Долго еще Мира стояла у окна, не отрывая глаз от степи.
Да, тридцать лет подряд пахала она в эту осеннюю пору, а до пахоты заботливо и любовно выхаживала пашню, чтоб налилась она влагой, согрелась под снегом и принесла людям изобилие и радость. И вот теперь, в самую жаркую страду, она смотрит, как пашут другие, и кто знает — быть может, ей навсегда придется расстаться с любимой степью, с делом всей жизни!
…Нет, об этом лучше и вовсе не думать!
Наконец, на пятые сутки поезд подошел к маленькому полустанку, где она должна была сойти. Едва брезжил рассвет. Кругом было пустынно и глухо. Лишь два-три пассажира сошли вместе с ней и разбрелись в серой предутренней мгле.
Мира до утра просидела на скамейке около вокзала, продрогла и, как только встало солнце, направилась к видневшемуся невдалеке элеватору в поисках попутной машины. Найти ее удалось сравнительно легко.
— Далеко ль собрались, мамаша? — спросил ее хлопотавший около грузовика парень.
— А вы, случайно, не из «Первого мая»? — ответила вопросом на вопрос Мира.
— Оттуда. Но я сейчас еду в другое место. Здесь есть еще одна машина. Шофер куда-то уехал, но сказал, что завернет сюда.
И действительно, минут через десять подошел новый грузовик.
— Это вы едете в колхоз «Первое мая»? — спросила Мира.
— А вам туда надо? — с любопытством спросил шофер, невысокий черноглазый паренек. — К кому вы? Я там почти всех знаю. Вы в гости едете или поселитесь у нас?
— Знаете агронома Симу Славуцкую?
— Ну, как же? Кто же ее не знает? Бедовая… прямо огонь! А вы уж не матерью ли ей приходитесь?
— Угадали!
— Так как же вы не написали, что едете? Она бы вас наверняка встретила, — сказал шофер. — А, понимаю — хотели сюрприз устроить.
— Не совсем так, — ответила Мира. — Я уже давно к ней собираюсь, да никак не могла вырваться… Вы сразу поедете домой или у вас здесь еще дела?
— Сейчас еду и могу вас подбросить. Доставлю вас прямехонько к дому вашей дочки. Садитесь.
— Спасибо, большое вам спасибо, — обрадовалась Мира.
Мире не терпелось узнать, что с внуком. Она жадно расспрашивала шофера, не встречал ли он в последнее время ее дочь, не бывал ли у них случайно дома, не слыхал ли ненароком что-либо о ней и ее сынишке.
— Нет, слыхать ничего не слыхал, — простодушно ответил шофер, — а видел вашу дочку вчера, а может, позавчера, точно не помню.
Оба так захвачены были оживленной беседой, что и не заметили, как грузовик подъехал к дому Мириной дочери.
Не успела еще Мира вылезть из грузовика, как из дому выбежала стройная молодая женщина в красной шерстяной кофточке.
— Мамочка! Наконец-то! — подбежала она к Мире. — Почему ты не сообщила, что едешь, я бы встретила тебя на вокзале.
— Симелэ, доченька, — всхлипнула Мира, крепко обнимая дочку и целуя ее. — Я и сама нашла дорогу, не маленькая. Ты мне скажи лучше, как сыночек.
— Ничего, мама, ничего, ему уже немного лучше.
Сима подхватила чемодан и повела мать в дом.
Мира с первых же дней сильно привязалась к внуку. Она часами просиживала у его кроватки, развлекала его сказками, беседовала с ним. Ребенку с каждым днем становилось лучше. Вскоре врач разрешил ему ходить по комнате, а там и на улице погулять в ясную погоду. Вовка по пятам ходил за бабушкой, рассказывал ей свои нехитрые ребячьи новости — о доме, о папе, о маме, о кошке, которая принесла четырех котят.
А между тем дни шли за днями. Осеннее солнце светило ярко, как в июле, но вечерний воздух был мглистым и сырым от тяжело нависших туманов.
Из степи потянуло холодным ветерком, пожелтевшие травы напоминали людям — осень наступила, настоящая осень, самая пора пахать.
И в такое горячее время Мира гуляет с внуком! А тут еще близится ее праздник…
«Нет, нет, раз Вова выздоровел, мне нельзя медлить ни одного дня, нельзя больше задерживаться!» — твердо решила Мира.
Мимо дома и палисадника Мириной дочки то и дело проходят люди. Из каких краев переселились они сюда? Мире кажется, что их думы сродни тем, которые она передумала, когда еще была молодой и только-только переселилась в Запорожье.
А впрочем, не совсем так: на новоселах родного ей колхоза долго еще после переселения лежала печать тех мест, откуда они приехали, да и называли их по этим местам — хащеватские, гайсинские, малинцы; а эти люди как будто здесь родились и прожили весь свой век.
В один из ясных осенних дней пришло письмо от председателя колхоза Давида Дашевского. Прочитав, что в колхозе всё делают, чтобы достойно отпраздновать тридцатилетнюю годовщину ее работы на тракторе, Мира решила вернуться в родной колхоз. Сима всячески отговаривала ее:
— Вовочка сильно привязался, заскучает без тебя… Да и тебе, наверно, будет без него тоскливо. Раньше он тебя не знал, ну а теперь ему будет нелегко без тебя.
— А мне, думаешь, легко будет без тебя и Вовочки?.. Но что поделаешь? Надо ехать — сама ты ведь хорошо знаешь, дольше оставаться здесь я не имею права.
Сима понимала, что матери трудно: как оторвешь сердце, если оно приросло и к близким людям и к родной земле, на которой прошла в труде почти вся ее жизнь?
Исподволь, без спешки Мира начала готовиться к отъезду. Она сообщила письмом о том, что скоро приедет.
Как Мира ни была поглощена заботами о предстоящем отъезде, ее потянуло в поле, посмотреть работу трактористов. И вот однажды утром отвела она Вовку к дежурной матери, одной из тех, которые по очереди присматривали за детьми, чтобы остальные могли спокойно работать. Сдав внука с рук на руки ласково принявшей его женщине, Мира отправилась на степные массивы, начинавшиеся сразу же за малообжитым поселком, чтобы посмотреть, как идет на них зяблевая вспашка.
На черной распаханной стерне в столетиями дремавшей, а теперь развороченной тракторами степи вновь начали пробиваться упрямый пырей, неистребимый ковыль и серая, отдающая горечью полынь. Испуганные появлением человека, вороны с хриплым карканьем целыми стаями поднимались в воздух.
Долго еще недовольное карканье вспугнутых птиц было единственным звуком, нарушавшим тишину утра. Но вдруг Мира насторожилась: откуда-то издалека донесся приглушенный рокот тракторов. И сразу же Мирино сердце застучало в такт ритмичному стуку их моторов, веселее стало на душе, и непреодолимо властный призыв почудился ей в их мерном перестуке.
А тут еще вдали кто-то затянул песню, такую задушевную и близкую сердцу. Повеяло теплом родных мест, родного дома. Какой ветер занес в эту степь песню ее далекой молодости. И песня эта, как на крыльях, перенесла Миру на маленький невзрачный трактор «фордзон», на который она села когда-то пахать первый раз в жизни. И подумать только, что и она, как сейчас этот далекий тракторист, с каким-то поистине вдохновенным задором распевала во весь голос:
Мы молодая гвардияРабочих и крестьян.
И Мире начинает казаться, что голос поющего ей знаком. Уж не ее ли ученик с комсомольской путевкой явился в эти бескрайние просторы?
А хорошо бы и ей сидеть сейчас за рулем трактора, чтобы перед ней, как волны перед гордым кораблем, расступались поднятые лемехами пласты жирной, плодородной земли! Может, и в самом деле стоило бы переехать сюда, чтобы жить вместе с дочерью и работать с нею на этих нетронутых массивах? Но мысль эта, промелькнув, сразу же уступила место старым заботам: пора домой, там ждут ее, чтобы вместе отпраздновать ее торжество — тридцатилетний юбилей работы на тракторе. И где же отметить это событие, как не дома, не там, где прошла почти вся ее сознательная жизнь, не на земле, которую она распахивала десятилетиями?
Мира подошла к свежевспаханному массиву и хозяйским взглядом посмотрела, на достаточную ли глубину проникли в почву лемеха. Потом она подняла горсть земли, растерла ее пальцами, понюхала, взвесила на ладони — словно не землю рассматривала, а только что смолотую муку из-под жернова.
«Прима! Золото, а не земля», — удовлетворенно сказала она про себя, высыпая землю с ладони. Она хотела было пойти дальше, но вдруг увидела белокурого парня с веснушчатым лицом. По комбинезону она сразу же узнала в нем тракториста.
— Не встретилась ли вам, часом, «летучка»? — спросил парень, пристально вглядываясь в Мирино лицо, как будто оно было ему знакомо.
— Какая «летучка»?
— Ну, скорая техническая помощь.
— А что у вас стряслось? — спросила Мира, в свою очередь с любопытством оглядывая парня.
— Да вот трактор стоит уже добрый час — и ни с места.
При этих словах парень ткнул пальцем в сторону ближней лощинки и помчался куда-то, очевидно разыскивать долгожданную «летучку». А Мира, не теряя времени, спустилась в указанную парнем лощинку, со всех сторон осмотрела стоявший там трактор и включила мотор. По неровному стуку она определила, что либо форсунки нерегулярно подают в механизм питание, либо перегрелся мотор.
