— Взгляните, милорды! — король возвысил голос, поднимая ребенка над головой, чтобы все могли увидеть его. — Взгляните на своего нового принца. Это Генрих, правнук Завоевателя, и вы должны присягнуть ему на верность.
Когда бароны подошли к Мод, чтобы приветствовать ее, Стефан отступил назад. В их манерах, сдержанных, но учтивых, не было недостатка в уважении. Однако в их отношении к Жоффруа Анжуйскому чувствовалась скрытая враждебность. Замечая неприязненные взгляды, которые бароны бросали в сторону графа, Стефан испытывал своего рода злорадное удовлетворение. Среди собравшихся ни один человек не обращался с Жоффруа так, как подобало бы обращаться с будущим королем-консортом. Стефан задумался: неужели его дядя настолько поглощен внуком, что не обращает внимания на презрительное отношение к зятю?
Стефан расхаживал по залу, порой останавливаясь, чтобы обменяться с кем-либо из гостей улыбкой или перекинуться парой слов. Он старался определить, кто из присутствующих лордов останется верным присяге после смерти короля. Рождение младенца может оказаться на руку анжуйцу. Стефан поднял голову и внезапно встретился глазами с холодным, оценивающим взглядом Жоффруа. Между ними пробежала волна откровенной враждебности. Стефан с потрясением понял, что граф размышляет над тем же самым, что и он, пытаясь ответить себе на вопрос: теперь, когда есть законный наследник, кто еще посмеет возражать против права Мод носить корону?
— Погляди на своего нового родственника, племянник! — окликнул его король.
Стефан подошел к дяде и протянул младенцу палец; малыш вцепился в него, зажав палец в неожиданно сильном кулачке.
— Неплохая хватка для такого возраста, — улыбнувшись, сказал Стефан. — В нем уже чувствуется будущий воин. Это великая честь для Нормандского дома, сир.
— И Анжуйского дома, милорд, не забывайте, — произнес у него за спиной Жоффруа.
— Да, действительно, — отозвался Стефан, но не стал оборачиваться, потому что в этот момент рядом с королем появилась Мод. — Вы прекрасно выглядите, кузина, — сказал он, и сердце его бешено заколотилось.
Мод слабо улыбнулась в ответ. Ее лоб перерезала складка; серые глаза, казавшиеся невероятно огромными на молочно-белом лице, избегали встречаться с глазами Стефана, встревоженно блуждая по всему залу; Мод казалась перепуганной, как загнанная лань. Стефан не сразу понял, что она испугана из-за него. Но почему? Ошеломленный и задумчивый, он отошел в сторону, пропустив графа Честера к младенцу. Может быть, Мод боится, что он откроет слишком многое каким-нибудь лишним словом или жестом в присутствии ее мужа? Но ведь она знала, как он осмотрителен!
Стефан ощущал настоятельную необходимость увидеться с кузиной наедине, убедиться в том, что она все еще любит его, и поведать ей, какой груз лежит у него на сердце. Вскоре ей предстоит возвратиться в Анжу, ему — в Англию. Это, быть может, последняя возможность, предоставившаяся им, прежде чем события развернутся в полную силу, прежде чем… Стефан заставил себя оборвать эту мысль.
32
Двумя днями позже бароны еще раз поклялись в верности Мод и принесли ей присягу. Первым из приведенных к присяге лордов был Стефан. Когда Мод пожала ему руку, ладонь ее была холодной, как лед, лицо казалось мраморным, но Стефану почудилось, что по ее телу пробежала волна легкой дрожи.
Во время праздничного пира, который состоялся этим же вечером в герцогском дворце, Стефан дождался, когда Жоффруа Анжуйский войдет в большой зал, и поймал Мод у самого порога, в тот момент, когда она собиралась проследовать за мужем.
— Ты можешь встретиться со мной сегодня ночью? — прошептал он.
— Это невозможно, — ответила Мод, не глядя на него. — Позволь мне пройти.
— Умоляю, не отказывай мне. Может быть, больше нам такого случая не представится… — Стефан остановился, заметив ее внезапно побледневшее лицо и загнанное выражение во взгляде. — Скоро я уеду в Англию, а ты вернешься в Анжу. Возможно, пройдут годы, прежде чем мы снова увидимся.
Мод заколебалась, затем коротко кивнула.
— Если я смогу ускользнуть незаметно.
— Возле соколиных клеток, когда зазвонят к заутрене.
В это время там никого не будет.
Пир в честь юного Генриха Анжуйского затянулся надолго. Наконец, к облегчению Стефана, все закончилось. Опьяневшие бароны лежали, растянувшись поперек столов, или валялись без чувств на тростнике, а некоторые, шатаясь, кое-как добрели до своих жилищ.
Весь герцогский дворец был переполнен гостями, и Стефана втиснули в одну комнату с Брайаном, Робертом, близнецами де Бомон и Ренальфом Честерским. Он лежал на соломенной постели среди храпа и пьяных отрыжек, почти задыхаясь от зловонного перегара и запаха немытых тел. Воздух был спертым, а темнота гнетущей. Неужели никогда не позвонят к заутрене?
Наконец-то! С колокольни Руанского кафедрального собора донеслось двенадцать отчетливых ударов, возвестивших о наступлении полночи. Стефан поднялся. Пробираясь на ощупь мимо распростертых тел, он вышел из спальни и прошел через спящий дворец во двор. Прохладная ночь была наполнена запахами влажной земли и летних трав; Стефан всей грудью вдыхал этот целебный воздух. Высоко над ним, в ночном бархатном небе, сквозь темные облака скользила полная луна, освещая башни и крепостные валы, заливая серебристым сиянием затененные уголки пустынного двора. Оконные проемы дворца были темными. На зубчатой стене мелькнул и исчез огонек: стражник совершал свой обход. Стефан прошел мимо казарм, кузницы и колодца. Впереди находились соколиные клетки.
— Стефан? — голос Мод донесся из темноты, как звук бесплотного таинственного духа.
Он обнаружил ее возле одного из закрытых деревянными щитами окон клеток. Мод, закутанная с головы до ног в длинный черный плащ, была незаметна в ночной темноте. На лицо ее падала тень.
— Жоффруа напился до беспамятства и свалился, как мертвый, — прошептала она. — Остальные тоже спят, так что я пришла рано.
Постепенно глаза Стефана привыкли к полутьме, и он смог разглядеть бледный овал ее лица под капюшоном плаща. Он потянулся к ее рукам под складками накидки и крепко сжал их, с облегчением почувствовав, что Мод не оттолкнула его.
— Я так рад снова видеть тебя, — сказал он.
— И я тоже, — глубоко вздохнув, ответила Мод.
— Это действительно так? — Стефан крепче сжал ее руки. — Правда?
— У меня нет причины говорить неправду. Ты всегда это знал.
Стефан услышал легкую дрожь в ее голосе, и сердце его забилось.
— Я не был уверен, — сказал он. — Ты показалась мне такой испуганной, когда увидела меня в большом зале. Ты подумала, что я чем-нибудь выдам себя перед Жоффруа?
