— Можно выжить в глуши при наличии зарослей рогоза, — объяснял Том. — Можно есть его корни, побеги, семена и пыльцу. Листья прекрасно подходят для плетения, а пух с початка является незаменимой прокладной для одеял и спальных мешков. Это замечательное растение, помогающее выжить в приречных болотах.
Мы пили чай из плодов шиповника и ели пеммикан, который Том достал из кармана. Кушанье было приготовлено из высушенной оленины, размельченной вместе с ягодами, — довольно приятный, темный, дикий вкус и удивительно сытная еда.
Мы собирали растения, которые, как уверял Том, являются болотной аптечкой: корни лопуха для мазей и промывания ран, коровяк, жженые листья которого помогают при застое в легких, крапиву для чая, останавливающего понос, дикий лук, отгоняющий насекомых, тысячелистник для остановки кровотечений, заживления воспалительных процессов и от зубной боли.
— Есть множество других растений, используемых в тяжелых случаях. Скретч утверждает, что может вылечить воспаление легких, серьезные септические заражения и даже рак, если захватить его на ранней стадии. Старик спас коз от довольно тяжелых и неприятных болезней. Но эту сторону дела я оставляю ему. Он остался единственным из старожилов, которые знали, что это за растения и где их искать. В другие времена Скретч был бы великим, знаменитым знахарем.
В одно из наших посещений Козьего ручья Том научил нас простейшим приемам подманивания звуками диких обитателей болота Биг Сильвер. Он рассказал нам о доисторическом происхождении способов выслеживания и подманивания дичи, об охотничьих уловках, существовавших в разные времена, о методах привлечения животных звуками, запахом, манками. Он обучил нас „языку" животных, обитающих в южных болотах. Объяснил, какие эмоции проявляются в звуковых сигналах: голод, страх, сексуальные ощущения, простая и присущая всем животным потребность в общении и безопасности, мощный материнский инстинкт, гнев… Том научил нас распознавать признаки того, что животное, которое мы хотели приманить, находится поблизости. Он показал множество способов скрывать себя и свои движения, чтобы приблизиться на нужное расстояние к зверю. Он научил нас использовать ветер, высоту солнца, время дня и пору года, характер местности, показал, как маскировать запах человеческого тела, и рассказал о привычках и повадках разного зверья.
— И все это нужно только для того, чтобы мы смогли приблизиться к живому существу настолько близко, чтобы убить его, — горько заметила я. Мне казалось, что обладание всеми этими знаниями было как-то неприлично, словно в игре против наивного животного ты пользовался целой колодой крапленых карт.
— Даже зная все это, в самый удачный ваш или мой день, проведенный в лесу, любое животное все равно более быстро, бесшумно, более осторожно, более хитро и инициативно, чем мы, — возразил Том. — Это не такое уж неравное состязание. И именно поэтому я не допускаю охотников с ружьями на свою землю. Если кто-то может подобраться достаточно близко, чтобы сделать точный выстрел из лука, то он заслуживает свою индейку или оленя. Кроме того, было время, и оно было не так уж давно, когда ваша жизнь полностью зависела от знания всех этих вещей.
— Но это было когда-то, — не сдавалась я.
— Вполне возможно, что это может потребоваться и теперь, — стоял на своем он. — В лесу случаются вещи, которые не происходят больше нигде. Времена меняются.
Глупо и непростительно бродить по лесам и не знать все, что можно о них знать.
— Неужели все это в самом деле действует? — Глаза Хилари сияли. — Ты правда можешь подозвать животное и оно придет?
— Ну что ж, попробуем, — пожал плечами Том Дэбни. Мы сидели в лучах солнца на краю приречного болота, простиравшегося от берегов Козьего ручья до Биг Сильвер. Оно надвигалось на нас непроницаемой стеной зелени даже в середине зимы, окружало реку и продолжалось на многие мили по другой ее стороне.
Мы сидели, прислонившись спинами к стволам дубов, а под нами лежал войлок опавших листьев с бледно-золотистыми крапинками увядшего папоротника-орляка, не далее десяти ярдов от нас начинался настоящий лес. Утро выдалось безветренным и спокойным. Какое-то время я не слышала песен птиц и трескотни белок. Даже Эрл, обычно шныряющий по лесу, свернулся в полосатое кольцо около Хилари и заснул на солнышке. Судя по высоте солнца, было около полудня.
Некоторое время Том смотрел на лес, затем поднес руки ко рту и издал звук — странный, не похожий на звуки, издаваемые человеком. Древний призыв, что-то близкое к „чок-чок-чок". Почему-то мне он показался беспокойным. Том подождал несколько минут и повторил звук. Затем сложил руки и закрыл глаза. Казалось, он задремал. Когда Хилари беспокойно задвигалась, повернувшись к нему, Том поднял руку и жестом показал, чтобы она успокоилась и сидела тихо. Мы ждали.
Я уже приготовилась закончить эту неподвижную сцену, похожую на эпизод шарады, и предложить ланч, когда огромный бронзовый индюк, самый крупный из всех, когда-либо виденных мной, вырос на краю леса и остановился, глядя на нас. Он насторожился и принялся вертеть головой из стороны в сторону, а затем повернулся и с важным видом лениво удалился обратно в чащу. Вокруг было так тихо, что все могло бы показаться миражом, красивым видением.
— О Том, блестяще! — воскликнула Хилари. — Мама, ты видела?
— Конечно, видела, — ответила я, чувствуя, что, не желая того, очарована увиденным. — Он был просто чудовищен. Том, я не могу поверить, что все твои приемы могут действовать так успешно.
— Не всегда успешно, — усмехнулся наш друг. — Я случайно узнал, что вверх по ручью сейчас находятся несколько стай индеек и что все они молодые птицы. Я видел их в конце той недели. Молодняк склонен довольно часто теряться в лесу, а звуки, которые я издал, означают: „Я потерялся". Их не всегда используют для подманивания опытных птиц или самок. Для самок нужно применять в некотором роде дерзкий, самоуверенный звук, и то обычно только осенью. Весной требуется другой призыв, что-то вроде „приди и возьми меня, парень". А малышей подзывают тан: „ки-ки-ки".
— А почему ты не кулдыкал? — спросила Хил.
— Потому что индюки кулдыкают только весной, когда секс поднимает свою опасно-безобразную голову. — Том усмехнулся, глядя на девочку. — Покулдыкай в другое время — и ты выгонишь его из леса. То же самое произойдет, если ты крикнешь что-то вроде „пат-пат". Это всеобщий сигнал индюков, означающий: „А ну-ка, убираемся отсюда ко всем чертям".
— Ты издал этот звук только при помощи рта? — спросила Хилари. — Смогу я сделать так же?
