Мы начали медленно и нежно, как и всегда бывало — нежная любовь, которая так убаюкивала и успокаивала меня. Любовь, которая исцеляла мою темную сердцевину. Но затем, приближаясь к концу, Картер ускорил темп — такого никогда не было, — он проникал более глубоко и грубо, он выкрикивал слова, которые я никогда не ожидала услышать от него, и кончил во мне с такой неистовой силой, что моя голова резко дернулась, и я громко расплакалась от испуга и боли. Картер лежал на мне неподвижно около двух минут, а я повернула голову в сторону, уткнулась в диванную подушку и пыталась остановить глупые слезы слабости, страха и утраты. Но мне это не удавалось — слезы лились в ухо и мочили волосы. Значит, я была не права. Значит, это не была нежная любовь, о которой я думала, что она пронесет меня на своих крыльях спокойно и ровно через всю жизнь. Видимо, за подобную любовь придется платить.
Картер сам был поражен. Он плакал и прижимал меня, и гладил мои волосы, и без конца просил прощения. В конце концов я положила руку на его рот и ухитрилась улыбнуться.
— Любой, кто подслушивал бы у замочной скважины, подумал бы, что ты выпорол меня плеткой-девятихвосткой.
— Примерно так я и поступил. Именно таким жестоким я был. Я знаю, через что ты прошла со своим мужем, я знаю, чего ты боялась все эти годы, и тем не менее я, можно сказать, изнасиловал тебя. Принудил… Энди, клянусь перед Богом, я не знаю, что такое вселилось в меня.
— Забудь, Картер, — проговорила я, огорченная его страданиями. — Если незначительный излишек страсти — это самое худшее, через что нам когда-либо придется пройти, то мы с тобой счастливые люди. Я слишком сильно отреагировала. Это я должна извиниться перед тобой. Все произошло так внезапно и… Именно в этом причина, поверь.
— Могу представить себе. Я обошелся с тобой, как со шлюхой. Ты, наверно, подумала, что я все это время был тайным садистом, наподобие жестокого подонка Колхауна. Я обещаю тебе, что такого никогда впредь не случится. Ты не создана для излишеств подобного рода.
Я вспомнила ночь холода, звезд и огня костра, смеющуюся, кричащую любовь на постели из меха под первобытным деревом, бесстыдную наготу и невозможность сдерживать свои чувства. Мне казалось, что я снова расплачусь — на сей раз о двойной потере, и я затолкнула воспоминания так глубоко, как только могла. У меня были свои планы, и дикой природе с танцующим пламенем костра не оставалось в них места. Я изгоню ее окончательно. Я сумею сделать это и сделаю.
Назавтра Картер должен был лететь в Атланту на два дня для получения каких-то письменных показаний. Он завел разговор об отмене или изменении расписания вечеринок, но я не позволила ему сделать это.
— Меня тошнит до смерти от вечеров, и никто не будет ждать, что я приду без тебя, — уверяла я. — И мне нужно провести некоторое время наедине с Хил. Поезжай, а мы будем ожидать кануна Нового года. Разлука будет полезна нам обоим.
— Она не будет полезна мне, — заявил Картер несчастным голосом. — С каждым днем я все больше и больше хочу провести остаток жизни с тобой. И мне кажется, что в последнее время я совершал самые ужасные поступки, которые могут только отпугнуть тебя. Мне не хочется оставлять тебя с тенью этой убийственной ночи, которая висит над нами.
— Убийственной ночи не было, — сказала я, подталкивая Картера к двери. — Это пустяк, зеро, нуль. Отправляйся и заработай немного денег. Мне никогда не приходило в голову подцепить нищего.
Даже в шутку я не могла заставить себя произнести вместо „подцепить" слова „выйти замуж".
Глава 9
Занятия в школе у Хилари начинались в понедельник после Нового года, а мой колледж начинал работать только через две недели после него. В первый раз после того, как мы приехали в Пэмбертон, у нас с дочерью появилось свободное время, простирающееся перед нами, как чистый, только что выпавший снег.
Я завела разговоры о походах по магазинам, чтобы купить школьную одежду, о посещении музеев, концертов и галерей, о возвращении Хилари на конюшню, чтобы подогнать отставание в занятиях по выездке, о езде на Питтипэт.
— Козий ручей. Ты обещала. — Хилари даже не подняла головы от книги по стрельбе из лука, которую взяла в библиотеке.
И мы поехали.
— Ну как, приятели, весело прошло ваше Рождество? — спросил Том, целуя Хилари в щеку и мимоходом пожимая мое плечо.
Том носил Эрла, как горжетку вокруг шеи, — погода опять прояснилась, и стало холодно. Мисси, блея, топала за ним и, увидев Хилари, побежала к ней, напоминая детскую лошадку-качалку. Белое морозное дыхание вырывалось из ее ноздрей.
— Спасибо, прекрасно, — ответила я на вопрос Тома.
— Нет, я скучала без тебя, — заявила Хил. — Что ты делал? На обед была индейка? Ты и твои сыновья стреляли из лука?
„Стреляли из моего лука?" — висело невысказанное в жестком чистом воздухе.
— Да, у меня была индейка, дикая индейка. Но мальчики так и не смогли приехать. Скретч, мистер Кармоди и я съели их порцию и были довольны.
— Мне очень жаль, Том, — сказала я. Гнев против Пэт Дэбни бился у меня в груди.
— Мне тоже, — ответил он. — Но я поехал в город и провел с ними несколько часов в рождественскую ночь. А затем отвез их в аэропорт Атланты. Они уехали в свою школу. Мальчики были очень огорчены, что не смогли побывать в лесу. Мне тоже очень жаль. Пэт, по существу, глупая женщина. Когда они станут достаточно взрослыми, чтобы принимать самостоятельные решения, они будут приезжать на Козий ручей так часто, как только смогут. Я могу подождать. А она окажется одинокой старухой.
— А пока здесь есть я, — заметила Хил.
— Пока и всегда есть ты, принцесса Хилари, — проговорил Том, крепко обнимая ее худенькие плечики. — О'кей. Сходи в дом и принеси рабочие куртки — они лежат на спинке дивана. Передвижная школа Дэбни по лесоведению открывается сегодня.
На той неделе мы ездили на Козий ручей каждое утро, и каждый день Том учил нас чему-то новому о лесе, реке и болоте Биг Сильвер. Утро отводилось для походов по местности. Во время одного из них Том научил нас, как распознавать, собирать и готовить растения, чтобы поддерживать свою жизнь в условиях дикой природы. Он научил нас делать веревки, утварь и даже одежду из волокна растений. Мы сделали яму для приготовления пищи и испекли дикую спаржу, луковицы и стебли тростникового проса, амарант, корни репейника и рогоз.
— Можно выжить в глуши при наличии зарослей рогоза, — объяснял Том. — Можно есть его корни, побеги, семена и пыльцу. Листья прекрасно подходят для плетения, а пух с початка является незаменимой прокладной для одеял и спальных мешков. Это замечательное растение, помогающее выжить в приречных болотах.
