— Найбрт за небольшую мзду тебя заменит. Ты начнешь нормально, будешь играть свою роль, а там поглядим, — вмешался в разговор Плашан.
— И в каком виде должна быть эта мзда? — спросил Гинек по дороге из аудитории.
— В виде информации. — Плашан поймал непонимающий взгляд друга. — Доверительной, — добавил он таинственно. — С какой это ты, дружок, девицей рассиживаешь в кафе, называя это телефонными переговорами, в то время как твоих сотоварищей буквально громят на волейбольной площадке вьетнамские парни?
Гинек захохотал.
— Каюсь и признаюсь, — сказал он с чрезвычайно серьезным видом. — Меня пригласила на кофе Наталия Николаевна Гончарова. Она передает тебе привет.
— Слушай, жена Пушкина действительно была красавицей, но она жила сто пятьдесят лет назад, к тому же еще в Москве, а главное — она не работала в секретной библиотеке. Что скажешь на это?
У Гинека возникло неприятное чувство, будто он застигнут на месте преступления.
— Уж не думаешь ли ты…
Плашан победно улыбался.
Заботливость друга застала Гинека врасплох. Кто еще считал его дружбу с Верой Булгаковой чем-то большим, чем дружба? Гинек охотно разговаривал с девушкой о музыке. Оказалось, что она прекрасно разбирается в классике, любит ее. Таким образом, Гинеку хоть на несколько минут удавалось вырваться из стереотипа будничных дней, наполненных учебой и мыслями о том, что делается в Бореке. Кто же может его в этом упрекнуть? Даже Шарка не найдет здесь ничего плохого!
Перед самоподготовкой Гинек и сегодня, как обычно, направился в секретную библиотеку. Веру он застал сосредоточенной над учебником. Стоило ему войти, как озабоченность тут же исчезла с лица девушки.
— Вот и гости к нам пожаловали. Ты не был здесь целую вечность, — сказала она с упреком.
— Прошлую неделю ты ведь работала в утреннюю смену. А убегать с лекций, особенно некоего полковника Булгакова, дело чрезвычайно трудное.
Она улыбнулась и исчезла за занавесом, отделявшим небольшую нишу, служившую работникам библиотеки раздевалкой. Вскоре она вынырнула оттуда и положила перед ним два билета.
— На Шопена, в субботу вечером… Если ты, конечно, хочешь, — добавила она непринужденно.
Колебания Гинека девушка объяснила по-своему.
— Если у тебя нет времени, я их продам. Люди буквально штурмовали кассу, ведь его произведения исполняет Сегуэйра Коста.
Ее прямолинейность обезоруживала Гинека. На миг ему почудилось, что перед ним стоит Шарка. У обеих девушек некоторые черты характера были схожими. На лице Веры было написано одновременно и притворное равнодушие, и напряженное ожидание. Глаза же спрашивали: «Ты не хочешь послушать, как Коста исполняет прекрасные вещи Шопена?»
— Конечно… Разумеется, я с удовольствием пойду, — пролепетал он неуверенно. — Знаешь, мне даже во сне не могло прийти в голову, что именно здесь я увижу известного португальского пианиста. Дело в том…
— Я знаю, что ты больше любишь орган. — Она беспомощно развела руками. — Я спрашивала, но ничего из твоего любимого репертуара в ближайшее время не предвидится… А я предпочитаю фортепиано.
— Ты пошла бы одна, если бы я не смог? — спросил он на всякий случай.
— На романтика?! — спросила Вера удивленно.
Это прозвучало так однозначно, что у Гинека как-то странно сжалось в груди. Откуда-то издали до него словно донесся голос Шарки, жалобный и предупреждающий: «Парень!»
Гинек сел на свое место у окна и приступил к занятиям. Учебная программа теперь все более ориентировалась на изучение специальных предметов. Вот когда офицеры поняли, зачем им потребовалось повторять теоретический материал высших учебных заведений. Слушатели все глубже вникали в технические премудрости, и без солидной предварительной подготовки им было тяжело усвоить новый материал. Позже, при отработке планов боевой деятельности, им стало ясно и другое — почему они занимались всеми предметами боевой подготовки. Курс обучения имел ясно обозначенные цели, ничего в нем, как они постепенно убеждались, не было лишним. Преподаватели строго придерживались программы, ценя каждую минуту учебного времени. Не было никакой задержки с подбором и обслуживанием учебных наглядных пособий и средств. Технические сотрудники факультетов вовремя доставляли в аудитории все необходимое и следили за их эффективным использованием. Чертежи, диапозитивы и схемы предоставлялись в распоряжение слушателей и во время самоподготовки. Такой системы обучения у себя на родине Гинек не знал. Командование учебного центра требовало от слушателей только одного — результатов. Члены чехословацкой группы пришли к выводу, что, хотя объем учебного материала увеличивается, занятия уже не доставляют им таких трудностей, как в первые недели. Они привыкли к регулярной интенсивной работе, приобрели практику в русском языке, память их стала более гибкой. Все верили, что выдержат итоговый экзамен, ожидавший их перед уходом на практическую стажировку в частях Советской Армии.
Но сегодня учеба у Гинека не шла, он мучился над тактикой, часто терял мысль, по нескольку раз перечитывал прочитанное. Правилами стрельбы надо было овладеть в совершенстве. Причину своей рассеянности Гинек знал хорошо: его ждал вечерний разговор с Шаркой. Сколько раз сегодня он уже о нем вспоминал?
Он решил собрать в кулак всю свою волю и больше не отвлекаться ни на что до конца самостоятельной подготовки, но вскоре это решение оказалось нарушенным. Причиной тому был майор Диан.
— Знает кто-нибудь, где у нас Славек Шульц?
От столов донесся недовольный ропот; у каждого были свои проблемы в постижении тактики, зачем добавлять к ним другие?
— Ребята, речь идет о серьезном деле. Булгаков приготовил занятие для определенного количества людей, — присоединился к Диану Мила Соучек. — Это будет по отношению к Василию Алексеевичу нетактично.
И Гинека взяло за живое — почему они должны вечно разыскивать надпоручика? Несмотря на то что личное отношение Славека к учебе всех возмущало, они относились к нему терпимо. В учебном классе он появлялся только тогда, когда ему нужно было заглянуть в секретную документацию. «Может, я каким-либо образом позорю группу?» — защищался Славен от сыпавшихся на него упреков. Коллеги признавали, что он никого не позорит, но соглашались с Дианом, который, как и Соучек, без конца повторял: «Все мы должны соблюдать установленные правила обучения». Славек против этого не возражал, и дискуссии, таким образом, заканчивались безрезультатно.
Гинек понимал, что Диану придется кому-то передать функции Славека Шульца, если тот не придет на занятие. Кого он выберет для такого трудного задания, угадать было не трудно: самым толковым специалистом считался Плашан. Но кто же тогда заменит Гинека? Ридл сам отправился на поиски безответственного надпоручика. Славек будто сквозь землю провалился: в общежитии его не было, в кафе тоже. Гинек напрасно обошел весь учебный центр и в кабинет практической подготовки вошел в последнюю минуту.
Полковник Булгаков появился точно в назначенное время.
— Товарищ полковник, прошу извинения за надпоручика Шульца. Ему стало плохо, и он не смог явиться на занятие, — солгал майор Диан.
Задумчиво кивнув, полковник Булгаков сказал, что заменит отсутствующего сам.
Занятие началось. В помещении чувствовалось напряжение, как на командном пункте во время боевой работы. Гинек решил, что это результат неприятного начала занятий. Работа всех захватила, люди сосредоточились на выполнении своих функций. Гинек любил такие моменты, когда его мозг работал с полной нагрузкой. Тогда Гинек показывал, на что способен, быстро оценивал варианты, комбинировал и находил единственно правильное решение. Глухое гудение аппаратуры повышало психологический настрой слушателей.
— Хорошо, обратите внимание на коррекцию параметров, — сказал, подойдя к Гинеку, полковник, и для Гинека эта похвала прозвучала как гром фанфар. Непосредственная связь теории с практикой была еще одним восхищающим Гинека принципом обучения. Опытные преподаватели в своих лекциях приводили конкретные примеры из жизни боевых частей, объясняли, какие ошибки и в каких ситуациях были допущены персоналом, в чем люди переоценивают технику и в чем, наоборот, недооценивают. После изучения технической документации прибора или агрегата слушатели тут же знакомились с образцами.
Рабочая атмосфера настолько захватила Гинека, что он ни разу за все время не посмотрел на часы. И только когда ЭВМ высветила на дисплее конечные результаты, он облегченно вздохнул и вспомнил о телефонном разговоре.
— Давайте снова проиграем некоторые варианты, — с неожиданной для него категоричностью проговорил Булгаков.
Он дал каждому задание, и Гинек не отважился отпроситься с занятий. Свою задачу по контролю Гинек постарался выполнить как можно скорее и поторапливал других. Когда работа была закончена, полковник обнаружил в их расчетах ошибку. Пришлось снова углубиться в расчеты. Наконец Ткач обнаружил ошибку в своих вычислениях. Они облегченно вздохнули.
