9 февраля Констанский был задержан. При освидетельствовании у него была найдена на правой руке, несколько выше локтя, небольшая рана, длиною около З 1/2 см, образовавшаяся, по мнению врача, от пореза ножом или стеклом.
На допросе у судебного следователя Констанский объяснил, что в свертке, который он приносил с собой к жене, находилась бутылка наливки, купленная им в подарок для жены по случаю бывших накануне ее именин. Так как жена встретила его весьма недружелюбно, то он ей наливки не подарил, а выпил сам на следующий день.
Повреждение над локтем правой руки он получил, будто бы упав на улице от удара, нанесенного ему каким-то ломовым извозчиком.
Тем не менее ввиду несомненных улик Констанскому пришлось после отказаться от этого объяснения, и он чистосердечно повинился в краже бриллиантов из Исаакиевского собора.
По словам Констанского, он проживал в Петербурге отдельно от жены, без определенных занятий, сильно пьянствовал, пропивал свое платье и, проводя время днем в трактирах и чайных, ночевал в ночлежных домах.
За неделю до 4 февраля он задумал совершить кражу в Исаакиевском соборе, так как из описаний последнего и из рассказов сторожей, дававших объяснения посетителям, знал, что там имеются на некоторых иконах украшения большой ценности. Чтобы проникнуть в собор, Констанский несколько раз ходил по ночам вокруг него, но каждый раз боялся приступить к делу или потому, что был пьян, или же вследствие овладевавшего им непонятного волнения. Наконец, он убедился, что дежурившие около собора сторожа по ночам спокойно спят и совершить кражу не воспрепятствуют.
4 февраля Констанский решил привести свой замысел в исполнение. Около двух часов дня он купил в лавке на Сенной площади аршин черного коленкора и разрезал его пополам на два треугольника, так как предполагал ломать углы стекол в окнах собора, отчего должны получиться треугольные отверстия. Эти-то отверстия на время совершения кражи он и думал завесить изнутри коленкором, чтобы они не были заметны снаружи.
В 11-м часу вечера Констанский явился к собору, проник с северной стороны за поленницу и здесь, в пространстве между поленницей и стеной собора, снял пальто и шапку. Поднявшись затем по громоотводу на карниз, он пробрался к окну, выдавил наружное стекло рукою и вошел в промежуток между рамами.
В это время Констанский разрезал себе правую руку осколком стекла. Выдавив ногами стекло внутренней рамы, он спустился через образовавшееся отверстие на стоящий под окном стол, с которого и сошел на пол собора. Затем Констанский отправился к царским вратам главного алтаря, против которого, как он знал, стояли иконы с наиболее ценными украшениями, и подошел к иконе Нерукотворенного Спаса. Сняв эту икону вместе с киотом с аналоя, он поставил ее на пол клироса к решетке, накрыл для удобства пеленой, взятой с соседнего аналоя, и быстро выдавил коленом стекло киота. После этого он без особенного труда сорвал венчик с бывшими на нем бриллиантами, согнул его и, завернув в платок, выбрался из собора тем же путем, через окно. Спустившись опять по громоотводу, он надел пальто и шапку и отправился к жене. Последняя ничего не знала о совершенном ее мужем преступлении. Переночевав у жены две ночи, Констанский отправился в село Орелье и здесь, в доме сестры Александры Пестовской, разобрался в похищенном. Сняв бриллиантовые украшения с венчика, он завернул их отдельно; самый же венчик при помощи ножа и молотка разрубил на мелкие куски и также завернул. Уложив оба пакетика в жестянку, он спрятал ее в подполье дома своей матери, рассчитывая впоследствии сбыть похищенное по частям, в разных городах.
Согласно показаниям Констанского, судебные власти, прибыв в ночь на 11 февраля в село Орелье, действительно разыскали в подполье небольшого домика, принадлежащего матери обвиняемого, жестянку, в которой оказались аккуратно сложенными в отдельные пакетики бриллиантовые украшения, снятые с венчика и составляющие несколько греческих букв. Главная центральная буква была сделана из очень ценного бриллианта большого размера, окруженного меньшими бриллиантами. Всех бриллиантов оказалось по счету восемь-девять, на сумму, по оценке экспертов, от 40 до 50 тысяч рублей.
Золотой венчик был найден изрезанным на 65 частей. Венчик вместе с бриллиантами был немедленно же возвращен в хозяйственное управление Исаакиевского собора.
— Признаете себя виновным? — задал обычный вопрос председатель, когда было закончено чтение обвинительного акта.
— Что я раньше показал, то и теперь скажу… Родился я несчастным — несчастным и кончаю, — глухо произнес подсудимый.
— Хотите что-нибудь рассказать?
— Не могу…
Всех свидетелей вызывалось более 20 человек, а в качестве экспертов были приглашены известные петербургские ювелиры.
Чтобы эксперты могли осмотреть похищенные бриллианты непосредственно перед присяжными заседателями, суд командировал в хозяйственное управление Исаакиевского собора чиновника, при судебном приставе, с просьбой доставить эти бриллианты на судебное заседание.
Между прочим, был прочитан протокол осмотра Исаакиевского собора после преступления. Так как протокол этот не давал полной картины, то прокурор возбудил ходатайство об осмотре собора на месте судьями и присяжными заседателями.
Защитник обвиняемого присяжный поверенный Адамов присоединился к этому ходатайству, и окружной суд постановил произвести всем составом осмотр Исаакиевского собора.
На заседание явился также, в качестве эксперта, и представитель фирмы «Тэт», торгующей поддельными бриллиантами.
Он не говорил по-русски и потому давал свои объяснения через переводчика на немецком языке.
В 3 часа дня в суд были доставлены бриллианты, похищенные Констанским из Исаакиевского собора и запечатанные в маленькой коробочке. Коробочка тут же перед судом была вскрыта.
— Господа эксперты, потрудитесь осмотреть эти бриллианты и дать свое заключение об их свойствах и ценности, — предложил председатель.
При предъявлении бриллиантов присяжному поверенному Адамову последний обратил внимание суда на то, что на самом большом бриллианте имеются царапины, а некоторые маленькие бриллианты хотя и составляют одну греческую букву, но не подходят друг к другу по своему цвету и блеску.
— Может ли быть на настоящем бриллианте царапина, раз он считается самым твердым камнем? — задал вопрос защитник.
Эксперты удалились с бриллиантами в особую комнату на совещание и пришли к единогласному заключению, что похищенные Констанским бриллианты — настоящие драгоценные камни и что на бриллианте, вследствие плохой шлифовки, могут иногда замечаться царапины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
