Кресло мягко толкнуло в плечи, не позволив ей даже мысленно закончить спасительное бегство. Зато почувствовать, как киб набирает скорость, можно было и с закрытыми глазами.
ЛОГ 16 (СОЛ)
Вспышка разорвала тьму на широкие полосы черного и белого, словно летевший без огней киб вдруг включил фары как раз на разметке пешеходной «зебры».
Если бы не пронзительный скрипичный аккорд, сопровождавший вспышку, Сол еще долго гадал бы, что произошло. Но с учетом музыки других вариантов быть не могло — яркий свет исходил от него самого. Очередной цветок, вместо того чтобы просто раскрыться мягким шелковым парашютом, полыхнул как газовая горелка, выхватив из тьмы «зебру» огромного разрезного листа соседнего растения.
Дело в соседе, понял Сол. Но не в листьях, похожих на сплющенные елки. То, что заставило цветок вспыхнуть, пряталось под землей. Перед тем, как выпустить цветочный побег, Сол наткнулся двумя корнями на что-то крепкое и продолговатое, вроде мокрой трубы. Даже на расстоянии можно было почувствовать волны энергии, исходящие от нее. Он подумал о том, что неплохо бы подзарядиться этой энергией — и два корня тут же прильнули к подземной трубе, словно того и ждали.
Сопоставить подземную находку с листьями, напомнившими пешеходные переходы в свете фар, было нетрудно. Теперь, во мраке, листья соседа больше походили на черные от крови, но уже сброшенные ленты бинтов. Сол знал это растение — его часто использовали в дремлях, действие которых разворачивалось в каком-нибудь доисторическом лесу. Конечно, никто никогда не прорисовывает в деталях, что там происходит под ногами динозавров, под этими знаменитыми листьями-«елочками»…
Корень папоротника. Ключ, который упоминали женщины в самом начале дремля. И не исключено, что самый главный ключ.
Но каков эффект! Стать пылающим цветком — такие красивые образы попадаются разве что в самых культовых дремлях. Вот только не оказался бы он таким же бессмысленным, как большинство красивых образов из культовых дремлей…
Настораживала и еще одна вещь. По всей видимости, перебраться на новое место Солу помог акт самопожертвования в «прошлой жизни». Разрывая на куски его листья и подгрызая корни, жопоголовые гусеницы ослабили его хватку, и наводнение после очередного ливня унесло один из обрывков на эту папоротниковую поляну. С точки зрения растительной жизни такое перемещение было вполне логично. Но сама идея отдать себя в жертву ради других пахла какой-то религиозной заразой.
А тут, выходит, еще одна библейская ассоциация? Пылающий куст, любимая примочка изратинской студии «Дремазл». Сол и сам использовал этот образ в одной из своих первых работ для «Дремлин Студиос».
В ту пору он еще не особенно оригинальничал, тем более что его предыдущая студия в Гонконге вообще не церемонилась с авторством. Лучшим ее дремастером считался модифицированный азиат по имени Лукас: он подчистую сдирал все более-менее популярные американские дремли, менял в них имена и названия на китайские, и даже умудрялся продавать эти поделки обратно в Штаты. Но такое грубое отмывание интеля Сол считал неизящным. Он работал аккуратнее — брал у других только самое ценное, свято исповедуя главный принцип взаимоотношений между людьми искусства: «Плохие художники копируют, хорошие — крадут».
Метод оправдания подобных краж был прост и надежен. Практически все интересные образы, используемые в чужих дремлях, имели гораздо более древние первоисточники, не защищенные законами об интеле и иделе. Оставалось только раскопать первоисточник, и заявить, что ты использовал именно его.
В случае с неопалимой купиной все прошло как по маслу — и в прямом, и в переносном смысле. Помимо терновника, в мире нашелся еще десяток растений, выделяющих в воздух эфирные масла в период созревания семян. Один только узколистый ясенец создавал вокруг себя двухметровое облако испарений, вспыхивающих от любой искры. Финальную точку в юридических отмазках поставил Рамакришна, отыскавший в одном древнеиндийском тексте живописный обряд поклонения подобному деревцу. В отличие от Библии и ее производных, индийский эпос все еще распространялся на условиях свободной шары. Так что когда дремастера из Изратины решили всерьез наехать на Сола, им было предложено засунуть свою пылающую колючку в соответствующее место.
Стало быть, он все-таки попал в религиозный дремль? Паршивая перспектива. Современные секты чего только не надремлят, чтоб людям мозги промыть. Но делать нечего, придется идти до конца. Что там у них было с этим огнеопасным кустом? Кажется, на свет должен прийти какой-то мужик… Ладно, будет хоть с кем пообщаться.
Побег снова начал расти. Обгорелые останки цветка, до того висевшие на самом конце тонкой ветки, теперь болтались где-то посередине, словно рваный манжет на локте вытянутой руки. Зато на свежей половине побега проклюнулся с десяток новых цветочных почек. Первая из них лопнула…
Яркий свет озарил листья папоротника, звук скрипки вспорол тишину. В тот же миг откуда-то сверху, из темноты, прямо на Сола спикировало чудовище.
От испуга он дернулся в сторону. Вернее, лишь мысленно дернулся — потому что тело растения отреагировало на мысль по-своему. На побеге раскрылась вторая почка, за ней третья… Огненные вспышки следовали одна за другой, скрипичные аккорды слились в одну неистовую мелодию.
Существо из тьмы плавно развернулось в полете и понеслось вдоль побега, преследуя вспышки. Мысль Сола о бегстве тоже неслась вперед, открывая цветок за цветком. Листья папоротника выскакивали из мрака со всех сторон, словно тысячи пешеходных переходов через небо. Слева мелькнуло дерево, потом еще одно…
Он летел! Это было невероятно, но проносящиеся мимо стволы не оставляли сомнений. И это крылатое существо, продолжавшее гнаться за ним… Да оно же едва поспевает! И уже не кажется страшным — то ли летучая мышь, то ли просто крупная бабочка… С каждым взмахом крыльев она отстает все больше, и наконец скрывается из виду.
Он не просто научился летать, но и удрал от погони! Корень папоротника — главный ключ, как он и предполагал! Веселая мелодия скрипки звучала как никогда громко и чисто. Дремль пройден, ура!
Продолжая радоваться победе, Сол не сразу заметил похолодание. Его собственное движение замедлилось, зато тьма вокруг ожила и придвинулась ближе, образуя вокруг цветка причудливые темно-синие спирали.
«Грамотная концовочка», констатировал Сол. Ему нравились дремли, которые заканчивались не на победной эйфории, а чуть позже — и чтобы в финале обязательно мелькала какая-нибудь новая, таинственная деталь. Хороший задел для продолжения, если дремль окажется популярным.
Синие ленты стягивались все плотнее, сцеплялись друг с другом, и вскоре вокруг цветка образовалось нечто вроде клетки. Холод сковал Сола до полной неподвижности. Клетка вокруг начала пульсировать голубым светом, издавая громкий скрежет и свист. Резкие вспышки и звуки становились все неприятнее.
— Хватит! — крикнул Сол и обнаружил, что уже не является цветком. Однако человеческий облик, который он принял в момент крика, тут же снова расплылся, словно само воспоминание о цветке вернуло тело в прежнюю форму. У него снова было три чашелистика и три лепестка, средний из которых походил на язычок пламени. Но сейчас пламя застыло, скованное холодом.
Синяя клетка перестала вспыхивать и скрежетать. Из сплетения синих лент в сторону цветка вытянулась голова с присоской на конце.
— Человеческий язык? — прочмокала присоска. — Надо же, теперь они его заранее изучают!
— Кто… кто вы такой? — Сол заметил, что как только начинает говорить, опять превращается в человека. Однако и как человек он по-прежнему оставался внутри синей клетки.
— Я тот, кто тебе нужен. — Голова с мерзкой присоской приблизилась самому к лицу Сола. — Ригель исполняет любые желания аленьких цветочков. Только скажи.
«Так я все-таки цветок?» Сол попробовал пошевелить руками. Баг! Они снова превратились в лепестки.
Значит, дремль продолжается. Новый уровень, новый выбор. Ну что ж, тут хотя бы наметился выход из растительного однообразия.
— Я хочу… — Сол запнулся, наблюдая, как его тело меняет форму с цветочной на человеческую, но прямо на середине процесса зависает в каком-то промежуточном состоянии. — Мне нужно человеческое тело.
— Само собой, аленький! — Голова червяка покачалась вверх-вниз. — Человеческие тела, что может быть лучше? Никакие катания на зондах с этим не сравнить. Разве что в дальнем космосе, куда людей еще не завезли… Но ты ведь не увлекаешься звездным слаломом?
— Нет. Я хочу… нормальное тело.
— Я так и понял. Кто бредит космосом, тот не будет изучать примитивный человеческий язык. Ригель сразу видит настоящего фаната классического земного серфинга. У людей столько хороших тел, которые не используются по назначению!
