Четырнадцатого июня 1777 года Континентальный конгресс утвердил национальный флаг, под которым должны были сплотиться патриоты: его полотнище состояло из тринадцати красных и белых полос, а на синем поле в левом верхнем углу 13 звезд (по числу штатов) образовывали круг — символ вечности.
(Существует легенда, по которой эскиз этого флага был выполнен Вашингтоном еще годом ранее, а изготовление поручено швее из Филадельфии Бетси Росс, вдове ополченца, погибшего в мае 1776 года при взрыве на складе боеприпасов. Изначально звезды предполагалось сделать шестиконечными, однако Бетси продемонстрировала, как можно одним движением вырезать ножницами пятиконечную звезду. Эту историю, ссылаясь на воспоминания самой Бетси, опубликовал ее внук почти через 100 лет после событий, но историки считают, что в мае — июне 1776 года Вашингтон не мог входить вместе с Робертом Моррисом и Джорджем Россом, дядей покойного мужа Бетси, в «особую комиссию Конгресса», которая якобы пришла к ней домой.)
В начале лета главнокомандующий интенсивно занимался обучением солдат и жил с ними где придется: пять недель спал в палатке, а в ущелье Клоув на Гудзонской возвышенности обосновался в полуразвалившейся деревянной хижине, заняв единственную кровать, тогда как его свита спала там же на полу. Питались вареной кукурузой, запивая ее молоком.
Одиннадцатого июля, находясь в Клоув, Вашингтон получил горькую весть: форт Тикондерога сдался английскому генералу Бургойну без единого выстрела. Тогда же пришло очередное письмо от Арнольда с просьбой об отставке: его всё-таки повысили в чине до генерал-майора, но он ожидал большего. Отставку Вашингтон опять не принял и велел бравому офицеру немедленно ехать на север, к Скайлеру, послав за ним следом генерал-майора Бенджамина Линкольна из Массачусетса, пользовавшегося большим влиянием в Новой Англии. Он опасался, что захват Тикондероги — прелюдия к выступлению британцев, стремящихся разделить страну пополам по Гудзону: Хоу запросто мог подняться вверх по течению реки из Нью-Йорка и соединиться с Бургойном. В самом деле, 23 июля английская армада подняла паруса и отчалила от Санди-Хука. Но Вашингтон догадался, что Хоу стремится к Филадельфии, и начал передислокацию к югу. 31-го после завтрака вместе с приливом пришло сообщение: 228 кораблей вошли в залив Делавэр.
В тот же день Вашингтон прибыл в Филадельфию. Вечером он ужинал в «Сити-Таверн», окруженный офицерами и горожанами. В таверну вошел молоденький большеглазый офицер во французском мундире, но с шарфом генерал-майора через плечо. Сразу выхватив взглядом величественную фигуру Вашингтона, возвышавшуюся надо всеми остальными, подошел быстрым четким шагом и изящно подал письмо от Джона Хэнкока. Главнокомандующий узнал, что податель сего, Мари Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет, прибывший в июне в Южную Каролину на борту оснащенного им корабля «Виктуар» («Победа») с грузом провианта, производится в генерал-майоры и поступает в его распоряжение. Француз имел при себе и рекомендательное письмо от Бенджамина Франклина: тот советовал оберегать молодого маркиза, имеющего важные связи, от опасности и всячески сдерживать его порывы отличиться на поле брани. Ну и что теперь с ним делать? Лафайет не хотел быть генералом на бумаге и попросил себе двух адъютантов и дивизию. Вашингтон обошелся с ним учтиво, предложил для начала стать его собственным адъютантом и завтра же выехать вместе с ним для осмотра укреплений на реке Делавэр.
Лафайету еще не исполнилось двадцати. Это был пылкий юноша-идеалист из древнего аристократического рода крестоносцев, маршалов и полководцев. В 12 лет он остался круглым сиротой и обладателем одного из крупнейших состояний во Франции; в 15 родственники устроили его брак с юной Адриенной де Ноайль. Брачный договор подписал сам король Людовик XV. Молодой маркиз, неловкий и неуклюжий, не был царедворцем: он был искренним и неприкрыто стремился к славе, но славе честной и благородной. Находясь в своем полку в Меце, он узнал о борьбе американских колоний за независимость и сразу загорелся этой идеей. Осенью 1776 года в Париже он посещал собрания тайных обществ (как Вашингтон и Франклин, он был масоном), где аббат Рейналь говорил о правах человека и осуждал рабство. Французские офицеры осаждали американских посланников Бенджамина Франклина и Сайласа Дина, добиваясь от них рекомендаций для получения командного поста в Америке. В отличие от них, Лафайет был готов пойти на риск, чтобы «делать дело». 20 апреля, несмотря на королевский запрет, он отплыл из Франции в Америку и 13 июня высадился неподалеку от Джорджтауна. Во Франции этот безрассудный, но храбрый поступок вызвал почти всеобщее одобрение.
В пути Лафайет изучал английский и военную стратегию. «Счастье Америки тесно связано со счастьем всего человечества», — уверял он в письмах жену. То, что он увидел по прибытии, его не разочаровало: в Америке все люди братья, здесь нет нищих и даже тех людей, кого во Франции называют крестьянами. Но это первое впечатление подкорректировал смотр Континентальной армии, который Вашингтон устроил через неделю после их первой встречи. Маркиз увидел 11 тысяч плохо вооруженных и худо одетых людей. «Нам даже неловко показываться офицеру, только что прибывшему из французской армии», — смущенно сказал ему генерал. «Я приехал сюда не поучать, а учиться», — ответил Лафайет.
Их отношения сразу сделались дружескими. Как писал Лафайет жене, главнокомандующий, «окруженный льстецами и завистниками», нашел в новом адъютанте «искреннего друга, которому мог без опаски поверять свои самые тайные мысли и который всегда говорит ему правду». И всё же ему постоянно казалось, что Вашингтон ему не доверяет. Его напористости и амбициозности противостояли сдержанность и выжидательность. Вашингтона и так осаждали «французики из Бордо» и с Антильских островов, искавшие быстрой славы на поле боя и требовавшие себе высоких чинов. По-французски он не говорил, переписку на этом языке доверил билингву Гамильтону (его мать происходила из французских гугенотов) и Джону Лоренсу, учившемуся в Женеве. Соискатели, со своей стороны, не знали английского языка и не могли рекрутировать солдат, а ведь американские войска в основном состояли из ополченцев. Все офицерские вакансии были уже заполнены. «Каждый новый приезд, — писал Вашингтон Франклину, — становится лишь источником затруднений для Конгресса и меня самого и горя и разочарования для явившихся джентльменов». Но по сравнению с другими французами, громко качавшими права, любезный и неутомимый, вкрадчивый и целеустремленный Лафайет, умевший польстить тонко и к месту, был сама скромность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
