел. Этого не может быть!
Как через вату, до него донесся сдавленный голос Эмили.
— Ну, конечно, теперь мне все ясно. Священник, лишенный сана. Бедный Габриэль Тсване. 22 октября. Все совпадает. Для него это ритуал… Ох, какая же я дура!
Иэн не мог оторваться от монитора, чтобы спросить, что она имеет в виду. Под прицелом сразу двух видеокамер Мюллер поднял черного подростка на руки и отнес на кровать. Затем он отступил назад и начал расстегивать рубашку.
Бог ты мой… Иэн отвернулся, не в силах сдержать тошноту. Они провалились. Все труды, все планы и надежды — все насмарку. Никакого агента АНК. Никакой правды об уничтожении «Голубого экспресса». Ничего. Только грязное тайное свидание гомосексуалистов. Еще один тупик.
Он опять повернулся к экранам. Мюллер теперь был раздет донага. Иэн поморщился.
— Выключи, Сэм. Больше не надо.
— Нет. Оставь.
Иэн взглянул на Эмили, подивившись суровой, мрачной ноте в ее голосе.
— Да ладно тебе, Эм. Зачем тратить время? Вряд ли мы сможем воспользоваться этой… — Он махнул рукой в сторону монитора, на котором извивались тела. — Этой порнографией.
Она упрямо покачала головой.
— Нет, сможем. Должны.
На его лице, по-видимому, отразилось недоумение, ибо она продолжала:
— Этот человек и его хозяин Карл Форстер заранее знали о готовящейся акции АНК. Не могли не знать! Иначе нельзя объяснить того, что произошло с моей страной.
— Согласен. — Иэн развел руками. — Но как они узнали? И как мы это докажем?
Секунду Эмили смотрела перед собой, затем щелкнула пальцами.
— Налет на Гавамбу!
Гавамба? Ну, конечно! Иэн почувствовал, что к нему возвращается азарт, смешанный с изрядной долей досады. Правда вес время была у него под самым носом. Ведь он знал, что база АНК в глубине Зимбабве была важным командным пунктом, местом, где планировались и откуда направлялись партизанские операции в ЮАР. Как раз то место, где можно было рассчитывать добыть документы о предстоящих акциях — таких, как запланированное нападение на президента ЮАР и его кабинет.
И южноафриканские коммандос, которые разгромили Гавамбу, не могли не захватить этих документов. Документов, которые легли прямо на стол Эрику Мюллеру, минуя обычные каналы армейской разведки.
Он нахмурился. Десант должен был забрать бумаги, не оставляя следов, иначе АНК просто отменила бы всю операцию. Могли ли они это сделать? Он решительно мотнул головой. Они обязаны были это сделать. Иначе ничто не сходится.
Но, опять-таки, как это доказать? Никто во всем мире не поверит в эту историю, если не представить каких-то убедительных доказательств. Но ни один человек, замешанный в подобном предательстве, ни за что не признается в этом. Он поделился своими мыслями с Эмили.
Она кивнула в сторону экранов.
— Эрик Мюллер сам предоставит нам доказательства. Не сомневаюсь, что у него сохранились копии этих документов. На случай, если Форстер изберет себе нового фаворита. — В ее голосе зазвучало презрение. — Все очень просто. С помощью этих видеозаписей мы вынудим его отдать нам документы.
Шантаж. Отвратительное слово и отвратительная затея. Он стал журналистом не для того, чтобы использовать тайные пороки и слабости людей против них самих. Застукать Эрика Мюллера во время конспиративной встречи с южноафриканским агентом в руководстве АНК — это одно дело. Использовать против человека его необычные сексуальные наклонности — совсем иное. Иэн уставился на Эмили.
Она была неумолима.
— Мне эта идея так же ненавистна, как и тебе, Иэн. Но мы должны это сделать. У нас нет выбора. — На мгновение ее самообладание дало сбой и голос задрожал. — Пожалуйста… У меня на глазах гибнет моя страна. Тысячи людей уже мертвы, и тысячи других ждет та же участь. И все из-за таких чудовищ, как этот! — Дрожащим пальцем она ткнула в экран.
Теперь она говорила почти шепотом.
— Какой выбор у нас есть, Иэн? У нас в руках средство, с помощью которого мы можем положить конец этому безумию. Разве можно им пренебречь? — По ее щекам бежали слезы. — Как мы можем? Независимо от того, в какую грязь нам придется влезть.
Не раздумывая он обнял ее и стал гладить по мягким, ароматным волосам. Она всхлипывала. Через ее плечо он видел Мюллера и его дружка, извивающихся на постели. Она права. Другого выхода у них нет.
