брак, я бы не задавала таких вопросов, но мы встречаемся. Мы не просто ходим по кругу, мы на самом деле связаны друг с другом, так почему он не хочет говорить?
Когда двери лифта разъезжаются, я топаю к своей квартире, отпираю дверь и распахиваю ее, и вижу бабушку и Рэта, сидящих за стойкой бара и выглядящих обеспокоенными и напряженными.
— Ох, блядь, — говорит Рэт, вставая со стула и подходя ко мне. Он подхватывает меня на руки и крепко прижимает к себе. Его лицо снова стало нормальным, пиджак снят, а рукава рубашки закатаны. — Ты напугала нас.
Я отталкиваю его, и обиженное выражение на его лице не остается незамеченным.
— Я застряла в метро по дороге домой с Кони-Айленд. Я в порядке.
— Ты оставила свой телефон в моей машине. Ты ушла, прежде чем я успел тебе его вернуть.
Проклятье. Я была слишком занята чтением своей электронной книги, чтобы обратить внимание на телефон. А все потому, что не хотела видеть сообщений от Рэта.
Мне нужно было время для себя, и я его получила.
Бабушка подходит к нему сзади и похлопывает по спине.
— Почему ты бросила своего жениха, и поехала на Кони-Айленд?
— Потому что у нас произошла ссора, — говорю я, поднимая подбородок. — И, честно говоря, я не хотела больше смотреть на него. Мне нужно было пространство.
— Так не решают проблемы, и ты это знаешь, — говорит бабушка. — Мы встречаемся с ними лицом к лицу и обсуждаем их.
— Ага, но я хотела побыть одна, и, если позволите, мне необходимо личное пространство.
Я снимаю туфли, оставляю их в прихожей, и направляюсь в свою комнату. Можно не сомневаться, что он последует за мной. Не хочу разговаривать с ним в присутствии бабушки, особенно зная, что сегодня утром она двигалась немного медленнее. Я не хочу ее волновать.
Я оставляю дверь своей спальни открытой и начинаю расстегивать молнию на платье, зная, что он может появиться в любую секунду.
И как раз в тот момент, когда платье соскальзывает с моего тела на пол, Рэт протискивается в дверь и закрывает ее. Его глаза тут же пожирают меня, пока он сокращает расстояние между нами.
Я не успеваю и глазом моргнуть, как его руки оказываются на моих бедрах, а губы прижимаются к моим губам прежде, чем я делаю следующий вдох.
Застигнутая врасплох, я замираю на несколько секунд, позволяя ему завладевать моим ртом так, как он хочет, но, осознав, что должна злиться на этого человека, отталкиваю его.
Повернувшись к комоду, достаю шелковые шорты и подходящий к ним топ. Прямо перед ним я раздеваюсь. Обнажившись, быстро взглянула на него и увидела, насколько темнее и зловещее стали его глаза.
Я поворачиваюсь к нему, предоставляя полный обзор, и надеваю сначала шорты, а затем топ. Его взгляд не отрывается от моего тела, даже когда я подхожу к нему, лезу в карман его брюк и достаю телефон. Я разблокирую его, открываю Грабхаб (прим. пер.: Грабхаб (Grubhub) — американская онлайн — платформа для заказа и доставки готовой еды через мобильные устройства) и заказываю себе пиццу и чесночные хлебные палочки.
Время заполнить себя углеводами и заедать свои чувства.
После оформления заказа, кладу телефон обратно к нему в карман и забираюсь под свое прохладное одеяло. Наши взгляды не отрываются друг от друга, но мы молчим. Не сводя с меня пристального взгляда, он медленно расстегивает рубашку и снимает ее со своих широких плеч. Следующими идут брюки, он расстегивает их и бросает на пол, за ними следуют носки.
Я наблюдаю, как его точеное тело приближается к моей кровати, где он сдвигает меня в сторону и тоже забирается под одеяло. Он прислоняется к изголовью, а затем пытается притянуть меня к себе, но я не позволяю.
— Чарли, — выдыхает он, — ты можешь злиться на меня, но, пожалуйста, просто позволь мне обнять тебя, ладно? Ты до смерти напугала меня, я думал, что с тобой что-то случилось. Просто позволь обнять тебя.
Искренность сквозит в его голосе, он выглядит совершенно подавленным и измученным одновременно, и хотя я расстроена, я понимаю, что он мог волноваться, поэтому сдаюсь и сажусь рядом с ним. Конечно, он не считает, что этого достаточно, и осторожно притягивает меня к себе, крепко прижимая к груди.
— Боже, как же мы перепугались. О чем, черт возьми, ты думала, отправляясь на Кони-Айленд без телефона?
— Послушай, Рэт. Я не нуждаюсь в нотациях.
— Тебя не было больше трех часов, Чарли. Без телефона.
— И что? — Я отталкиваюсь от его груди и снова начинаю защищаться. — Хочешь верь, хочешь нет, но до того, как мы встретились, я справлялась самостоятельно, без того, чтобы ты прилетал и спасал меня, словно рыцарь в сияющих доспехах. Мне не нужно было, чтобы ты приходил и налаживал мою жизнь, предлагал работу, квартиру и способ помочь бабушке.
Он отшатывается назад, словно я дала ему пощечину.
— Я не пытаюсь спасти тебя.
— Но разве ты не этим занимаешься? Относишься ко мне как к благотворительной организации?
— Ты, блядь, издеваешься надо мной, да? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне лицом. — Ты на самом деле так думаешь?
— Может, не с самого начала, но, похоже, так оно и есть. Как будто ты бросаешь деньги стриптизерше. — Я делаю движение рукой, словно отсчитывая банкноты, лежащие передо мной. — Ты раздаешь жилье, водителей, фальшивые предложения, оргазмы и все это ради чего, Рэт?
— Ради тебя, — говорит он мрачным голосом.
— Но почему? Я знаю, что ты считаешь меня привлекательной, и здорово, что ты хочешь со мной встречаться, но что это значит на самом деле, если ты не хочешь открыться, если не хочешь отдать мне частичку себя? Я не поверхностный человек, но ты заставляешь меня чувствовать себя поверхностной.
— Ух ты, — говорит он, откидываясь назад и проводя рукой по волосам. — Просто… ух ты. — Он встает с кровати и начинает одеваться. Просовывает руки в рукава рубашки и застегивает ее, обращаясь ко мне. — Если думаешь, что это поверхностные отношения, то, очевидно, ты была невнимательна.
— Я была само внимание, Рэт. Я заметила, как ты избегаешь любого серьезного разговора, который я пытаюсь с тобой завести.
— Мы ведем глубокие беседы. О чем, блядь, ты говоришь?
— Как насчет предыдущих отношений? Почему ты не говоришь о них?
Он застегивает последнюю пуговицу и говорит:
— Может быть, потому, что не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко, слушая о женщинах, которых я когда-то трахал.
— Видишь? Вот опять. — Я указываю на него пальцем. — Ты
