Финеас поймал ее пальцы, поцеловал их.
Изабель медленно, соблазнительно улыбнулась. Вожделение достигло верхней точки, язык завязался узлом. Финеас посадил ее верхом на себя на этой невозможно узкой койке.
— Когда мы поженимся, я куплю самую широкую, самую мягкую кровать во всей Англии и вообще тебя из нее не выпущу, — произнес он, пока она усаживалась на самую болезненную часть его тела, просто жаждавшую ее. Изабель закрыла глаза. Двигалась она осторожно, медленно, как можно нежнее.
— Что ты сказал? — пробормотала она довольно рассеянно.
— Ты выйдешь за меня замуж. — Финеас вонзился в нее резко и сильно, демонстрируя, что осторожность тут неуместна. Он хотел ее всю.
— Да! — выкрикнула Изабель, и в тот же миг Финеас достиг мощного пика.
И все же это он так хорош — или это она наконец-то приняла его предложение?
Изабель вернулась в каюту и прикрыла за собой дверь. Было еще темно, судно плавно покачивалось на волнах. Финеас пошевелился и открыл глаза.
— Я ходила проверить Робина, — объяснила Изабель. — Он крепко спит в каюте Джейми.
— Ложись в постель. — Финеас приподнял одеяло, и она юркнула к нему. — Ясмина, — вздохнул он.
Изабель напряглась в его объятиях.
— Я просто обычная Изабель.
Он обнял ее крепче.
— Ты никогда не была обычной. Ты самая невероятная женщина из всех, кого я знаю.
— Я мать Робина, Финеас. Я нужна ему.
Изабель потупилась, чтобы он не заметил ее страха. Финеас погладил ее по щеке.
— Робин чудесный мальчик. Надеюсь, что он станет и моим сыном. И я с удовольствием подарю ему братьев и сестер.
В груди Изабель что-то расцветало.
— Ты вправду хочешь жениться на мне? — спросила она. — Не на леди Амелии?
— Она мне не подходит. Слишком обычная.
Финеас смотрел на Изабель с такой любовью, что у нее перехватило дыхание. Она впервые в жизни почувствовала себя красивой и любимой. Изабель обвила его руками, но он отодвинул ее.
— Подожди, милая. У меня для тебя кое-что есть.
— Это не может подождать? — спросила Изабель.
— Ты должна увидеть это сейчас. — Финеас показал на свой порванный сюртук, висевший на крюке у двери. Изабель подошла и сняла его. Сюртук был заскорузлым от засохшей крови. Изабель наморщила носик и протянула его Финеасу. Он выудил из карману связку бумаг и дал ей.
— Что это? Специальная лицензия, чтобы боцман мог нас поженить? — спросила она.
— Это может подождать до завтра. Прочти.
Его серые глаза смотрели серьезно, не выражая никаких эмоций.
Изабель развернула два каких-то официальных документа и просмотрела их. Руки сначала потяжелели от шока, затем ее бросило в жар от бешенства. Она расправила обе бумаги на столе и начала сравнивать. Дочитав до середины, Изабель просто что-то бормотала, добравшись до конца, вопила во все горло.
Джессоп обеспокоенно постучался в дверь, но Изабель велела ему убираться прочь. Она начала было метаться из угла в угол, но в крохотной каюте не хватало для этого места.
— Изабель? — ласково окликнул ее Финеас.
Багровая от ярости, она повернулась к нему, тыча пальцем в мятые бумаги.
— Тут два завещания, Финеас! Онория подделала завещание Роберта!
— Я знаю, — ответил он.
— Роберт никогда не собирался назначать ее опекуном Робина! Она отняла у меня мое наследство, мои поместья, мою свободу!
— И что ты хочешь сделать сейчас, Изабель? Хочешь вернуть себе свою свободу?
Изабель взглянула на его лицо, нарочито бесстрастное под порезами и синяками. Он ждал ее ответа. Ее счастье значит для него больше, чем его собственное.
Глаза Изабель наполнились слезами. Она смахнула их тыльной стороной ладони.
— Я хочу быть счастливой, Финеас. Хочу выйти за тебя замуж, иметь еще детей, состариться с тобой. Что ты об этом думаешь?
Финеас протянул к ней руки, глядя с великим облегчением.
— Думаю, это лучшее отмщение.
Глава 56
Финеас стоял перед письменным столом Каррингтона, держа руки за спиной, как школьник. Собственно, это был его стол и его кабинет, но сегодня он не собирался придираться к мелочам. Каррингтон сердито смотрел на него, потрясая письмом.
— Ты знаешь, что это такое, Блэквуд? — спросил он.
— Нет, ваша светлость, — ответил Финеас.
— Это записка от Уэлфорда. Он хочет сообщить мне первому, что леди Амелия обручилась с полковником лордом Холлистером. Венчание состоится в часовне Святого Георгия двадцать второго числа следующего месяца. Что скажешь на это?
— Желаю им счастья, — ответил Финеас. Все должны быть так же счастливы, как он сам. — У меня тоже есть новости, сэр…
Но Каррингтон еще не договорил.
— Как будто мало одного этого, вчера вечером ко мне явился некий молодой джентльмен насчет Миранды. Парень по имени Фиддлер или Фишер, или что-то вроде того.
— Филдинг, ваша светлость, — подсказал Финеас. Молодец Гилберт! Если уж ему хватило отваги предстать перед Каррингтоном, из него наверняка получится хороший солдат.
— Его имя вряд ли имеет значение, поскольку у него нет ни титула, ни фартинга.
— А Миранду он любит? — осведомился Финеас.
Каррингтон нахмурился.
— Да, будь оно все проклято! А Миранда утверждает, что любит его и больше ни за кого замуж не пойдет! И мне придется разрешить этот брак!
Финеас подавил улыбку. В качестве свадебного подарка он преподнесет Миранде имение и конюшню, полную отличных лошадей.
— И прямо сегодня утром Марианна объявила, что снова в тягости, — продолжал Каррингтон. — Может ли день стать еще хуже?
Финеас прокашлялся.
— Боюсь, что да, ваша светлость.
Старик с недоверием взглянул на него. Белые брови сошлись на переносице, глаза смотрели остро, лицо побагровело. Он смял письмо Уэлфорда в кулаке.
— Что еще ты натворил, Блэквуд? Клянусь, на этот раз я оставлю юному Джейми все, что не входит в майорат!
— Взял жену, ваша светлость.
— Чью? — гневно воскликнул Каррингтон.
— Мою собственную, — ответил Финеас. В кружевах, шелках и совсем нагую, в настоящей кровати. Сказать по правде, ему потребовались целых три дня, чтобы заставить себя выбраться из супружеской постели и явиться с визитом к деду. Он ухмыльнулся, увидев потрясенное лицо старика, подошел к двери и открыл ее. Изабель вошла и присела в реверансе перед герцогом.
Сегодня его жена выглядела особенно хорошенькой — в розовом с головы до ног, с элегантным пером на до нелепости модной шляпе, с очаровательными рыжими кудрями, обрамлявшими сияющие щеки.
