В первые три месяца беременности Мод не отказывала Жоффруа в своей постели, хотя та ночь, когда она вообразила, что с ней находится не муж, а Стефан, больше не повторилась. Затем она сказала Жоффруа, что Олдит советует на время прекратить супружеские отношения, чтобы не повредить ребенку. Это не доставило ему никаких затруднений, и Мод, решив, что он нашел утешение где-нибудь в другом месте, вздохнула с облегчением, так как близость с ним уже начала становиться невыносимой.
Несомненно, в ее положении было много преимуществ. Даже отец стал к ней внимателен и писал длинные послания, в которых, словно повивальная бабка, давал множество указаний, как о себе заботиться. Король был не совсем здоров и оставался в Нормандии, но каждые три недели из Руана в Анжу путешествовал герольд, чтобы своими глазами увидеть, в каком состоянии здоровье графини Анжуйской, и доложить об этом своему господину.
Обитатели замка и соседи любили Мод. Ей прожужжали все уши, пересказывая советы старых повитух: если она хочет родить мальчика, то должна спать только на правом боку; чтобы ребенок был здоров, надо редко мыться и есть много белого хлеба, латука и миндаля и избегать чеснока, лука и уксуса.
Хотя Мод смирилась со своей жизнью в Анжу, терпеливо вынося ее скуку, не проходило ни дня, чтобы она с любовью и тоской не вспоминала о Стефане. Все напоминало ей о нем: песни трувера, поворот мужской головы, освещенной солнечным лучом, случайно оброненная фраза…
— Шах! — Жоффруа выпрямился, торжествующе взглянув на Мод. — А затем будет мат, мадам.
Мод бесстрастно взглянула на доску. Если она сделает еще один ход, партия будет выиграна. Она протянула руку к ферзю из слоновой кости, но, почувствовав взгляд епископа Анже, передумала.
— Милорд, вы действительно выиграли. Я признаю поражение.
Жоффруа весь сиял, епископ успокоился, а трувер заиграл веселую Аквитанскую мелодию.
* * *
Прошел еще месяц, и февраль сменился мартом. В замке Ле Ман, в роскошной спальне для роженицы тяжело дышала Мод, сгибаясь от боли, разрывающей тело. Сдерживая крик, она до крови закусила губу.
— Теперь уже недолго, миледи, — успокаивала ее повитуха. — Продолжайте ходить, и вы родите очень быстро. Боль усиливается перед самыми родами.
Когда схватки проходили, Мод выпрямлялась и Олдит ободряюще сжимала ее руку. Хотя нянька и говорила, что повитуха опытная и ей можно доверять, Мод казалось, что она похожа на ведьму с беззубым ртом, длинным носом и согнутой спиной. Но все это было неважно, главное — повитуха была готова подтвердить, что роды преждевременны. И хотя старой карге пришлось немало заплатить, чтобы она убедила Жоффруа в том, что роды произошли на месяц раньше срока, это не было причиной для неприязни к ней.
Если ребенок будет сразу же запеленут, никто не определит, насколько крупным он родился, а через несколько недель это уже всем будет безразлично. Первые моменты после рождения, так же как и крещение, были самыми важными, в особенности если отец захочет осмотреть ребенка, чтобы убедиться в отсутствии у него каких-либо дефектов. Помня об этом, Мод решила, что при родах ей будут помогать лишь нянька, повивальная бабка да флегматичная нелюбопытная кормилица, которую выбрала сама Олдит. Молодая служанка будет прислуживать за дверьми спальни, выполняя распоряжения повитухи.
Анжуйским фрейлинам Мод объяснила, что их присутствие нарушит все обычаи ее страны и традиции, в которых она воспитывалась. Мужчин в комнату роженицы здесь не допускали, но большинство анжуйских женщин рожали своих детей в окружении множества других особ женского пола. Однако всем было известно, что графиня Анжуйская отличается от прочих — в конце концов, она была нормандкой, — и подобных правил для нее не существует.
Мод опять начала ходить по спальне, тщательно приготовленной для родов. Рядом с камином на тагане стоял котел с водой. Стопка белого полотняного белья лежала на маленьком дубовом столике рядом с кувшинами масла, графином вина, кубками, двумя перьями, деревянной чашей, горшочками с травами и мазями, острым ножом и каменной ступкой и пестиком.
Мод хотела, чтобы ее ребенок родился в Анжерском замке, в городе, к которому она привыкла за последние восемь месяцев, но Жоффруа не хотел и слышать об этом. Он сам родился в замке своего деда в Ле Мане и считал, что его ребенок должен родиться там же. Когда у Мод начались схватки на три с половиной недели раньше срока, Жоффруа встревожился, но повитуха заверила его, что многие восьмимесячные дети прекрасно растут и развиваются. А тем более, если учитывать, что у графини такой большой живот. Так что беспокоиться не о чем.
— Ах-х-х, — судорожно вздохнула Мод. Боль опять захлестнула ее.
— Все идет, как положено, миледи. Сейчас схватки будут чаще и регулярней, — удовлетворенно заметила повитуха. Она полезла к Мод под платье и опытными пальцами ощупала живот. — Подайте мне кубок вина и кувшин с душистым маслом, — приказала она кормилице.
— Что это? — спросила Мод, почти теряя сознание, как только сильный запах содержимого кубка ударил ей в нос.
— Можжевельник, шпажник, рута, ясенец, иссоп и чабер, смешанные с тремя унциями белого вина лучшего сорта, — сказала повитуха, натирая ей теплым маслом грудь, живот, ягодицы и бедра.
Как только Мод заставила себя проглотить едко пахнущую жидкость, раздался стук, и сквозь тяжелую дубовую дверь послышался голос Жоффруа:
— Как там у вас дела? Все хорошо? Ребенок уже родился?
Повитуха, прервав свое занятие, подошла к двери и выкрикнула:
— Плод падает тогда, когда поспеет, милорд. Лучше оставьте нас в покое.
Мод не расслышала ответа Жоффруа, за дверью раздались лишь звуки удаляющихся шагов. Последовала еще одна схватка, сильнее прежней, и Олдит пришлось поддержать Мод обеими руками, чтобы та не упала на пол.
— Воды отходят. Кладите ее на скамью, — приказала повитуха Олдит, оглядев Мод. — Сейчас миледи может родить в любой момент. — Она повернулась к кормилице: — Принесите кувшин горячей воды и кусок полотна.
Подняв платье Мод, повитуха положила ее на полукруглый вырез в середине деревянной скамьи для рожениц.
— Мне нужен горшочек с мазью, масло и маленький нож, — сказала повитуха Олдит. — Быстро!
Она начала растирать живот Мод от пупка книзу смесью масла и мази из Арагона. Боль немного утихла, и повитуха поднялась на ноги.
— Олдит! — позвала Мод.
Та озабоченно наклонилась к ней.
— Я здесь, моя крошка.
— А вдруг Жоффруа захочет увидеть незапеленутого ребенка? — прошептала Мод, схватив няньку за руку.
