растрепанные рыжие волосы. – И что ты теперь сделаешь?
На самом деле Делла могла сделать дохрена всего, от тяжких телесных до летального, и Стэн это понимал как никто другой. Трахать ее вот так, уткнув носом в подушки, было так же охуенно, как лететь вниз с американских горок. Восхитительно. Безумно. И безопасно. Делла позволила Стэну нагнуть себя, отдала ему руль, не колеблясь, и эта мысль сносила крышу напрочь. Стэн трахал ее размашистыми мерными движениями, наблюдая за движением собственного члена, как за работой хорошо отлаженного поршневого механизма: вперед-назад, вперед-назад. Делла глухо вскрикивала, оттопыривала задницу и подмахивала, по спине у нее пробегала короткая дрожь, а пальцы сжимались, бессильно хватая воздух.
Дурея от собственной наглости, Стэн остановился. Делла недовольно хныкнула, заерзала, подталкивая его к движению.
- Попроси меня.
- Что? – повернула она красное, мокрое от пота лицо, облепленное рыжими прядями.
- Попроси, чтобы я тебя трахнул.
Несколько секунд Делла смотрела на него так, что Стэн приготовился получить пяткой по яйцам – или проклятием в лоб. А потом улыбнулась дурной пьяной улыбкой.
- Трахни меня. Сейчас. Выебите меня, мистер Паттерсон, прошу вас.
Осторожным, невесомым, как прикосновение перышка, движением Стэн погладил Деллу по шее.
- Молодец, хорошая девочка.
И отпустил себя. Он трахал Деллу быстро, жестко, с оттягом, засаживал, как штык во врага. Тело наливалось томлением, густым и темным, словно патока, мышцы мелко дрожали от напряжения, в висках кузнечными молотами грохотал пульс. Делла вцепилась зубами в подушку и тихо подвывала в такт, прогнувшись в талии так, будто сейчас сломается. Еще несколько толчков, и она вскрикнула и сползла на диван, обмякшая, как растаявшее мороженое. Конвульсивно сжимающееся влагалище стиснуло член, и Стэн почувствовал, как оргазм взрывается в нем ослепительной вспышкой. Последним сознательным усилием разжав руки, чтобы не вывернуть Делле суставы, он рухнул, оглушенный и ослепший.
Несколько минут они лежали в тишине и молчании, вслушиваясь в грохот сердец. Первой пришла в себя Делла. Перекатившись на бок, она повертела запястьями с отпечатавшимися на них красными следами захвата.
- Ты не Скайвокер, ты Палпатин!
- Такова темная сторона Силы, - зловеще просипел Стэн. – Скоро ты будешь называть меня Повелитель…
- Размечтался, - безжалостно разрушила пафос момент Делла. За что получила смачный шлепок по заднице. Ибо пафосные моменты случаются в жизни редко, и портить их – смертный грех.
Украшенная наконец-то елка таинственно мерцала золотистыми огнями. Горели свечи, снежными сугробами белел дождик, шары медленно наливались цветами: из красного в синий, из серебряного в золотой.
Стэн и Делла валялись на диване в обнимку, любуясь на творение рук своих.
- Так что ты хочешь знать о моей семье?
В глазах у Деллы отражались золотые отблески свечей.
- Честно? Без понятия. Все, что расскажешь. – Стэн намотал на палец локон, рыжий, словно кленовый лист. – У тебя же есть семейные фото?
- У меня вообще какие-нибудь фото есть? – вопросом на вопрос ответила Делла. Стэн захлопнул рот. Только сейчас он сообразил, что не видел у Деллы фотографий. Никаких. Не было снимков с выпускного, не было детских фоток в обнимку с родителями, не было «мы на пикнике», «мы с левыми чуваками», «мы и самая большая тыква урожая хренадцатого года». Ноль. Зеро.
На стене в гостиной висели хопперовские амбары Кобба, а в спальне – его же акварели, бледные, холодные и прозрачные.
Стэн попытался осмыслить эту старую-новую информацию. Это же что-то означает, правильно? Что-то такое… важное. Или нет.
- Ой, вот только не делай такое лицо! – пихнула его в бок Делла. – Несколько штук есть. Преш!
Из коробки на верхней полке вылетела папка, подплыла к владелице, зависла, словно в раздумьях, и переместилась к Стэну. Он нерешительно потянул тканевые завязки. В папке обнаружились четыре фотографии. На одной рыжая девочка лет пяти чинно сидела на руках у молодой темноволосой женщины. Они неподвижно и очень смотрели в объектив камеры. На второй – снова девочка, теперь с невысоким сухощавым мужчиной. Рыжие волосы у обоих, веснушки и совершенно одинаковые улыбки. Над мужчиной парит крохотная яхта, привязанная за веревочку, как воздушный шар, и девочка, хохоча, запрокидывает голову. Третья – мужчина, один, улыбается, насмешливо изогнув бровь. Ветер треплет вьющиеся рыжие волосы, парусом надувает белую рубашку. И четвертая – все вместе. Мужчина держит девочку на руках, а женщина смотрит куда-то мимо камеры, раздраженно нахмурив брови.
- Кажется, у тебя очень строгая мама. Вы часто видитесь? – попробовал снова Стэн.
- Где-то раз в полгода хожу на могилу.
Да мать же твою! В этом мире остались безопасные темы?!
Мельпомена Ругер была многообещающим герметистом. К тридцати годам она у нее за спиной была разработка трех собственных заклинаний и девяти – в составе группы. Мельпомена писала диссертацию на тему «Шаманские практики вокализации. Влияние акустических характеристик пения на утилитарную эффективность обряда». На кафедре прикладной герметистики Мельпомене прочили большое будущее. Но будущего не случилось. На тестовом прогоне заклинания обратимой криоконсервации кто-то перепутал местами амулеты. Кто именно – выяснить не удалось. Лабораторию и три прилегающих помещения разметало взрывом так, пришлось перестраивать все крыло здания.
То, что осталось от Мельпомены Ругер, похоронили в закрытом гробу.
- Боги, какая трагедия, какая немыслимая трагедия! – причитала на кладбище Бетси Арсега, двоюродная сестра Мельпомены. – Ах, если бы Молли оставила эти глупости и занималась семьей! Я же так ее уговаривала!
Делайла Ругер примерилась и от души пнула тетушку по коленной чашечке.
- Ах ты ж мелкая… сиротка, - подавилась воплем Бетси Арсега. – То есть бедная. Несчастное дитя.
К чести тетушки нужно отметить: она действительно жалела племянницу. И искренне хотела помочь. Бездетная Бетси оформила опекунство, забрала Деллу к себе и за все девять лет, отделявших девочку от совершеннолетия, не сняла ни цента с банковского счета Ругеров. При этом на племяннице женщина не экономила – ни деньги, ни силы, ни время. Бетси сделала в гостевой комнате ремонт, превратив ее в очаровательное гнездышко, накупила ажурных платьицев и лаковых туфелек. Она водила Деллу в школу танцев, на уроки вокала и к преподавателю актерского мастерства, читала ей вслух истории про фей. А еще Бетси воспитывала племянницу. Пыталась исправить тот педагогический кошмар, который создали недальновидные родители.
- Ты же хорошая девочка… - грустно вздыхала Бетси, выпутывая из рыжих вихров обильные репьи. – Ну зачем ты подралась с Тревором?
- Потому что он Билли дразнил, - поначалу пыталась
