Фамагуста была оккупирована турецкими войсками, в ней давно никто не живет. Город окружен войсками ООН, который поддерживают в зоне особый режим.
Он произнес эти слова заученным тоном, словно читал текст из политической листовки.
– Понятно, – кивнул я, но не стал отодвигать от себя чашку, вставать со стула, как это обычно делается, когда тема исчерпана. Никос опустил глаза, поставил в договоре число и свою подпись.
– Значит, попасть в мертвый город невозможно? – как бы мимоходом спросил я, складывая договор и пряча его в карман.
Никос протянул мне ключи от машины и встал.
– Журналисты как-то договариваются с властями, – сказал он. – Но если у вас нет аккредитации, то… Впрочем, при большом желании попасть можно хоть к черту на рога, – добавил Никос и усмехнулся.
Он пожал мне руку. Я вышел во двор, нашел свою машину, сел за руль и, испытывая голодное наслаждение от вождения, выехал на перекресток. Естественно, я тотчас забыл о левостороннем движении, и несколько десятков метров проехал по встречной полосе. С громким воем меня обогнала черная "мазда" с красными, как и на моей машине, номерами, указывающими на принадлежность к фирме проката автомобилей. В окне мелькнула серебристая шапочка волос, и я без труда узнал сидящую за рулем Алину. Не успел я перестроиться на свою полосу и надавить на газ, как "мазда" свернула за угол и исчезла среди пальмовых стволов.
Я проскочил гостиницу, нашел место для разворота, чтобы вернуться к причалу, куда мы высадились из патрульного катера, как увидел в зеркале заднего вида Лору, по-прежнему сидящую на большой коробке с темными мокрыми разводами по бокам. Судя по ее позе, девушка продрогла во влажной после морского купания майке.
– Привет! – сказал я, подкатив к ней задним ходом.
Лора не сразу узнала меня, и ее лицо несколько мгновений оставалось напряженным.
– Это вы! – наконец, улыбнулась она, встала с коробки и мельком взглянула по сторонам. – Уже успели взять машину?
Я вышел на тротуар. Лора немного комплексовала и не знала, куда деть руки. Ее шортики и майка были мятыми, словно их постирали, выжали, а высушить и прогладить забыли.
– Что это у тебя? – спросил я, кивая на коробку.
– Жилеты, – ответила Лора. – После нашего купания они больше не пригодны для использования, и отец поручил мне сдать их в "Олимпию" в обмен на новые. Он сам бы это сделал, но из полиции его вряд ли отпустят до вечера.
– А что такое "Олимпия"?
– Это фирма, которая арендовала наш "Пафос" для круизов, – пояснила Лора. – А вы далеко собрались?
– Катаюсь, – неопределенно ответил я. – Так давай я тебя подвезу к этой "Олимпии"!
– Спасибо, – отказалась Лора. – Вот-вот должна подъехать машина.
Мы замолчали. Может быть, я слишком пристально смотрел в лицо девушки, и она, не выдержав моего взгляда, опустила глаза и залилась краской стыда. Я уже хотел пожелать Лоре удачи и вернуться в машину, как рядом с нами остановился "мерседес" и из него вышел рослый парень с длинными волосами, стянутыми за затылке в косичку, в кожаной безрукавке, надетой на голый смуглый торс, и кожаные джинсы. На крупном носу сидели вытянутые, как кошачьи глаза, непроницаемые очки. С каменным лицом он шагнул на тротуар.
– Исхак! – вдруг счастливо пискнула Лора и кинулась на шею незнакомцу. Я раздумал торопиться и продолжал стоять рядом с коробкой, с интересом наблюдая за волнующей встречей.
Лора повисла у парня на шее, целуя его лицо, отчего оно потихоньку оживало и даже озарилось пренебрежительной улыбкой. Похлопав девушку по попке, Исхак убрал руки девушки со своих плеч и, жуя жвачку, обронил по-английски:
– Когда приплыла?
– Два часа назад! – весело ответила Лора, поправляя прическу, майку на груди, кулончик на шее и все остальное, от чего могла зависела ее привлекательность.
– Почему не позвонила сразу? – невнятно, словно лень было артикулировать губами, спросил Исхак, глядя то себе под ноги, то на небо, то по сторонам.
– Мы тонули! – радостно воскликнула девушка, пытаясь немного развеселить парня. – "Пафос" затонул! Такие были приключения!
– А это что за Шумахер? – спросил он, иронизируя, должно быть, по поводу моего старта по встречной полосе.
– Это наш пассажир, – ответила Лора, боясь даже посмотреть на меня, чтобы не давать никаких дурных поводов Исхаку.
– А я тебя узнал, – дружелюбно сказал я. – Твоя фотография стояла в баре на "Пафосе".
Кивая и продолжая активно жевать, Исхак подошел в моей машине, вынул жвачку изо рта и налепил ее на ветровое стекло. Потом повернулся ко мне, показывая антрацитовые стекла своих очков и, сунув руку в карман, небрежно вынул оттуда пятидесятифунтовую купюру.
– Это тебе на штрафы за превышение скорости, – сказал он, засовывая купюру мне в нагрудный карман. – Давай-ка, дружочек, в машину и жми на газ!
Лора смотрела себе под ноги. Я пожал плечами, мол, на газ, так на газ, сел за руль и резко рванул с места. Свернув за ограду автостоянки, я остановился, вышел из машины и незамеченным встал за пальмовым стволом.
Исхак, сунув руки в карманы, о чем-то жестко разговаривал с Лорой. Она, униженная и пристыженная, как бестолковая ученица перед учителем-деспотом, стояла перед ним ссутулившись и опустив голову. Парень толкнул ногой коробку, плюнул на нее, затем сорвал с шеи Лоры кулон и кинул ей в лицо. Повернувшись, он вразвалку подошел к "мерседесу" и сел в кабину. Лора продолжала стоять на том же месте и в той же позе, только закрыв ладонями лицо. Машина тронулась с места.
Я кинулся к "мицубиси" и задним ходом вылетел на перекресток. "мерс", намереваясь свернуть влево, очень кстати подставил мне свой лакированный бок. Задний бампер "мицубиси" влепился в этот бок с тем же сочным наслаждением, с каким рекламные зубы впиваются в крепкое зеленое яблоко. Раздался глухой удар. Машину тряхнуло. Не торопясь, я заглушил двигатель и затянул ручной тормоз. Не успел я приоткрыть дверь и выставить ногу наружу, как черным чучелом надо мной завис Исхак.
– Ты!.. – задыхаясь от гнева орал он. – Ты что, кретин, сделал с моей машиной?! Я тебе куда приказал ехать, ублюдок!!
Приоткрыв дверь еще шире, он с силой толкнул ее на мою ногу.
