— Господа, вам стоит ознакомиться с некоторыми документами, — предложил я, пробираясь вдоль длинного стола поближе к губернатору. — Прежде всего, вот эта карта… Секундочку, я положу её на стол. Вот так вот. Перед вами обширный участок реки Оранжевой, на северо-западной окраине которого и произошёл инцидент с погромом и заложниками. Макс, подходите ближе!
Чуть отодвинувшись, я пропустил его к карте.
— Вот эта точка.
Указав пальцем на место, я выпрямился.
Безопасник согнулся, внимательно рассматривая карту… Неудобно ему, замызганная рукотворная карта развёрнута к губернатору.
А мне очень удобно.
Быстро достав из бокового кармана лёгкой куртки электрошокер, я плотно приложил противно затрещавший разрядник к спине Лойтхарда. Хорошо получилось, уже эксперт по применению! Ещё немного, и Герман Ростоцкий станет официальным консультантом фирм-производителей.
Макс упал, как подкошенный.
Оказавшись у тела через секунду, Кетоев профессионально закрутил ему руки за спину и надел наручники. Вбежавший боцман тем временем приспособил блестящие кандалы ещё и на ноги безопасника.
— Нормалёк! — выкрикнул Михаил.
Это важно. Лойтхард — это вам не Салман, который, конечно, бандит опытный и дерзкий, но никакой особой спецподготовки не имеет. Если штабс-гауптман вырвется, то порвёт нас всех и сразу, в Kommando Spezialkrafte готовят настоящих убийц, без показухи.
Как я и ожидал, первой в зале отреагировала Марта Зальцведель, она действительно идеальная секретарша, ангел-хранитель. Надо будет поинтересоваться, нет ли у неё дочери? Взял бы себе в секретарши. И вообще отныне только из немок набирать буду.
Опрокинув стул, секретарша, пока её шеф безвольно оседал в кресло, чёрной молнией метнулась к правому верхнему ящику стола, где у шефа наверняка лежит небольшой блестящий пистолет. Свой-то в предбаннике остался… Для того я её и затащил, иначе бы она обязательно кого-нибудь из наших застрелила.
Восхищаюсь!
— Марта, стоп! Это предатель! Организатор и исполнитель, смотри! — надо торопиться, не стрелять же в хорошую женщину.
С этими словами я швырнул ей по столу пачку цветных фотографий, отпечатанных на судовом струйном принтере.
Когда женщина начинает защищать своё кровное, то есть семью, она действует фантастически быстро и правильно. Мгновенно выделяя из череды фактов и событий самое важное, она так же быстро принимает единственно верное решение. Мужики так не могут. Ей хватило одного мимолетного взгляда, брошенного на россыпь ярких картинок, и она тут же бросилась к шефу, расстёгивая ему пуговицы на рубашке.
В дверях кабинета появилась Нина, которая до поры сидела с нашими в таверне.
При подготовке операции и проработке нюансов именно она спрогнозировала ситуацию и настояла на включении её в группу. Не зря, как выясняется.
— Герман, окна настежь, быстро! — скомандовала она.
Конечно, конечно, родная, и сам бы мог догадаться…
Тем временем Лойтхард очухался, быстро всё понял и попробовал освободиться.
Крепкие у тебя ручки, как я посмотрю! Цепочка наручников натянулась.
— Не шали! — оскалился Мишка и что есть силы воткнул башмак в бок пленному.
Тот зашипел, между сжатыми зубами запузырилась слюна. Смотри-ка, никак не уймётся!
— Макс, мне ещё раз тебя стукнуть высоковольтным разрядом? Сдохнешь ведь… Хотя нет, откачаем. И так будет много-много раз. Ты меня понял, узник Гуантанамо?
Свирепые глаза хищника чуть притухли, он кивнул.
— Морду замотать? — поинтересовался Кетоев.
— Не стоит, пусть хоть оборётся, — ответил я.
Для того мы полицию и привлекли. Кроме Руслана Кетоева, никто не смог бы корректно решить проблему с охранником внизу. Остальные трое работников службы безопасности, включая водителя Гюнтера, сидят по домам, сосиски жрут с капустой.
Женщины возились вокруг губернатора, Сашка тоже рядом, как-то помогает. Запахло нашатырём и спиртом. Котова аккуратно отложила на стеклянный поднос хрустального графина использованный шприц.
— Уф! — выдохнул я, присаживаясь на удобный стул.
Реакция пошла, тряска, надо успокоиться.
— Фрау Марта, а нельзя ли кофейку? Честно скажу, мне надо успокоиться, предстоят, как вы понимаете, объяснения и пояснения. Очень прошу.
На пути к двери она остановилась, ещё раз посмотрела на фотографии, после чего подошла к Лойтхарду и плюнула ему в лицо. И ни единого слова!
Кетоев-младший почему-то вздохнул.
Сидя на корточках, Сашка спокойно обыскивал добычу.
— Ну вот, любуйся, боцман… — невесело усмехнулся я. — Помнишь, что я тебе говорил? Не надо воякам лезть в политику, это получается лишь у исторически известных единиц. Остальным — категорически не надо. Да и в бизнес идти не стоит. Или накосячат, или отожмут у них все наработки более хитрые и приспособленные. Воякам надо готовиться к войне и качественно воевать. Тогда городу не придётся по тревоге поднимать заспанных добропорядочных бюргеров с поджигами в руках и удалых русских ремесленников с вострыми булатными саблями. Нет ведь, полез, диверсант… И что? Помогла тебе твоя контора GSG9, фриц? Во-во… Политика, геноссе Михаил, не переворотами делается, а пахотой партийного строительства, агитацией, пиаром и работой с избирателями. Политика, на самом деле, вещь достаточно честная. Не без говна, конечно, но халявы в ней не бывает. В бизнесе бывает, хоть и редко. А вот в политике не бывает в принципе! Даже если такая халява сопровождается профессиональным диверсионным обеспечением. Вот так вот.
Секретарша вернулась через десять минут с большим подносом в руках, на котором позвякивали чашечки с крепким кофе.
— Скоро будут бутерброды.
— Марта, можно я вас поцелую! — воскликнул я и тут же нарвался на ревнивый взгляд докторессы.
— Нинуль, тебе — два!
…Мягко горел свет настольной лампы, верхний свет выключили.
Мужики ушли вниз, надо контролировать ситуацию. Лойтхарда в позе орла Кетоевы отвели в зиндан службы безопасности, который классически находится в подвале Лубянки… то есть ратуши. Туда же переправлен и Салман, намучившийся в крытой повозке Сантаны до затёкших конечностей и заклинившего позвоночника. Изначально я планировал несколько другое, собираясь закрыть обоих в полицейском участке, но мудрый ментяра Руслан меня вовремя поправил:
— Герман, во избежание преждевременных разговоров и дурных слухов светить их пока не стоит. Нужно выработать стратегию и порядок действий, в том числе формы и сроки оповещения городского собрания и населения. Пусть губернатор определится, а пока в ратуше посидят, подальше от посторонних глаз. Мы последим.
Всё равно сейчас Папке общаться с ними не будет. Сейчас он только пристрелить их может сгоряча. Впрочем, я недооценивал этого государственного мужа.
— Итак, моя дочь… — спросил он, едва придя в себя.
— Никакого похищения не было, — быстро сказал я.
— Но где она?
— Где и была всё это время, на вашей ферме. Сидят вместе с фрау Эвелин.
Как он теперь будет со всем этим разбираться, что решит? Даже на секунду страшно представить себя на его месте. Миф о крепкой семье политического деятеля разваливается на глазах… В былые времена высокопоставленных штрафников из числа домочадцев разъярённые правители навечно отправляли в монастырь. Или в сибирскую ссылку. «Подушками душить не станет, он Сибирь найдёт», — понял я.
— Герман… — строго предупредила Котова, считая пульс пациента.
— Всё нормально, фрау Нина, — успокоил доктора Клаус, прикоснувшись к её руке. — Я уже почти всё понял. Её сразу привезли туда?
— Так точно! — по-армейски подтвердил я. — Вообще-то никто из заговорщиков не ожидал такого поворота событий. Им нужно было устранить Генриха и Эриха, и только. Макс Лойтхард сам поехал вместе с Салманом, справедливо подозревая, что в Дугласе опытные бойцы бандитов к себе и объекту охраны близко не подпустят, навалят гору трупов. Ну, вот так и вышло, они и Лойтхарду не поверили, есть такие детали в рассказах выживших ребятишек… На беду, бандиты Салмана дисциплиной не отличались и начали стрелять в ближайшее окружение Теофила Нзимбы, после чего оставлять свидетелей уже было нельзя.
— А Симонетта?
— Думаю, её сразу же увели на судно, — постарался я хоть как-то утешить отца.
— Не врите, Герман, не врите, — тихо попросил Папке. — Сколько человек из службы безопасности замешано в заговоре?
— Только сам Лойтхард и водитель, Гюнтер. Приехавший на остров Рупрехт был не в курсе дел, это было видно по его реакции, такое не скроешь.
Пауза.
— Он любовник Эвелин?
Я промолчал. Подозревал что-то Клаус, ох, подозревал, пусть и подсознательно.
— Scheisse! Герман! — зло выкрикнул Папке, и я обрадовался. Битый жизнью опытный немец окончательно пришёл в себя и уже расчерчивал в голове план сопротивления злодейке Судьбе. Хрен вы угадали, так просто его не сломить!
