Бен-Гурионом, но вместо того, чтобы укрепить его дух, "старик" устроил ему выволочку. "Я очень сомневаюсь, что Насер хотел вступить в войну, а теперь у нас серьезные проблемы", - заявил Бен-Гурион. Он заявил, что мобилизация резервистов была ошибкой. Рабин ответил, что он рекомендовал провести мобилизацию для того, чтобы убедиться в их готовности. "В таком случае вы или тот, кто дал вам разрешение на мобилизацию такого количества резервистов, совершили ошибку", - повторил Бен-Гурион. "Вы ввели государство в тяжелую ситуацию. Мы не должны вступать в войну. Мы оказались в изоляции. Вы несете за это ответственность". Эти слова ударили по Рабину как молотком и способствовали срыву, который он пережил вечером 23 мая. На следующий день он остался дома и обратился за медицинской помощью. Острая тревога вывела его из строя на двадцать четыре часа, после чего он вернулся к полноценной деятельности.
Давление военных на кабинет министров с целью заставить его согласиться на немедленную военную акцию против Египта неуклонно усиливалось. Прежде чем дать согласие, Эшколь и большинство его министров хотели выяснить, как в настоящее время относятся американцы к обещанию, которое Даллес дал Эбану десять лет назад. 23 мая кабинет министров принял решение направить Эбана с миссией в Париж, Лондон и Вашингтон, чтобы добиться принятия международных мер по открытию Тиранского пролива. Через три дня он вернулся с пустыми руками. Самой важной для него была встреча с президентом Линдоном Джонсоном. Джонсон сообщил Эбану, что, по единодушному мнению его военных экспертов, нет никаких признаков того, что египтяне планируют напасть на Израиль, а если они все-таки нападут, то израильтяне "выбьют из них всю кровь". Джонсон пообещал действовать совместно с другими морскими державами, чтобы открыть Тиранский пролив для израильского судоходства, и предостерег от начала военных действий со стороны Израиля. Он несколько раз повторил: "Израиль не останется в одиночестве, если только он сам не решит пойти на это". Доклад Эбана кабинету министров о неутешительных результатах его поездки вновь открыл дискуссию по поводу предложения о военных действиях. Большинством голосов, включая Эшколя, кабинет 28 мая принял решение подождать две-три недели.
Вечером того же дня Эшколь встретился с представителями Генерального штаба, чтобы объяснить им решение кабинета. Встреча была очень бурной. Генералы использовали грубые выражения, обвиняя гражданское руководство в слабости, неразберихе и путанице. Для генералов главной проблемой было не право прохода через Тиранский пролив, а размещение египетской армии на Синае. Они не верили, что морские державы будут таскать израильские каштаны из огня. Некоторые утверждали, что морским державам вообще нельзя давать разрешение на прорыв египетской блокады, что ЦАХАЛ должен сделать это сам, и что только так можно восстановить сдерживающую силу ЦАХАЛа. Все выступавшие подчеркивали, что время имеет решающее значение, так как чем дольше они будут ждать, тем тяжелее будет цена победы с точки зрения потерь. Эшколь не согласился с тем, что единственным способом сдерживания является немедленное нападение, и подробно изложил свои аргументы против превентивной войны. "Неужели мы будем жить вечно, опираясь на меч?" - спросил он, возмущенно повышая голос. Атмосфера стала настолько невыносимой, что заседание пришлось прервать, а сам он в раздражении покинул зал. Сказанное в "ночь генералов" было настолько прямолинейным и резким, что могло быть расценено как граничащее с открытым бунтом. Эшколь, по словам его помощника, воспринял услышанное как вотум недоверия себе и своему правительству.
У военных, конечно, не было доверия ни к Аббе Эбану, ни к его докладу об американской позиции. Поэтому они предложили направить в США с секретной миссией Меира Амита, директора Моссада. Его задача состояла в том, чтобы выяснить, как американцы видят ситуацию, планируют ли они действовать и как отреагируют, если Израиль захватит военную инициативу. Приезд Амита совпал с изменением американской политики. Линдон Джонсон сообщил Эбану, что Америка планирует организовать международную армаду для открытия проливов, и поэтому попросил Израиль подождать. К моменту приезда Амита американская политика изменилась в пользу развязывания Израилем войны с Насером. Амит сместил акцент с юридического вопроса о проливах на стратегический вопрос о египетских силах на Синае. Он сообщил Роберту Макнамаре, министру обороны, что Израиль рассматривает возможность вступления в войну. Он попросил о трех вещах: американскую дипломатическую поддержку в ООН, поддержку в случае советского вмешательства и, если возникнет необходимость, пополнение американского военного арсенала Израиля. Макнамара признавал, что на Америке лежит моральная ответственность за открытие проливов, но он предпочитал, чтобы Израиль сделал это сам, поскольку Америка была привязана к Вьетнаму, а ЦРУ считало, что Израиль сможет разгромить египетскую армию без какой-либо помощи извне. Фактически он дал Израилю зеленый свет на военные действия против Египта.
Амит доложил о результатах своей миссии небольшой группе советников, собравшихся в доме премьер-министра вечером в субботу, 3 июня. Амит указал, что американцы приветствовали бы независимый израильский удар, чтобы сокрушить Насера. Однако, что удивительно, Амит предложил подождать неделю, чтобы проверить, есть ли у Израиля casus belli, отправив корабль через проливы. Даян, для которого это был второй день работы на новом посту, настаивал на немедленных действиях и отказывался ждать день или два. С ним был согласен министр труда Игаль Аллон. Они были самыми ярыми сторонниками военных действий. На следующий день, в воскресенье, 4 июня, кабинет министров собрался в полном составе и принял решение о вступлении в войну.
Шестидневная война
Шестидневная война стала самой впечатляющей военной победой в истории Израиля. Она началась 5 июня 1967 г. внезапным воздушным ударом по аэродромам противника и завершилась 10 июня оккупацией Израилем всего Синайского полуострова, Западного берега реки Иордан и Голанских высот. Египетские ВВС были уничтожены на земле за несколько часов утром 5 июня, но союзникам Египта была передана ложная информация, побуждающая их присоединиться к боевым действиям. В полдень ВВС Сирии, Иордании и Ирака начали наносить удары по целям на территории Израиля. В течение двух часов были уничтожены сирийские и иорданские ВВС, а также иракская авиабаза H-3, расположенная вблизи иорданской границы. Всего в первый день боев было уничтожено четыреста самолетов противника, что, по сути, решило судьбу арабских армий. Скорость и масштабы военной победы Израиля заставили некоторых наблюдателей предположить, что Израиль начал войну не в целях самообороны, а для расширения своей территории. В частности, арабские наблюдатели были склонны считать, что Израиль намеренно спровоцировал Шестидневную войну, чтобы реализовать свои давние территориальные амбиции. Такая точка зрения не имеет под собой оснований. Шестидневная война была оборонительной. Израиль начал ее для обеспечения своей безопасности, а не для расширения
