– Уж прямо миллионами, – усомнился я. – Когда успели-то? Производство начали меньше недели назад.
– Миллионы – это я, конечно, преувеличила. Но много. Подготовительные операции давно проводились. В последние дни занимались только сборкой. Причём… – Дарья замя-лась. – Вроде бы рабочие собирали только первых кузнечиков. А дальше уже они сами себя.
– Механическая эволюция в действии, – пробормотал я. – Роботы-убийцы явятся к нам в образе симпатичных букашек. Накачанные мужики с объективом вместо глаза ухо-дят в область преданий. Приседая и кланяясь. Приседая и кланяясь. Н-да, весёленькая ис-тория.
Я никак не мог решить, стоит ли рассказывать американцам и Дарье о том, что страшный Улугбеков – всего лишь шестёрка у Сулеймана Маймуновича. У ифрита, пес-тующего застарелую и, казалось, умершую обиду на человечество… Как видно, всё-таки не умершую.
Железная саранча! В этом был весь Сулейман. Жестокая сверхъестественная сволочь со склонностью к чёрному юмору. Ох, и влипли мы, если он не захочет по-хорошему рас-статься с планами мести. Ох, и влипли…
Колебаниям моим так и не суждено было разрешиться. Мы дошли. Перед нами воз-вышались высокие ворота из гофрированного железа.
– Вот этот склад, – сказал Семёныч.
Он достал из кармана ключ, отпер жёлтую коробочку на стене, сдвинул вверх крыш-ку и нажал одну из двух имеющихся кнопок.
Тут же пронзительно забренчала звуковая сигнализация, под потолком замигал про-блесковый маячок. Ворота поползли в сторону.
* * *
Ребристое полотно успело отодвинуться лишь немногим больше, чем на фут, когда бодигард с поразительным проворством скользнул внутрь. Тут же часто-часто загремели шаги – Семёныч убегал.
– Ах ты тварь! – рявкнул капитан Иванов, но вдогонку за беглецом почему-то не бросился.
Наконец ворота открылись полностью. Дребезжащий звук тотчас умолк, погасла ми-гающая лампочка. Открывшееся помещение было примерно вдвое меньше сборочного це-ха – длинное, но сравнительно узкое. Ровно посредине склад делился на две части глубо-ким бетонированным рвом. По дну рва пролегали рельсы узкоколейной железной дороги. На рельсах стоял состав: открытые платформы и маленький локомотив с кабиной как у старинного грузовика. В дальнем конце склада виднелись ещё одни ворота, рельсы уходи-ли под них.
Пространство вблизи узкоколейки заполняли аккуратные штабеля красно-зелёных деревянных ящиков, напоминающих снарядные. Такие же ящики стояли на четырёх же-лезнодорожных платформах из пяти. С пятой, последней, по металлическому пандусу, пе-реброшенному на пол склада, съезжал электрокар. «Клыки» погрузчика были угрожающе задраны. За рулём горбился оскаленный Семёныч.
Пандус последний раз громыхнул и машина, глухо завывая, полетела в атаку. Это было жутко… и совершенно безнадёжно.
Навстречу грянул залп из полудюжины стволов. Стреляли все, у кого нашлось ору-жие.
Марк палил наугад, даже не пытаясь всадить пулю в бедного Семёныча. Просто сбрасывая напряжение последних часов. Он вновь и вновь жал на спусковой крючок, вы-крикивая какую-то дичь, в иной ситуации постыдную, но сейчас абсолютно необходимую и правильную.
Погрузчик вильнул, два колеса слева задрались. Все сильнее и сильнее кренясь, он проехал ещё немного и, дёрнув напоследок бивнями как убитый слон, рухнул набок. «Клыки» будто топор врубились в штабель ящиков. Брызнули щепки. Дробно стуча, пока-тились по полу чёрные бобы железных саранчуков со сложенными крыльями и лапками.
Стало тихо.
Марк дрожащими руками пихал пистолет в кобуру. Тот никак не пролазил.
– Откройте клапан, – посоветовали ему насмешливо.
Он последовал совету. Пистолет сразу улёгся на законное место. Сквозь штанину чувствовалось, насколько разогрелся ствол.
– Чётко вы лупите, Фишер, – сказал тот же голос. – Прямо олимпийский чемпион по скоростной стрельбе из пистолета!
Марк скосил глаза. Ну, разумеется, «нудист» с собачонкой. Оба держались спокойно, будто ничего не произошло. Тушеваться перед этой парочкой Марк считал ниже своего достоинства.
– Мы, американцы, рождаемся с кольтом в руке, – ответил он с наигранным пафосом. – И стрелять учимся раньше, чем разговаривать.
– Ну, вы-то, судя по всему, сперва начали говорить, – одобрительно тявкнул пёс.
Тем временем капитан Иванов и Декстер выволокли Семёныча из кабины погрузчика. Удивительное дело, бодигард был жив, хоть и ранен. Его бережно уложили на ящики. Он приподнялся на локтях и плюнул в сторону подошедшей миссис Вольф.
– Ты что, спятил? – спросила она, брезгливо отстраняясь. – Я же тебе, козлу, жизнь сохранила. Дважды.
– Дура! На что мне такая жизнь? Она щас ничё не стоит. И ваши ничё не стоят. Ско-ро вы все сдохнете. Страшно сдохнете. Как Басмач сдох. Улугбековы – это тебе не Доп. Хрен пристрелишь. Они вас с грязью смешают…
– Улугбековы? Сколько их? – спросила миссис Вольф.
– Двое, – сказал Дезире. – Только подозреваю, главные дрессировщики тараканов всё-таки не они.
– А кто?
Павел бросил вопросительный взгляд на капитана Иванова. Тот кивнул.
– Мой шеф. Сулейман ас-Саббах.
– Fucking sandniggers, – процедил Декстер.
Вряд ли он хорошо понял, о чём речь, но звучание арабского имени распознал сразу.
– Много знаешь, сучонок, – прохрипел Семёныч. – Значит, сдохнешь первым.
– Сдохнешь да сдохнете… Какой у вас словарный запас убогий, – ухмыльнувшись, сказал Павел.
– Посмейся, сучонок. Недолго осталось.
Семёныч закрыл глаза. Однако лежать спокойно ему не дали.
– Шары открыл, боец! – прикрикнул на него капитан Иванов и отвесил пощёчину. Голова Семёныча мотнулась. – Куда ведёт железная дорога?
– Куда надо.
– Лучше бы тебе не капризничать, – сказал Иванов, выуживая из контейнера на поясе железного кузнечика. – Я, конечно, не Улугбеков. Командовать сотней таких букашек не умею. Но с одной справлюсь. Будь уверен.
Он перевернул кузнечика кверху брюхом. Левой рукой вытащил из ножен кинжал с широким, зазубренным на конце лезвием и несколько раз ткнул острием туда, где крепи-лись лапки железного насекомого. Будто ритм отбил. А потом быстро поднёс к лицу боди-гарда.
Кузнечик шевельнулся. Хамелеоньи глаза заворочались в орбитах, челюсти разо-шлись и с резким щелчком сомкнулись. Потом ещё раз, ещё и ещё. Казалось, тварь ищет, во что бы вцепиться.
– Видишь, кушать хочет, – сказал Иванов. – Решай скорее, чем мне его покормить? Что тебе не жалко? Языком нельзя, ты ещё рассказать кое-что должен. Ушами или носом? Не эстетично. Глазом? Хорошая идея. Жаль, он может увлечься и добраться до мозгов. Запущу-ка я его, пожалуй, тебе в штаны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
