— Еще как может. Чего бы я с тобой тогда возился? Не возился бы. Не хотел бы на тебе жениться, у нас в отношениях вообще не было бы проблем. Все ровненько, гладенько. И безнадежно.
— Это ж надо было мне так вляпаться… в любовь, — с улыбкой сказала она.
— Да, в любовь. — Он тоже улыбнулся и потянул ее к себе за руку. — Давай поцелуемся. Как женатики.
— А как это?
— Сейчас покажу…
_____
Как и предполагали Шаурины-младшие, сюрприз удался на славу. Вкусный ужин был хорошо приправлен удивлением, шутками, поздравлениями, радостью и немного возмущением. Сильнее всех была впечатлена Юлия Сергеевна.
— Нет, это уму не постижимо. Как ты мог?
— Юля, мне кажется, ты слишком драматизируешь, — все пытался успокоить жену Денис Алексеевич. — Расписались и ладно. И хорошо, что расписались. Свадьбу можно в любой день сыграть.
— Не в любой! — почти воскликнула женщина. — А как же торжество момента? А пустить слезу за счастье сына? Он лишил меня всего! Свадебного наряда, свадебной прически!.. И не только меня, — строго посмотрела на Ваньку. — И как только ты до этого додумался? Поверить не могу!
Алёна засмеялась. Наверное, Ваньку так даже в детстве не отчитывали.
— Юль Сергевна, у Ванечки богатая фантазия.
— О-о, да, — согласилась мать Ивана и глянула на мужа. — Или это ты ему подсказал? Реализовываешь на сыне свои несбывшиеся мечты?
— Юля, Юля, успокойся! Ну при чем тут я? Иван, уйми свою мать.
Иван все это время сохранял на лице насмешливое выражение. Наслаждался ситуацией и совсем не собирался испытывать муки совести хоть по какому-то поводу.
— Мама, — мягко сказал он. И мягко улыбнулся, и мягко посмотрел. Ну сама галантность! — Я подумал, что предсвадебную лихорадку мы с Алёной просто не переживем — поубиваем друг друга.
— А так не поубиваете? — проворчала мать.
— Так – нет.
— Это обнадеживает, — вздохнула Юлия Сергеевна. — Свадьба будет. И мне все равно, что вы об этом думаете. Свадьба должна быть.
— Как скажешь, мамочка, — послушно согласился Ванька.
— Как скажете, Юль Сергевна, — улыбнулась Алёна.
Юлия, явно не рассчитывая на такое смирение, немного опешила.
— Вот и слава богу. Договорились. Господи, — тут она отложила вилку, словно вспомнила что-то архиважное, — надо же Танюше с Лёней позвонить. И девочкам! Сколько там у них время-то в Германии? Денис, скажи! Я совсем ничего не соображаю! Ваня, это все ты!..
Денис Алексеевич рассмеялся.
— Мне кажется, это уже неважно. А вот если ты задержишься с этой новостью, Таня точно тебе никогда этого не простит. Иди звони.
— Пойду позвоню. — Юлия вскочила со стула.
— Во мама в чувствах! — засмеялась Катька. — Ну ты, Ванечка, круто придумал. Дай посмотреть, — притянула к себе его правую ладонь, взглянула на кольцо. — Красота. Но у Алёнки лучше.
— Это и понятно.
Когда Юлия вернулась, она была спокойна. Глаза светились счастьем и торжественным волнением. Ла лице играла открытая довольная улыбка. Она, подойдя сзади, обняла Алёнку и Ваню за плечи.
— Ой, милые мои, как здорово-то… — прошептала благоговейно.
— Мама, где твои хорошие манеры? — посмеялась Катька.
— Какие к черту манеры, когда такое творится.
— Успокоила тебя тётя Таня?
— Да разве с Танечкой поговоришь нормально? Она же сразу плачет. Позже созвонимся. — Юлия отошла от детей и уселась на свое место.
— Все, Алёнка, подписалась ты. Теперь будет у тебя и платье свадебное, и фата десять метров, — ухмыльнулась Катя. — А я рада жутко! Свадьба – это так классно!
_____
На следующий день Алёна поехала к себе на квартиру собирать вещи. Одна.
Шаурин, конечно, возмущался. Привел тысячу доводов, почему ей стоит дождаться его, но Алёна не отступала. Зато отступил Ваня. Она даже не поняла почему, но он вдруг перестал спорить и согласился. Удивительно.
Поехала она после обеда. Написала на зеркале в ванной послание «1. Ваня, я тебя люблю. Алёна Шаурина» и уехала. Думала, что муж будет доставать телефонными звонками, а после работы прикатит за ней, но этого не случилось. Он проявил завидное терпение.
Вернулась домой Шаурина поздно вечером. У подъезда позвонила мужу.
— Ванечка, спустись, пожалуйста, помоги мне, — сказала ласково. Зажала под мышкой медведя, захватила с соседнего сиденья горшок с кактусом и вышла из машины.
Ваня ничего не спрашивал, ничего не говорил, положил трубку и спустился во двор. Его жена стояла у белого мерседеса и была страшно чем-то довольна. Да, лицо ее светилось от счастья.
— Вещи в багажнике, — улыбнулась она и положила ему в руку ключи от машины.
Шаурин открыл багажник. Там стояла только одна сумка.
— И все? — спросил он недоуменно. — Это все, что ты целый день собирала?
— Да, все, — весело сказала Алёнка.
Недоумение Шаурина только увеличилось, когда он вытащил сумку.
— Господи, что у тебя там такое?
Сумка была невероятно тяжелая. И как только Алёна сама ее до машины дотащила…
— Отнеси в кабинет, — скомандовала Алёна, когда они поднялись в квартиру. — Там же книги.
— Хорошо. — Ванька поставил неподъемную сумку у книжного шкафа.
— Я надеюсь, мне будет позволительно как-то покомпактнее расставить твой «декор», чтобы разместить свои книжечки?
— Конечно. Делай все, что пожелаешь нужным. Ты уже у меня и так основательный порядок навела, все кругом переставила. Продолжай в том же духе, как тебе будет удобно, я совершенно не против. И пойдем поедим, я жутко голоден, ждал тебя, — хмуро сказал Ваня.
— И поэтому ты такой злой? — засмеялась Алёна и обняла его за талию.
— Да.
— Или не поэтому?
— Поэтому, — сквозь зубы ответил Шаурин, развернул ее к двери и направил на кухню.
Алёна все пыталась обернуться, все заглядывала ему в глаза, он упрямо толкал ее вперед, а на кухне уселся на высокий стул и уткнулся в телефон. Она обняла его сзади за плечи, прижалась к щеке и спросила:
— Ты злишься?
— Нет.
— Понимаю, — с улыбкой сказала она. — Трудно отпускать самому. Верить молча. Без подстраховки. Отпустить и ждать. Тебе тоже так трудно, я знаю. Легче же стукнуть кулаком по столу и что-то потребовать. Иногда легче заставить.
Ванька молчал. Ничего не говоря, крепко, до боли сжал ее запястье.
Он отпустил ее без подстраховки. Сегодня просто отпустил. Ни штамп в паспорте, ни свидетельство о браке, ни кольцо на пальце не давали никакой гарантии, что она вернется. Только ее чувства, ее воля, ее собственное желание. Да, это невозможно трудно для него — действовать, слепо, молча, безгранично доверяя. Просто ждать. Надеяться. Верить молча. Это невероятно трудно действовать без плана. Не было у него плана на случай «если она не вернется». Но она вернулась. С книгами, мишкой и кактусом…
