На следующее утро под безоблачным небом и тёплым солнцем сотня человек выгрузила Камень Земли на берег и рычагами подняла его на салазки, в которые были запряжены шестнадцать волов. Животные потянули камень от реки, а Галет повёл Сабана и Орэнну в Храм Неба и поинтересовался, где будет стоять этот камень. Орэнна решила, что он будет стоять отдельно внутри двойного кольца и напротив арок входа солнца. Этим путём восходящее солнце будет касаться Камня Земли в символ того, что земля и солнце едины. Больше некому было принимать решения, и Галет приказал дюжине мужчин выкопать яму в том месте, где указала Орэнна.
Галет наблюдал за тем, как был снят верхний слой дёрна, и скребки из оленьих рогов начали выворачивать землю.
— Я больше не могу копать, — сказал он Сабану. — Мои суставы болят. Я даже не могу взмахнуть топором.
— Ты достаточно поработал.
— Если человек не работает, он не ест, так ведь? — сказал Галет, затем повернулся к волам, тянущим Камень Земли, который был таким длинным, что свешивался с двух сторон салазок. Три камня размером поменьше следовали за ним, их тянули люди.
— Они все рабы, — сказал Галет Сабану. — Наши копьеносцы постоянно совершают походы за рабами и едой. Мы теперь торгуем рабами, и Ленгар разбогател.
На юге зазвучал горн. Шум приближался, но был гулким в тёплом осеннем воздухе. Сабан вопросительно взглянул на Галета, тот кивнул.
— Твой брат, — устало сказал он.
Сабан пересёк валы и ров, направившись к Орэнне. Он обнял её одной рукой, а другую положил на плечо своего сына. Горн прозвучал снова, а потом долго было тихо. Сабан смотрел на ближайшую вершину холма, на которой виднелись пригорки могильных холмов. Вдалеке, на колеблющейся от нагретого воздуха, дальней линии горизонта темнели леса.
Они ждали, но до сих пор ничего не показалось на верхушке холма. Ветер развевал длинные волосы Орэнны и волнами колыхал траву. Лэллик заёрзала на руках у матери, и Орэнна успокоила ребёнка. Люди, копавшие яму для Камня Земли, побросали свои скребки и стали всматриваться на юг. Даже волы, тянувшие камень, застыли неподвижно, опустив головы, с их боков стекала кровь от хлыстов. Сокол скользнул над священной тропой, его чёрная тень чётко выделилась над меловыми валами.
— Идет плохой человек? — спросил у своего отца Леир.
Сабан улыбнулся.
— Это твой дядя, — сказал он, взъерошив волосы сына, — и ты должен относиться к нему с уважением.
Горн прозвучал снова, уже намного громче и ближе, и Леир, напуганный звуком, вздрогнул под рукой Сабана, однако всё ещё ничего не было видно на холме. Затем горн прозвучал в четвёртый раз, и человек показался на вершине одного из могильных холмов. Он нёс длинный шест, с которого свисало знамя из лисьих и волчьих хвостов. Знаменосец был одет в нестриженную волчью шкуру, а на его голове словно второе лицо была надета маска волка. Он стоял на вершине, вырисовываясь тёмным силуэтом на фоне неба, и раскачивал знаменем, а мгновение спустя вся вершина заполнилась людьми.
Они вытянулись в длинную линию, и если они хотели произвести впечатление, то им это удалось. Мгновением раньше горизонт был пуст, и в один миг он наполнился выстроенными в боевую линию копьеносцами. Их было так много, что Сабан понял, что он видит объединённое войско Рэтэррина и Друинны. Их копья образовали неровную изгородь, а внезапный крик напугал Лэллик. Это была демонстрация внушающей страх силы, только это войско выстроилось не перед врагом, а перед собственным домом Ленгара. Ленгар был уверен, что Каталло узнает об этом полчище, и хотел, чтобы они боялись его силы.
Сам Ленгар, высокий и одетый в плащ, с копьём в руке и мечом за поясом, появился в центре своего войска. Дюжина человек, его военачальники, окружали его, а рядом с ним, выглядевший коротким и пухлым, стоял Келлан, вождь Друинны и прислужник Ленгара. Ленгар на мгновение остановился, затем подал знак своему сопровождению двигаться вперёд.
— Как их всех прокормить? — громким голосом спросила Орэнна.
— Летом это достаточно просто, — сказал Сабан. — Есть олени и свиньи. Больше свиней, чем ты можешь себе представить. Это плодородный край. А зимой, — продолжил он, — можно совершать набеги на своих соседей.
Ленгар увидел Сабана и повернул в его сторону. Вождь Рэтэррина был одет в длинную кожаную рубаху, расшитую бронзовыми полосами, с его плеч свисал шерстяной плащ, а в руке он держал массивное копьё с отполированным бронзовым лезвием. Полоски лисьего меха свисали с древка копья, и множество полосок обвивались вокруг его рук и ног. Перья орла были вплетены в его волосы, так сильно намасленные, что гладко облегали его голову, напоминая Сабану тот очень далёкий день, когда погиб чужестранец, а Ленгар преследовал его почти до самого селения. Шрамы убийств густо покрывали тыльные стороны его рук и пальцев, а вытатуированные рога в уголках глаз придавали его лицу пугающую напряжённость. Сабан почувствовал, как непроизвольно вздрогнул Леир, и успокаивающе похлопал мальчика по голове.
Ленгар остановился в нескольких шагах. Одно-два мгновения он рассматривал Сабана, затем произнёс насмешливо.
— Мой маленький братец. Я думал, что ты никогда не осмелишься вернуться домой.
— А почему человек должен бояться вернуться к себе домой? — спросил Сабан.
Но Ленгар уже не слушал Сабана. Он смотрел на Орэнну. Она была всё ещё такой же высокой стройной и грациозной, как и в тот день, когда Сабан впервые встретился с ней. Той же женщиной, которая притягивает внимание вождей из-за моря, и она спокойно встретила взгляд Ленгара, а Ленгар выглядел неподдельно изумлённым, словно не мог поверить своим глазам. Он продолжал глядеть на Орэнну, он осмотрел её с головы до ног, поднимая и опуская взгляд.
— Это Орэнна? — спросил он.
— Моя жена Орэнна, — сказал Сабан, его рука всё ещё обнимала её за плечи.
— Гундур сказал правду, — тихо сказал Ленгар.
— О чём? — спросил Сабан.
Ленгар всё ещё пристально рассматривал Орэнну.
— О твоей женщине, конечно, — грубо ответил он. Его военачальники стояли позади него словно свора собак на привязи. Все они были высокими мужчинами с длинными копьями, в длинных плащах, с длинными заплетёнными волосами и длинными бородами. И все они тоже с жадностью смотрели на высокую светловолосую женщину из Сэрмэннина. Ленгар, наконец, заставил себя отвести взгляд от Орэнны.
— Твой сын? — спросил он Сабана, кивая на Леира.
— Его зовут Леир, сын Сабана, сына Хенгалла.
— А этот ребёнок твоя дочь? — Ленгар кивнул на Лэллик, свернувшуюся на руках у Орэнны.
