Светало, и холм между двумя деревнями был пуст, лишь скрипела на ветру мельница. Ветер ворошил зеленую траву, где резвились зайцы. Они насторожили уши и бросились наутек от всадника, поднимавшегося по дороге к мельнице.
Король ехал на кобыле, покрытой попоной с ярким королевским гербом. Ножны его меча были из красного бархата с инкрустацией в виде золотых королевских лилий, а рукоять украшала дюжина огромных рубинов. Он держал в руке длинный белый посох. За ним ехала свита и два десятка рыцарей эскорта. Поскольку приближенными были представители высшей знати, за ними следовали их приближенные, так что по извилистой дороге двигалось около трехсот всадников. Чем выше был ранг вельможи, тем ближе он держался к королю, а пажи и оруженосцы ехали в хвосте, откуда пытались расслышать, о чем говорят господа.
Один латник спешился и зашел на мельницу. Он взобрался по лестнице, открыл дверцу к мельничным крыльям и, усевшись на ось, уставился на восток.
— Видишь что-нибудь? — дружелюбно окликнул его король, но наблюдатель был так потрясен обращением к нему самого короля, что только безмолвно покачал головой.
Небо наполовину закрывали тучи, и местность казалась мрачной. С высоты мельницы латник видел длинный склон и земельные участки у подножия, а за ними другой склон, идущий к лесу. Река, заполненная английскими конями на водопое, серой лентой изогнулась вправо. Король, лязгнув забралом по ободу короны, посмотрел туда же. Местный крестьянин подтвердил, что Аббевильская дорога идет с востока, и это означало, что французам, если они решат атаковать холм в лоб, придется пересечь участки у подножия. Между участками не было изгородей, а лишь неглубокие канавы, не представлявшие помех для конного рыцаря.
— На месте Филиппа я бы обошел наш северный фланг, сир, — предположил граф Нортгемптонский.
— Ты не Филипп, и благодарю Бога за это, — ответил Эдуард Английский. — Он не умен.
— А я? — удивился граф.
— Ты знаешь толк в ратном деле, Уильям, — сказал король. Он долго смотрел вниз по склону и наконец проговорил: — Будь я Филиппом, я бы захотел воспользоваться этими участками. — Он указал на подножие холма. — Особенно если бы увидел ожидающих на холме английских солдат.
Длинный зеленый склон казался идеальным местом для кавалерийской атаки. Он словно приглашал добыть славу копьем. Райское место для французского рыцарства, готового растерзать в клочья неосмотрительного врага.
— Склон крутой, сир, — предостерег граф Уорвикский.
— Ручаюсь, от подножия так не кажется, — сказал король.
Он повернул лошадь и погнал ее вдоль гребня на север. Кобыла бежала легко, резвясь в утренней свежести.
— Испанская, — сказал король графу, — купил у Гриндли. Ты пользуешься его услугами?
— Если бы я мог позволить себе его цены.
— Неужели не можешь, Уильям? Такой богач, как ты? Я отдам ее на приплод. Она может подарить отличных скакунов.
— Если так, сир, я куплю у вас одного.
— Если тебя огорчают цены Гриндли, как же ты заплатишь мне? — поддел его король.
Гремя доспехами, он пустил кобылу в галоп, и длинная вереница свиты поспешила за ним по гребню холма на север. Зеленые стебли пшеницы и ячменя, обреченные зимой умереть, росли там, где упали зерна из проезжавших на мельницу повозок. Король остановился на вершине гребня над самой деревней Вадикур и посмотрел на север. Кузен прав, подумал он. Филипп войдет в эту пустынную местность и отрежет их от Фландрии. Французы, если бы сами понимали это, были хозяевами положения. Их войско больше, солдаты свежее, и они могли кружить вокруг усталого английского войска, пока англичане не бросятся в отчаянную атаку, или запереть их на какой-нибудь невыгодной позиции. Но Эдуард знал кое-что еще, позволявшее ему не паниковать. Французы тоже были в отчаянии. Они испытывали унижение, видя, как вражеское войско разоряет их землю, и были не в состоянии думать спокойно. Французы жаждали мести. «Дай им шанс, — сказал себе король, — и они ухватятся за малейшую возможность». Король отринул все страхи и спустился вниз, в Вадикур. Там посмела остаться лишь горстка крестьян. Эти люди, увидев золотую корону на шлеме короля и серебряную сбрую на его кобыле, упали на колени.
— Мы не причиним вам вреда, — дружелюбно крикнул им король, хотя знал, что к концу утра все крестьянские лошади будут уведены.
Он снова повернул на юг и поскакал вдоль подножия холма. Дерн на равнине был мягкий, но не вязкий. Конь здесь не споткнется, здесь можно биться, и — что, по его мнению, было еще лучше, — склон отсюда не казался таким крутым. Но видимость была обманчива. Длинная полоса высокой травы выглядела пологой, хотя на самом деле кони устанут, пока доскачут до английских латников. Если вообще доскачут.
— Сколько у нас стрел? — спросил король всех, кто мог слышать.
— Двенадцать сотен вязанок, — отозвался епископ Даремский.
— Две полные повозки, — ответил граф Уорвикский.
— Восемьсот шестьдесят вязанок, — сказал граф Нортгемптонский.
На какое-то время повисла тишина.
— А сколько у самих стрелков?
— Может быть, по вязанке на каждого, — угрюмо проговорил граф Нортгемптонский.
— Только-только, — сурово заметил король.
Он бы хотел иметь стрел вдвое больше, но мало ли чего он хотел. Он мог желать вдвое больше солдат, и холм вдвое круче, и чтобы французов возглавлял человек вдвое нерешительнее, чем Филипп Валуа, который, видит Бог, и так достаточно нерешителен, — но что толку хотеть? Нужно сражаться и победить. Король хмуро посмотрел на южную оконечность гребня, где холм спускался к деревне Креси. Здесь французам будет атаковать легче всего, а это означало, что бой ожидается тяжелым.
— Пушки, Уильям, — сказал Эдуард графу Нортгемптонскому.
— Пушки, сир?
— На флангах у нас будут пушки. Должны же эти чертовы штуковины когда-то пригодиться!
— Может быть, сир, их лучше скатить с холма? Хоть пару человек они задавят.
Король рассмеялся и поскакал дальше.
— Похоже, собирается дождь.
— Не так скоро, — ответил граф Уорвикский. — И французы тоже могут погодить, сир.
— Думаешь, они не придут, Уильям?
Граф покачал головой.
— Придут, сир, но на это нужно время. Много времени. Возможно, к полудню мы увидим их авангард, а арьергард еще будет переходить мост у Аббевиля. Готов спорить, они подождут с битвой до завтрашнего утра.
— Сегодня или завтра, — проговорил король, — какая разница?
— Мы можем уйти, — предложил граф Уорвикский.
— И найти холм получше? — улыбнулся король.
