Стефан кивнул.
— А тем временем, — продолжал Анри, — мы используем наши связи. Я обеспечу поддержку церкви. Ты должен привлечь на свою сторону близнецов де Бомон и других влиятельных союзников, которые будут готовы на многое, чтобы увидеть тебя королем. Постарайся дать понять — разумеется, осторожно, — что ты не согласен с королевским выбором наследника. Такое сообщение не будет напрасным для тех, кто готов его услышать.
Лицо Стефана потемнело.
— Признаюсь, что чувствую себя неловко, брат. Меня беспокоит, что я отнимаю у ребенка Мод его законные права, — произнес он вслух мысль, начавшую тревожить его.
Епископ с раздражением вздохнул.
— Законные права этого ребенка — владение Анжу и Майном! Позволь напомнить тебе, что обе области — наследство огромной ценности. Во всяком случае, мальчик не останется безземельным или бедным. Не следует быть щепетильным из-за таких пустяков. Лучше думай о благе королевства.
Мерцающий свет факелов отражался в глазах Стефана, полных тревоги.
— Тебе не кажется… что то, что мы делаем, — это измена?
— Измена? — поразился Анри. — Спасение королевства от анжуйского господства — лучшее доказательство нашей верности! В самом деле, Стефан, иногда мне кажется, тебе не хватает определенной жесткости, необходимой для… — Он озабоченно оглядел брата. — Что тебя беспокоит? Ты боишься нарушить клятву, данную Мод и королю?
Вздохнув и пожав плечами, Стефан молча отвернулся.
— И это все? Будь благословен, брат, я обещаю тебе полное отпущение грехов. В конце концов, Рим понимает такие вещи.
* * *
Спустя шесть месяцев, в середине сентября, Стефан стоял в большом зале герцогского дворца в Руане. Весь двор собрался в ожидании приезда графа и графини Анжуйских с их младенцем-сыном. Свет вечернего солнца через открытые двери заливал свежесорванный тростник на полу, превращая его в золотой ковер.
— Черт побери, знать, что придется принести присягу анжуйскому отродью, — это как нож к горлу, — вполголоса пробормотал Уолерен Мулэн.
Роберт Лестерский обеспокоенно взглянул на короля, одетого в пурпурную мантию, который сидел на герцогском троне, стоящем на возвышении.
— Придержи язык, брат. У нас нет выбора.
Уолерен бросил мрачный взгляд в сторону монарха.
— Пока король Генрих жив, мы все под его башмаком. После его смерти все будет иначе.
Близнецы инстинктивно повернулись в сторону Стефана, который коротко кивнул в ответ и отошел от них, направляясь к Роберту Глостерскому, Брайану Фитцкаунту и графу Честерскому. Уолерен не скрывал своей ненависти к анжуйцам, и Стефан предпочел бы, чтобы он был более осторожен.
— Им уже пора появиться, — прорычал граф. — У меня нет желания так долго ждать этих анжуйцев. — Он даже не счел нужным говорить потише и вызывающе выдвинул вперед подбородок.
— Теперь уже скоро, — успокаивающе улыбнулся Роберт.
Старшая дочь графа Глостерского, Сибил, недавно вышла замуж за могущественного Ренальфа, владельца богатого и обширного Честерского палатината, и Роберт всегда вел себя с почтительной вежливостью по отношению к своему влиятельному зятю.
— Мне кажется, наш любезный граф чувствует, что новоприбывшие затмят его, — прошептал Брайан Фитцкаунт Стефану. — Знаю по собственному опыту, что если Ренальф не находится в центре внимания, он воспринимает это как личное оскорбление.
Стефан встряхнул головой, и глаза его невольно обратились в сторону бочкообразной фигуры графа, чьи обвисшие каштановые усы были предметом множества насмешек. Как бы использовать замечание Брайана себе на пользу? Никогда не бывший в близких отношениях с Ренальфом, Стефан понимал, что, если в будущем он добьется поддержки графа, это будет настоящим торжеством.
— Граф и графиня Анжуйские! — возвестил сенешаль.
Бароны двинулись к дверям, поспешно расступаясь и образуя проход. Ренальф Честерский оттолкнул тестя, пробираясь вперед. Почтительно кивнув, Стефан позволил графу стать впереди него, и был награжден за это признательным бормотанием.
Стефан, стоя за спиной Ренальфа, почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а ладони стали влажными. Прошло четырнадцать месяцев с тех пор, как они последний раз виделись с Мод. От ожидания все его тело напряглось, как тетива.
Мод появилась в дверях с ребенком на руках и двинулась по проходу между рядами баронов. Те подались вперед, и она замедлила шаг, чтобы бароны могли рассмотреть ее сына. На ней было изящное платье абрикосового цвета, с плеч ниспадал золотой плащ, темно-каштановые волосы были перехвачены золотой лентой — одним словом, Мод выглядела по-настоящему величественно. При виде ее Стефан застыл и затаил дыхание.
— Наконец-то! Наконец! — Король вскочил с трона и поспешил навстречу дочери, чуть не запутавшись в длинном пурпурном одеянии.
Мод подошла к нему, встала на одно колено и протянула Генриху запеленутого младенца.
— Вот, сир, это Генрих, ваш внук, — объявила она и с гордостью передала младенца в руки короля.
Стефан подался вперед вместе с толпой, глядя, как смягчилось и просияло суровое лицо короля при виде крошечного внука. Теперь он был виден совершенно отчетливо. Плотные и густые, как у всех его нормандских предков, каштановые завитки волос обрамляли розовое личико. Большие серо-зеленые глаза внимательно и серьезно вглядывались в лицо деда. Казалось, младенца нисколько не волнует ни непривычное окружение, ни то, что его держит на руках незнакомец; с тех пор как Мод с малышом появились в зале, он не издал ни звука. Внезапно по спине Стефана пробежал холодок. Сыну Мод всего шесть месяцев, а он уже умеет держать себя в руках, как взрослый.
Пышно разодетый в зеленые и алые наряды, Жоффруа вошел в зал следом за супругой и встал рядом с королем. Взглянув на него, Стефан был потрясен: в изящной, подтянутой фигуре графа Анжуйского не было и намека на того невзрачного юнца, которого описывала Мод. Впрочем, то было четыре года назад. А теперь граф возмужал. Стефан поймал себя на том, что с отвращением разглядывает красивое, высокомерное лицо, золотисто-рыжую бороду и желтую веточку, хвастливо торчащую из синей шапки. Он подумал, что если ребенок Мод и был похож на Жоффруа при рождении, то сейчас в нем не осталось никакого сходства с графом. Генрих Анжуйский был нормандцем с головы до ног.
К королю приблизились несколько священников в богатых одеждах, среди которых был и епископ Винчестера; всем им не терпелось взглянуть на младенца.
— Взгляните, милорды! — король возвысил голос, поднимая ребенка над головой, чтобы все могли увидеть его. — Взгляните на своего нового принца. Это Генрих, правнук Завоевателя, и вы должны присягнуть ему на верность.
